■ ■ ■
— Николай Федорович, на днях будете праздновать 70-летие, очередная дата, чтобы подводить какие-то промежуточные итоги, вспоминать самое хорошее, что было. Как начался спортивный путь олимпийского чемпиона? Тогда ведь, в 60-е, выбор был небольшой — или улица, или спорт.
— Улица меня в спорт и привела. Пацаны старшие задирались, им было лет по 15, а нам по десять. Взял однажды один из них кирпич и кинул в меня, попал по голове. Я даже на какое-то мгновение сознание потерял. Кровь на снегу. А они подошли, окружили. Я почему-то хорошо запомнил, как они смеялись: смотри, рожает! А спустя какое-то время пришли со старшим братом Володей на каток. Другие хулиганы там дурачились, бросили в меня шайбу. Хорошо, что попали не в лицо, а в коленку. Нога подкосилась, они подошли и ногами избили. Брат вмешался, ему тоже досталось. Вот после этого мы и стали думать, как выбираться. Купили гири, начали их поднимать. А когда почувствовали, что набрались сил, решили записаться на классическую борьбу. Володю взяли без отбора, а я пришел попозже и был слишком худой. Тогда с едой были проблемы. Для мамы всегда первой задачей было накормить отца, он — кормилец. А что съедят дети, ее мало волновало. Нажарит она отцу картошки на сале, а я есть не могу, сало на дух не переносил никогда. Ну остался голодный, это никого не трогало. И вот из-за моей худобы тренер попросил меня сначала залезть по канату без ног. В 13 лет я этого сделать не смог. «Нечего тогда тебе делать в нашем зале», — сказал он. До сих пор переживаю, как будто вчера было. Потом-то он всем рассказывал, что он меня нашел, воспитал...
— Это когда вы уже стали многократным чемпионом мира и олимпийским чемпионом?
— Представляете! К нему пришел будущий олимпийский чемпион, а он его выгнал. Я был с характером, больше и не пытался. Но потом тренер передал через брата, чтоб я приходил. Поломался я немного, конечно, но никаких других секций рядом не было.
— Отомстили потом тем пацанам, которые вас избивали?
— Были как-то угрозы от них, я им тогда передал: жду вас. И из вечерней школы специально ходил там, где обычно они сидели. Никто больше ко мне ни разу не подошел. К тому моменту я уже был очень сильным.
— Это природа свое потом взяла или все-таки все своим трудом?
— Сначала гири были, мы с братом каждый день делали комплекс из 10 упражнений для развития силы. Все время увеличивали вес, который поднимали. Пол дома чуть не проломили, соседи жутко ругались. Потом я себе еще упражнение придумал, привязывал эластичный бинт и тянул по очереди обеими руками по сто раз. И так два раза в день. В итоге по юношам я боролся и выигрывал у всех за счет физической силы. А когда к взрослым перешел, там мужчины тоже были физически сильные. Но зато дышали слабовато. Я их за счет дыхалки задергивал, они падали на коленки. Говорили, что в раздевалке некоторых даже тошнило.
— Один-то вообще от вас бегал...
— В 67-м году я выиграл первенство СССР по юношам. В первой схватке встретился с серебряным призером прошлого года. За одну минуту кладу его на ковер. Дальше выигрываю у всех, становлюсь чемпионом. Через три месяца проходит спартакиада школьников. И опять в первой встрече меня с этим парнем судьба сводит. Только раздался свисток, он поворачивается и убегает через весь зал. Я стою, время идет. Смотрю на судью, а он спокоен, как будто все нормально. Вот сейчас рассказываю, а самому не верится, что такое возможно. Я побежал за ним. Догнал уже на улице, схватил за руку и потащил обратно. Дотащил. Свисток. Он опять убегает. Второй раз притащил. Посмотрел на трибуны, а там одни ноги, все упали на спину и ржали от смеха. А у меня слезы льются уже от бессилия, от такой его наглости. После третьего свистка он опять убегает! Снова на улице его поймал. Но в итоге во встрече зафиксировали ничью. Никто не верит мне до сих пор, что такое могло быть. Тогда я сделал выводы и повысил беговую подготовку.
■ ■ ■
— А какой соперник для вас был самый тяжелый? Или, может, неудобный?
— Василий Меркулов из Воронежа. Пятикратный чемпион СССР и выиграл три спартакиады народов. Я ему на спартакиаде народов и проиграл. Выигрывая 10 баллов, я полез еще бросать. Зачем? Просто хотел положить его. Ну, в общем, там и судья тоже помог ему... Но три раза я его все-таки клал, когда встречались. Неудобный он был, да. Длинные руки. Ничего не умел делать, но физическая сила была огромная. Но все соревнования за границей он всегда проигрывал. Там еще и психология была нужна, нервы. В итоге его совсем перестали брать.
— Вы ведь и с Евгением Артюхиным-старшим, отцом знаменитого хоккеиста, боролись...
— И его всегда почти обыгрывал. Когда я армию отслужил, меня стало тошнить от борьбы, от одного вида и запаха. К тому времени у меня уже были права, и я решил пойти поработать в такси. Месяцев восемь таксовал, отключился полностью. И после этого меня опять потянуло заниматься борьбой. После возвращения резко результат, кстати, пошел, видимо, и организму, и голове нужен был отдых. И вот мы с Артюхиным поехали на турнир, сошлись в первой же встрече. Я ему тогда один балл проиграл. За победу остались бороться я, Артюхин и украинец. Женька с ним утром боролся, а я должен был вечером. Иду на свои соревнования, встречаю Артюху. Хотел поздравить, думал, что он первое место занял. А Женька рукой махнул: да проиграл, причем чисто. Ну а я вышел и так это украинца крутанул, что чуть не убил. В итоге, проиграв Женьке, я стал первым. Но это был единственный раз, когда я ему проиграл. Он потом перешел в тяжелый вес и там стал чемпионом мира.
— За восемь месяцев работы таксистом у вас, наверное, масса историй накопилась?
— Несколько интересных случаев было, да. Одно время в Москве ночью стали нападать на таксистов. Садятся мужчина с женщиной на заднее сиденье и просят отвезти их на Можайское шоссе. И вот останавливает меня пара на Кутузовском и просит отвезти на Можайку. Я сразу насторожился, хотя мне по барабану тогда было, сил, если что, хватило бы с ними справиться. Еду, попросили остановиться в темноте, ничего и никого вокруг. Остановился, дверь нащупал. Еще машина едет, я на тормоз давлю и одновременно открываю дверь, чтоб свет в салоне загорелся. И резко к ним поворачиваюсь. Но так ничего и не случилось, они спокойно вышли. То ли не те самые преступники были, то ли просто почувствовали, что лучше не связываться.
— А ведь каких-то преступников вы все же задержали, верно?
— Тогда уже не работал в такси. Ехал в трамвае в час ночи и вижу — около остановки драка. Трое мужиков били таксиста, который, как потом выяснилось, отказался их везти пьяных. А передо мной сидел милиционер, спал. Толкаю его в бок, иди, мол, разберись. Он только вышел и сразу получил удар по лицу, упал. Ну, думаю, надо идти спасать. Одного вырубил, драка и закончилась. Усадили хулиганов в такси, так один умудрился сбежать. Пришлось догонять. Я тогда его так за ворот схватил, что пальто пополам треснуло. Все-таки довезли всех до отделения.
— Получается, физическая сила и скорость вам не только в спорте помогали?
— Один раз моя сила привела к трагической случайности. В Белоруссии дело было. Соревновались с мужиками, кто кому руку пережмет. Один подвыпил, сел со мной в пару. А кисть у него, надо признаться, была неплохая. Я начал сдавливать, все прибавляю, прибавляю... Он держится. Так и продержался до конца, правда, потом сел в автобус и уснул в момент. А потом мне сказали, что он через два дня умер. Посчитали, что перегрузился. К сожалению, сейчас пальцы повисли, не распрямляются. Говорят, из-за позвоночника. Мне в 45 лет сказали, что позвоночник у меня как у 80-летнего. А сейчас мне 70... Но нас воспитывали, как Павку Корчагина. Он шашкой рубал, пока его не парализовало и он не ослеп, вот и мы тоже. Выбил палец на тренировке, приехал на чемпионат Европы, чуть ткнулся, а он сразу опух. Обезболили уколом, замотали пластырем. Я на уколе так и выигрывал. Голову можно обмануть, а сустав-то травмированный. Вот и плечо сейчас болит. Один раз приехал на чемпионат Европы, оказалось, надрыв суставной сумки. Очень серьезная травма. Так я с этой травмой выиграл все соревнования, в том числе и Олимпийские игры, тоже на уколах.
■ ■ ■
— Травм у вас, Николай Федорович, вообще не счесть, наверное...
— Самая первая травма случилась рано. Я только начал заниматься борьбой, на соревнованиях неудачно упал и сломал лучевую кость. Потом, видимо, не совсем удачно вправили, мозоль образовалась, шишку до сих пор видно. Потом был полный разрыв акромиального сочленения, надо было туда закручивать винт. А врач просто бинтом перевязал, так я с ним и проходил. И опять шишка осталась.
— А какая самая обидная?
— У меня ухо сломано, и там накапливалась жидкость, ее надо было все время выкачивать. Молоденькая медсестра раз десять колола, не могла попасть. В итоге худо-бедно выкачала, а через 21 день я заболел болезнью Боткина, то есть желтухой. Причем уже второй раз. Обычно после первого раза иммунитет вырабатывается, а у меня не получилось. Когда меня в больницу привезли, врач сразу спросил, делали ли мне уколы три недели назад. Вот, оказывается, занесла она мне инфекцию. А еще врач сказал, что они даже после первой болезни запрещают заниматься спортом, а у меня второй раз... Категорически, говорит, нельзя. Но я месяц отлежал, вышел из больницы, а в этот день были последние соревнования по юношам. И вечером уже боролся, выиграл, правда, тяжеловато было. Но и эти не самые обидные, на самом деле. Больше всего жаль, когда на чемпионате мира я был сильнейшим, выиграл у всех сильных. Выигрываю очередную встречу у болгарина, и тут я тазом мощно двинул. И в этот момент у меня мышцы вырвали кусочек кости. И главное, что со стороны ничего не видно, а я встать не могу. Боль такая! В общем, я недоборолся, занял четвертое место. А вторая самая обидная травма случилась на московской Олимпиаде. Председатель Спорткомитета Сергей Павлов сглазил. Я второй раз нес на Олимпиаде-80 знамя, а сзади шел он и шепчет мне: «Вторую Олимпиаду выиграешь, орден Ленина получишь». Что ж ты мне, думаю, под руку это говоришь... И в очередной встрече резко выставил ногу назад, оторвалось ахиллово сухожилие.
— Вы могли четырехкратным олимпийским чемпионом стать, если бы в 72-м поехали...
— …А в 80-м бы не сломался, а в 84-м не было бы бойкота. В 72-м году просто не хотели рисковать и брать меня после травмы.
— И сейчас все эти травмы сказываются, да?
— Да мне еще неудачно сделали операцию. Начали одно время мучить боли в пояснице, по ночам огнем горели ступни. Пошел по врачам. Оказалось, у всех спинномозговой канал 12 мм толщиной, а у меня начал зарастать, и осталось 4,5 мм. Сказали, что будут делать 4–6 часов операцию, а в итоге делали 12 часов. Что-то у них пошло не так. В итоге они мне поставили криво позвонки, и нерв, который должен быть толщиной как ручка, они винтом так зажали, что он стал тонким, как лист бумаги. Но самое печальное, что они знали об этом. Сделали через три дня рентген и МРТ, должны были увидеть, что нерв зажат. Но они говорили, что поводов для беспокойства нет. Через два года снова пришел, к тому моменту просто ходить не мог уже. Доходило до того, что мне за внучкой в детский сад надо было пройти 500 метров, так я еле-еле доходил до автобусной остановки, ложился на скамейку и лежал какое-то время. А когда домой приходил, еле до дивана доходил. А мне они опять: поводов для беспокойства нет. Потом мне посоветовали сходить в другое место, там вроде какая-то новая методика. Там врач мне на снимке показала и кривые позвонки, и то, что спинной мозг перетирается о кости, потому что все слишком зажато. Представляете? Дочери удалось через знакомых отправить снимки в Германию. Оттуда пришел ответ: или срочно операцию, или паралич ног. Хорошо, что немцы взялись за меня. Тогда мне сказали, что если нерв не пострадал, то через полгода буду бегать. Но уже прошло 3,5 года. Бегать не стал, но хотя бы хожу немного. А в последний раз лежал в больнице, при выписке попросил врача сказать правду: какая у меня перспектива. Доктор в ответ только махнул рукой...
