30 мая супруга звезды советского хоккея Александра Якушева празднует круглую дату. Самое время сказать красивой женщине с красивым именем Татьяна наше спасибо — от всей души!
— Татьяна Григорьевна...
— Только давайте без отчества, просто Татьяна.
— С удовольствием буду называть вас просто по имени. Татьяна, мы с вами разговариваем еще до вашего дня рождения, так что с поздравлениями торопиться не будем...
— Да, не надо заранее поздравлений. Тем более время неумолимо. Так быстро бежит... что начинаешь ценить каждый миг. Просыпаешься утром и радуешься новому дню.
— Знаете, как второй тост на дне рождения поднимают за родителей, свой второй вопрос я тоже задам про ваших маму с папой. Кем они были?
— Мама была модисткой, а папа — офицер. Мама у меня была очень талантливой. Она родилась в Вышнем Волочке, где со временем обратили внимание на ее способности к шитью, и направили учиться в Каунас. В Литве родители и познакомились, в городе Вильнюсе я родилась, росла. А потом отец получил распределение по службе в Балашиху. Мама шила просто необыкновенно, ее клиентками были жены очень известных людей. И еще она превосходно играла на аккордеоне. Я очень хорошо помню этот трофейный аккордеон. Она уже была взрослой, но вместе со мной ездила в Гнесинку к педагогу, брала уроки. Первые книги, которые я запомнила, — это мамины ноты и рижские журналы мод. Какие потрясающие были журналы! С каким интересом я их в детстве смотрела! Так и приучилась что-то листать и читать, лучшие часы детства провела в читальном зале библиотеки.
— Надо же, обычно юным созданиям надо хорошенько накостылять, чтобы усадить за книги.
— Нет, меня, наоборот, силой вытаскивали из библиотеки, которая находилась на первом этаже нашего дома. Чтобы заставить помочь в домашних делах, чего я категорически не любила делать, просто терпеть не могла! Но вот парадокс: когда пришло время, я научилась все делать сама, и у меня это здорово получается. Поэтому только сама, все сама.
— Наверное, и учились хорошо?
— И училась, и в драмкружок ходила, и в музыкальную школу, и в хоре пела, и занималась в балетной студии, а еще спортивные секции. И когда оканчивала школу, вокруг никто не сомневался, что мне одна дорога — в театральное училище. Меня и в кино успели снять, и приглашали на одну из ролей в фильм «Доживем до понедельника». Помню, еду в троллейбусе с друзьями, вся такая заводная, веселая, энергичная, эффектная. И, видимо, обратила на себя внимание помощника режиссера, отбирающего актеров. Но я считала: если уж идти в актеры, то надо больше чем на сто процентов быть уверенной, что без этого ты не можешь жить и что ты действительно для этого предназначена. Поэтому наперекор всем поступила в текстильный институт, а окончила Плехановскую академию. Вкус у меня от мамы, а любовь к лыжам — от папы.
— Тогда-то, вероятно, с Александром Сергеевичем и познакомились? Якушев неоднократно рассказывал в интервью, что впервые вы встретились в Тарасовке, где он был на сборах, а вы тоже приехали с лыжной секцией от института.
— Да, именно так и было. Девчонки обратили мое внимание на него. Сказали, что есть тут парень, который совсем на тебя не смотрит. Как так? На меня многие обращали внимание, а он — нет. Ну, тогда я сама посмотрела. И поразилась. Этот блоковский профиль! В одной руке радиоприемник, а в другой — книга. Это меня, любительницу книг, еще больше зацепило. И когда потом приходили обедать или ужинать, то невольно взглядом искала, где этот высокий молодой человек. А потом познакомились. Тогда все как-то чисто дружили. Было много романтики. Со мной было интересно, я всегда была в курсе всего. Все новинки прочитывала, несмотря на то что их трудно было достать. Про таких говорят: «девушка с широким кругозором».
— И по-прежнему в библиотеках пропадали?
— Конечно! Меня по студенческому билету везде пропускали. А однажды пришла что-то там для института почитать, взяла журнал, а там фотография Якушева! Мы с ним тогда уже немного познакомились. И я провернула целую операцию! На следующий день пришла с бритвой. Страшно было, жуть! Ведь если увидят, скандал будет. Позор! Комсомолка портит общественное имущество! Но я собралась, подложила альбомный лист, чтобы следующую страницу не испортить. Аккуратно вырезала, сдала журнал и вынесла снимок. Любовалась им в любое время. До сих пор он где-то в фотографиях и вырезках из газет лежит.
— Вы же ведь не сразу поженились, четыре года прошло после знакомства…
— Да, Саша четыре года ухаживал — и как красиво ухаживал! И цветы, и подарки, походы на выставки, в кино, в театры. Чувства нарастали как снежный ком. Было ясно: это любовь. И она накрыла нас без остатка. Нам всегда хотелось слышать и видеть друг друга.
— Александр Сергеевич ведь и дома редко бывал в то время?
— Так у нас был почти телефонный роман. Саша звонил мне со всех концов света. И это было так трепетно! Какие там лекции уже! Сидишь и высчитываешь, сколько часов лететь от Стокгольма до Москвы. И сердце бьется. Даже не бьется, оно как молот взлетало: вверх-вниз, вверх-вниз… Я думала, выскочит. Руку даже клала, чтобы успокоилось немного. И так оно колотилось у меня не один десяток лет. А когда поженились и я уже работала, то это были одни страдания на работе. Когда муж, любимый человек, приезжает на несколько часов, а потом ему снова на поезд или самолет. И если ты приедешь домой после рабочего дня, его уже не будет. И длилось это не год-два, а всю его спортивную карьеру. Чего я только не придумывала на работе, Господи! То задержалась в аппаратной, то с отчетом на 15 минут раньше ушла, то на 20 минут позже пришла. Ну разве это преступление? Многие говорят, что нам с нашей любовью повезло. А я считаю, что везет тому, кто везет. Чтобы рядом быть с таким необыкновенным человеком, надо и самой быть интересной. Надо хотеть быть лучшей для него во всем. На том и продержалась. И мужчина по имени Александр Якушев был для меня всегда главным стимулом. «На тебе сошелся клином белый свет» — знаете песню? Это как раз про него...
— Значит, повезло как раз ему?
— Повезло мне с ним и ему со мной. Мне все время хочется сделать для него хорошее. Я постоянно анализирую свои поступки, прокручиваю в голове, что здесь надо было больше пожалеть, здесь лучше уступить… Непрерывная работа над собой. И потом, когда ты видишь предельную целеустремленность человека, самоотдачу с его стороны, когда ты видишь, как он относится к своей Профессии — именно так, с большой буквы, — ты не можешь его обидеть. Знаете, как женщины порой говорят, что нужно, мол, чтобы он понервничал, поревновал. Боже мой, как это примитивно! Это такие глупости! В жизни столько трудностей, испытаний! Надо не мотать нервы друг другу, а просто беречь надо друг друга.
— Родители ваш выбор одобрили?
— Папа вначале был против. Всегда «этого хоккеиста» обещал спустить с лестницы. Ему нравились только военные летчики, и только за летчиком он меня видел замужем. И ведь сколько попыток познакомить предпринимал мой папа! Но как-то судьба отводила. То дождь с градом пойдет, то еще напасть какая. В дальнейшем, когда мы поженились, родители души в Саше не чаяли. Якушев меня изменил. Абсолютной максималисткой я была: если белое, то белое, если черное, то черное. И с саблей наголо в атаку. А он другой... Но смотрим мы в одном направлении.
— Правильно, наверное, говорят, что счастливые люди смотрят не друг на друга, а в одном направлении.
— Да, хотя я люблю на него посмотреть, вы знаете, люблю. Сколько лет живу — и не представляю, как мог бы другой мужчина быть рядом со мной. Якушев — моя первая настоящая огромная любовь, о которой все мечтают, но не у всех она случается. Мы не знаем, что будет завтра. Но за все годы рядом с ним я судьбу благодарю. Потому что бок о бок мы были, и в радости, и в горе. А горя нам тоже хватило... С лихвой. Погибла наша единственная дочь. И мы прислонились друг к другу, спина к спине. Значит, так угодно было судьбе. Это испытание, его надо пройти и научиться жить с этим. Это только ваше дело, и только вы можете себя сами вытянуть. И если у вас это получится, то вы пойдете дальше. Надо жить настоящим... Мы на Кутузовском прожили 20 лет. Чудесное место! Нас все там знали, все видели, какая у нас счастливая семья. И когда случилась трагедия, все начали нам сочувствовать, сострадать. А это невозможно вынести! Разумеется, люди хотят как лучше, но сочувствие — это очень тяжело. Поэтому, чтобы справиться, решили сменить место жительства. Выбрали место, откуда трамвай ходил прямо до Ваганьково, где Катю похоронили. Я туда раньше по нескольку раз в день ездила. Замерзала там, бывало, сидишь себе вся в мыслях, и холод не холод. Женщины из храма подойдут, под руки уведут в церковь, отогреют... Очень им благодарна.
— В храме, наверное, и на душе легче становилось?
— Конечно. Знаете, у меня был чудесный батюшка, настоящий врачеватель душ. Понимаете, как это важно? После службы в храме он ласково разговаривал: «Танечка пришла». По головке погладит — и так хорошо... Отец Валентин уже умер, тоже похоронен на Ваганьковском кладбище. Перед важными делами приходили вместе с мужем к отцу Валентину и получали благословение. Сашу он очень любил. Как сейчас помню, скажет своим тихим голосом: «Терпи, Сашенька, терпи». И пойдет. Ну как после такого не потерпеть? Ведь Бог терпел и нам велел. Только ведь этому нас нигде в школе не учат. Мы все хотим быть всегда счастливыми и безмятежными. А что такое счастье? Это миг. Надо просто быть в радости и согласии с собой.
— Александр Сергеевич и игроком был, и клубным тренером, и тренером сборной. Лично вам в какой период было тяжелее всего? Ведь задача спутницы жизни — и поддержать, и пожалеть...
— Труднее, когда он был тренером. Ведь в игроцкий период многое зависело от него самого. А тренер отвечает за коллектив, в котором люди с разными характерами, и часто не самыми лучшими. Хотя он очень талантливый тренер. Ведь после него «Спартак» так ничего и не добился. «Серебро» и «бронза» были при Якушеве, Кубок Шпенглера два раза выиграли под его руководством. И Тарасов про него говорил, что тренер он замечательный. Только уж очень любит игроков. Подкосило его в 2000 году, когда наша сборная проиграла на чемпионате мира в Санкт-Петербурге. ...А вину всю за провал взял на себя Якушев. Вот сейчас смотрю, как выступили наши в Хельсинки. Проиграли на День Победы французам, а потом — американцам. И тишина. А тогда Якушева как тренера просто убили. И когда он вернулся домой, у меня была одна задача — чтобы он просто жил. Вокруг него образовалась пустота. Ее надо было срочно чем-то заполнить. Время шло, а работы не было... Вот тогда мы с ним остались один на один, и надо было держать все в своих руках. Мне часто говорят, что я сильная. Но откуда берется эта сила? Просто возникают ситуации, когда тебя или затопчут, или ты выстоишь. Вот если ты сопьешься, то тогда тебя обязательно пожалеют. А если ты выстоял, то никто и не заметит. Любят только после смерти, а хотелось бы, чтоб при жизни.
— И как же вы это сделали?
— (Смеется.) Развлекала, отвлекала, завлекала. Или, например, сняла серьги, браслет, которые Саша мне дарил на рождение дочери, отнесла в комиссионный магазин. И удивительное дело: дней через шесть пришла, а все уже продано. И кассирша, к которой я подошла получать деньги, мне говорит: «Как странно! Такие вещи лежат — и никто не покупает, а ваши сразу купили». Вот на эти деньги я приобрела путевки в Испанию. Уговорила Сашу поехать, обстановку сменить, футбол посмотреть. В то время шел чемпионат Европы. Чтобы никто не дергал.
— Серьги сняли? Настолько все было плохо в материальном плане?
— Все было меньше чем скромно. Деньги ведь быстро заканчиваются, когда нет постоянного притока. А кушать надо каждый день. И бытовые проблемы — каждый день. И почему-то именно в этот момент ломаются стиральная машина, холодильник, автомобиль… Мы тогда просто продали некоторые вещи, и потом делали это регулярно.
— Не задавались тогда вопросом: за что на вас столько всего свалилось?
— Я фаталист. Не надо спрашивать за что. Потому что всегда есть за что. Мне как-то наша дочь рассказала о значении моего имени. Татьяна — это учредительница, устроительница. Я сказала как-то ей, что устала. А она мне: «Тебе по жизни положено тянуть и терпеть». Вот так. Я это запомнила. Мудрая она была — наша дочь...
