Его гимнастика, которой теперь восхищается мир, началась именно с Нечепуренко. «А вы знаете, — как-то рассказала Ольга Ивановна, — случайно выяснилось, что в свое время дедушка Никиты был вратарем в футбольной команде, которую тренировал мой муж. И был даже момент, когда у него возникла идея перевести внука в футбол. Но Никита сказал: «Нет, от Ольги Ивановны никуда не уйду, я люблю гимнастику». А после победы Никиты на юношеской Олимпиаде дед позвонил и пошутил: «Ну вот, Россия потеряла выдающегося футболиста». А я ему в ответ: «Зато Россия приобрела гимнаста, который вполне способен в будущем стать выдающимся». Это будущее уже пришло.
— Никита, последний раз «золото» в командном многоборье гимнасты СССР выигрывали 28 лет назад. Вас, как и любого из членов сегодняшней команды-победительницы, тогда еще, что называется, и в проекте не было. Но вы все такие максималисты, что даже в моменты славы говорите больше о недостатках…
— Мы же русские, мы все такие. Нам надо вперед шагать.
— Да похвалите себя уже наконец!
— Не-не, нельзя. Нет, я безусловно рад и горд, что у меня получилось реализовать практически по максимуму все, что можно было. Я рад, что есть три «золота» на одном чемпионате мира. Потому что у всех по-разному спортивная судьба складывается. Взять, например, Давида Белявского, который восемь чемпионатов мира без «золота» выступал, а я, такой молодой парень, типа заскочил на чемпионат мира — и три золотых медали сразу! Это очень круто. Но я не могу сказать, что я молодец. Мы одна команда, и молодцы все мы: получилось собраться, командой победить, а потом командой отработать и оставшиеся дни. И опять же, я выиграл личное многоборье, второе место у Артура Далалояна. Не выиграл бы я, победил бы он — «золото» все равно было бы у России. Вот, к сожалению, один день прошел в финалах без наград: не повезло, и Артур не сделал всю программу, и я не смог.
— Где же столько сил взять? Вы, многоборцы, вообще железные ребята: квалификация, финал командного многоборья, потом личное — это уже 18 выходов на помост; а потом еще и отдельные снаряды…
— Силы есть всегда. Надо их достать просто. А вот на вольных упражнениях реальная подстава была. Первому спортсмену всегда дают подготовиться. У тех, кто дальше, есть преимущество: первому выставляют оценку, следующие могут спокойно готовиться минуты две. А я только вышел на помост, и мне сразу включили время. Это ужасно по отношению к спортсмену — не дать ему показать то, на что готов. Я в финале на вольных хотел сделать базу больше, чем исполнял в Штутгарте все три дня. Настраивался, но вот так поступили…
— Жаловаться можно на такую ситуацию?
— После драки кулаками махать? Случилось то, что случилось. Но я очень много эмоций потратил, мне это даже помогло в чем-то.
— И в чем же?
— Смог нормально поспать. Это была первая, она же последняя, соревновательная ночь в Штутгарте, когда я спал. В 11 заснул, в 9 проснулся, пошел на зарядку, позавтракал и поехал. Два прыжка надо было сделать — это самое простое, я даже не разминался. Привел себя в тонус.
— На золотую медаль в опорном прыжке…
— На которую не рассчитывал, думал, что третье место урвать бы — предел мечтаний. Мой второй прыжок — два с половиной сальто назад согнувшись — никак не шел в Штутгарте. Когда у нас было опробование снарядов, у тренеров даже появилась мысль, что мне не надо его прыгать в квалификации для отбора в финал на опорном. Не было такого, что мне запрещали, просто спросили: может, не будешь, а то тебе в команде и в личном многоборье еще выступать? Я подумал, со всеми ребятами посоветовался, никто мне точного ответа, конечно, дать не смог. И потом уже я спросил у Давида Белявского: я прыгаю? «Иди, не сомневайся и делай». Поддержал меня.
* * *
— Вы поставили «золотую» точку в командном выступлении. А перед выходом к перекладине что-то быстро бормотали. Так каждый раз делала, например, знаменитая Елена Исинбаева. Но за вами такого вроде не водилось. Злили или успокаивали себя?
— Точно не успокаивал. Мы вышли бороться за золотые награды. И нужна была злость. И была — хотелось вырвать эту медаль. Мы втроем стояли — я, Артур Далалоян и Ваня Стретович — перед перекладиной. И мы вырвали медаль у китайцев. Тот заряд на борьбу, который был у нас с момента проигрыша китайцам в Дохе-2018 одной тысячной балла, не пропадал. И он нас очень сдружил, замотивировал. Мы должны были доказать, что такой проигрыш был случайностью, что мы можем победить. Мы сделали это.
— Бронзовая медаль в личном многоборье в Дохе была счастьем или еще и раздражителем — два места до абсолютной вершины?
— Нет, я был безумно рад третьему месту. Мне кажется, тогда даже больше, чем первому здесь. Мы приехали в Штутгарт за командной медалью, выполнили дело, и эмоций уже почти не было. А в Дохе у нас было второе место, и мы расстроились — одна тысячная проигрыша. Тогда в команде я допустил ошибки на коне и брусьях и думал потом весь год об этом. Кстати, в Штутгарте на коне я получил больше на балл и три десятых, на брусьях — прибавил полбалла. И в личном многоборье в Дохе я был безумно рад медали. Американец Сэм Микулак позволил мне там своей ошибкой вырваться на третье место. И когда Артур Далалоян стал первым после нашего поражения в команде, я гордился за него очень сильно. Мне было вдвойне приятно.
— А вот суеверие, свойственное многим спортсменам, вам совсем незнакомо? Не побоялись перед главным боем турнира на разминке сказать: «Ребята, давайте желтую ленточку повесим сегодня на шею!».
— Мы все были просто… мы перли к этому первому месту, как быки или носороги — не знаю, кто из них настырней. Я верил, что мы станем чемпионами мира. Поэтому утром и кидался такими фразами. Был такой настрой; может, включил еще и убеждение. Я же не говорил так: ха-ха, мы сегодня повесим желтые ленточки… Нет, это было серьезно: стремимся, рвемся, давайте!
У меня в жизни знаете как: если ты это сказал и не задумался перед этим: «а вдруг что-то пойдет не так», — то все будет нормально. Если хочешь что-то сказать и мысль проскакивает: говорить или нет? — лучше не говорить. А тут командное первенство, и тут больше был настрой — себя, команды… Всеми силами надо было сделать так, чтобы мы победителями ушли. И ты чисто психологически начинаешь выдавать: сегодня сделаем!
— Вы в камеру после победы прокричали всему миру: «Верьте в себя!».
— Потому что нам эта вера помогла. Мы ведь реально шли до конца, когда можно было бы и руки опустить. Это очень ценно. И не только на помосте. Тот же болельщик — ведь не тот, кто рядом, когда хорошо, а завтра все плохо и ты ему не нужен. У нас есть такие люди, которые нам в группу постоянно что-то плохое пишут. Их не очень много, но есть. Они живут в нашей стране, они связаны с гимнастикой, болеют за сборную команду, но при этом могут писать гадости. Уму непостижимо: ты живешь в России, выступает твоя команда, болей всеми силами, надейся, верь, даже если не получилось — поддержи, спортсмен потом соберется. А есть даже те, что выбирают: за этого я болею в команде, а за этого нет. Мне даже показывали некоторые комментарии: «желаю девочкам… (извините!) …обосраться». И это из-за того, что не поставили в состав того, кто тебе более приятен, ты желаешь всей команде неудачи?!
— Зацепило вас как!
— Для меня это дикость. Не нравится — иди футбол смотреть. Выбери команду, которая постоянно побеждает, и болей… если тебе больше хочется болеть за того, у кого больше перспектив.
Так вот и чемпионат мира — это же не личные соревнования, у нас всегда в приоритете команда. И я даже вырывать кого-то одного не хочу, говоря о команде. Мы шли к «золоту» не «давай-давай» — мы хотели это «золото» всем сердцем, все вместе. А успех в личном многоборье — это уже, наверное, последствия подготовки к командному турниру. Я понял, что вера друг в друга и в то, что ты можешь, очень многое значит. Если чуть-чуть даже сомнения допускаешь — все может случиться.
* * *
— Теперь можете сказать, что к вам пришла спортивная мудрость? Помню, как в прошлом году рассказывали о страхе непопадания в сборную, от которого вы некоторое время не могли избавиться.
— А началось все тогда с моего отношения к тренировкам. Они начали выглядеть безответственно. И… как сказать-то… возник этот шанс: если не начну заниматься по-другому, вылечу из сборной. Можете спросить любого человека из моего окружения: «звезду не ловил», болезнью звездной после Олимпийских игр не страдал, не она виновата. Когда началась новая подготовка, то я как-то, видимо, не понял, что уже идет новый этап. Я ведь вроде был все в той же команде, все всем доказал. И перестал понимать, как надо относиться к тренировочному процессу, привык за время после Игр, особенно пока травму залечивал, тренироваться так: есть настроение — делаю, нет — не делаю. На последней контрольной тренировке перед чемпионатом Европы мне уже сказали: все плохо, с таким подходом выступать не имеешь права.
Меня это, естественно, расстроило. Да, наверное, и привело в сознание: надо пахать, никто этого в спорте не отменял. Но я начал тренироваться не с обычным чувством — вот у меня мотивация, надо выходить и рвать! — а больше со страхом: я сейчас не сделаю, и меня накажут. Мне тогда нужно было найти самое главное, что потерял, — дисциплину. И на каждый день. Я вышел за рамки, за которые не должен был выходить. Меня поставили на место.
— Сегодня вы меру удовольствий и отходов в сторону от помоста знаете? У вас ведь и школа гимнастики уже есть, и канал в Сети…
— Могу сказать точно, что в спорте должна быть ежедневная мотивация. Разговаривал со многими гимнастами: и нашими, и зарубежными. И вижу, что не у всех она есть. Многие тренируются просто так — привыкли с детства приходить в зал и что-то делать. У меня всегда была мотивация, но даже с ней были неудачи, где-то реально заносило в сторону.
Может ли это произойти сейчас? Наверное, нет. Я осознаю свой возраст, возможности и понимаю, что гимнастика для нас не вечна, не так уж много времени, чтобы реализоваться и показать всем себя на помосте. Это понимание пришло. А впереди Олимпийские игры…
— То есть на ближайший год мотивация обеспечена?
— Сто процентов. Этот этап в жизни пройден. Надо будет доказывать силу и подтверждать титул.
