Лев Колодный
Публикаций: 335
На Петровском бульваре нет пустырей на месте сломанных строений. Редкий случай, между прочим, на наших центральных улицах, где зияют годами провалы между домами, остаются следы разрушений и реконструкций. Они нам встречались и на Тверском бульваре, и на Страстном. До 1917 года на нечетной стороне проезда, согласно адресно-справочной книге «Вся Москва», насчитывалось 31 владение.
Воспоминания о газете «Курьер» на Петровском бульваре, 8, Владимир Гиляровский заканчивал на грустной ноте: «В редакции шли какие-то недоразумения. Редактировал газету некоторое время В.П.Потемкин, сыпались кары на газету — цензура становилась злее с каждым днем».
Семь лет на Петровском бульваре, 8, издавалась популярная газета «Курьер». Где именно, какое строение обширного владения занимала редакция, ее бывший замечательный автор — «дядя Гиляй» — не уточнил. Но и без этой подробности написал, кто ее издавал, редактировал, кто в ней публиковался, как она блистала, пока не угасла.
Среди домовладельцев Петровского бульвара в адресно-справочной книге «Вся Москва» за 1917 год нет аристократов, князей, как на соседнем, Страстном бульваре. Преобладали купцы, потомственные почетные граждане и обыватели без званий и указаний на род занятий, такие как Екатерина Степанова Навозова, унаследовавшая трехэтажный дом 9...
Торец в начале Петровского бульвара запирает дом, образовавшийся на месте старинной гостиницы, построенной в 1805 году и через семь лет сгоревшей, как все вокруг в 1812 году: начиная от молодых берез, кончая строениями XVIII века.
Четвертый на нашем пути — Петровский бульвар длиной в 449 метров. Его липы, клены и кусты растут на месте сломанной в начале XIX века крепостной стены Белого города. Имя бульвар получил по расположенному на вершине улицы Петровки Высоко-Петровскому монастырю, впервые помянутому в письменных источниках в 1377 году.
Близится к концу «хождение» по Страстному бульвару. Мне осталось назвать два адреса, без которых рассказ о нем был бы неполным. Вернусь к дому 6, принадлежавшему до революции светлейшей княгине Александре Петровне Ливен.
От всех строений на Страстном бульваре бывший особняк с мезонином времен Пушкина, в XX веке превращенный в пятиэтажное угрюмое здание, отличается прорубленными в нем входами на станцию метро «Чеховская». Когда ее сооружали, расположенная поблизости улица Малая Дмитровка называлась именем Чехова, жившего в этих краях.
Перед началом мировой войны свою старинную типографию Московский университет закрыл, а ее оборудование пошло на аукционе с молотка. Редакция «Московских ведомостей» со Страстного бульвара, 10, перебралась на Петровку, 25.
Если вы хотите видеть, как застраивалась Москва после пожара 1812 года, замедлите шаг на Страстном бульваре перед двухэтажным домом, выкрашенным охрой, под номером 10. С ним рядом — такой же высоты, но стоящий торцом к бульвару, дом 12. О причине такой аномалии — ниже.
После того как в Кремле перед войной решили «реконструировать» купеческую Москву, Страстная площадь поредела: не стало на ней монахинь, «трудящихся Востока», латышей… Снесли Страстной монастырь, за исключением примыкавшей к обители захудалой гостиницы.
До октября 1917 года в Москве все капитальные строения на Страстном бульваре принадлежали разным владельцам: монастырям Страстному и Высоко-Петровскому. Здания женской гимназии с квартирами и университетская типография относились к казне.
Еще раз вернемся к бывшему дому с мезонином (Страстной бульвар, 6), уцелевшему в 1812 году, занимаемому погоревшим Английским клубом и принадлежавшему полковнику Ивану Бенкендорфу. В отличие от своего родственника, известного шефа жандармов при Николае I, он славился гостеприимством, у него жил бездомный Иван Крылов и постоянно встречались известные литераторы...
Страстной бульвар в силу своего престижного расположения издавна заполнялся меблированными комнатами и гостиницами с экзотическими названиями «Принц», «Вега», «Виктория», «Петергоф», книжными магазинами, редакциями журналов и кинотеатрами.
Студент Дмитрий Фурман родился в крестьянской семье, перешедшей в мещанское сословие, в такое время в России, когда ни «кухаркиным детям», ни выходцам из села дорога в Императорский московский университет не была заказана. Было бы желание учиться. Чтобы выпускнику городского училища, торговой школы и реального училища стать студентом, пришлось сдать экстерном экзамен по латинскому языку. Поступил на юридический факультет, но перевелся на историко-филологический, потому что сочинял стихи, вел постоянно дневник и мечтал быть писателем.
О своей походке Зураб Церетели помянул, когда я спросил у него накануне 79-го дня рождения, он наступит – 4 января грядущего года. Как ему удается везде успевать: заседать в Общественной палате, открывать свои и чужие выставки, рисовать и писать картины, создавать музеи и памятники, руководить академией и производством, летать в Европу и за океан, Спросил в субботу в мастерской. С полудня до восьми вечера он стоял перед холстом, выше его роста, превратившимся спустя восемь часов в картину.