Плужников, один из сильнейших кольцевиков планеты, чемпион Европы, обладатель Кубка мира, не попал в команду на этапе квалификации. Для него это было полнейшей неожиданностью. Последнее время усиленно готовил не только свой снаряд, но и многоборье: знал, что остальные снаряды для него — пропуск в команду на Игры. О том, что не будет выступать в квалификации на кольцах, в которой как раз и решалась судьба олимпийской лицензии, узнал в Токио. Можно сказать, за несколько часов до старта.
— Честно говоря, был опрокинут. Как это? Приехать на чемпионат — и не выступать? Я готовился целый год. И был готов. Не только к своему виду. Было обидно. Но через обиду понимал: «Так надо. Главная задача — завоевание лицензии. Если тренеры считают кого-то более надежным, значит, я должен это принять. Во имя команды». Во всем надо искать подсказки. Для чего это было? Да, наверное, чтобы я понял: не только кольца, но и другие снаряды должен делать так, чтобы ни у кого никаких сомнений!
Этот «кто-то», кого тренеры посчитали более надежным, сидел от меня по правую руку. И когда я задала вопрос Игнатьеву, как он отнесся к решению поставить его, запасного, в команду, Никита ответил очень быстро:
— Мне было обидно за Костю. Я чувствовал, что для него означало это решение. Еще понимал: надо выкладываться полностью. Мы, кроме как о лицензии, думать ни о чем не могли. Должны были идти ровно, красиво. Тем более я. Я же вообще «вредителем» со всех сторон оказался. Сначала Костю лишили права выступать, а потом из-за меня с опорного прыжка сняли Сергея Хорохордина, и он потерял право на борьбу в личном многоборье. Тяжеловато мне было, это дополнительным грузом легло на плечи. Но если бы я не знал, что ребята правильно все понимают и не затаят на меня обиды, было бы, наверное, просто невыносимо. Мне кажется, я бы сорвался.
В финале командного многоборья Хорохордин был доволен. За команду радовался, которая как никогда была близка к тому, чтобы оказаться на пьедестале. Помрачнел лишь немного, когда вдруг вспомнил про комменты, которые оставляют болельщики под новостями.
— Что за люди это пишут? Как могут судить? Мы выкладываемся на сто процентов, не считаемся, не обвиняем кого-то в неудаче и не захваливаем при успехе. А они нас раскладывают так, слов не выбирая... Соревнования прошли хорошо, я думаю, все должны быть довольны. Самое главное, что не упали в грязь лицом, как, можно сказать, сделали это на прошлом чемпионате мира. Здесь — борьба была. И все команды уже посматривали: ничего себе! После трех снарядов Россия идет на первом месте! Как? Не Китай и не Япония?! Мы жестко готовились к чемпионату, мы шли к цели. Да, меня сняли с прыжка. Жертва? Нет, я бы сказал — необходимость. Это не обсуждалось. Как и отстранение Плужникова, а потом, наоборот, возвращение Кости в финале и снятие Игнатьева.
Их действительно потом поменяли местами. К моменту, когда мы сидели на трибуне, Костя уже успел выступить на своем снаряде. И ушел нервничать за команду. И только счастливо-сдержанно выдохнул: слава Богу, я все-таки выступил на чемпионате мира! А то, что, вполне возможно, лишился медали в упражнениях на кольцах, осталось вторичным...
И еще я обратила внимание: болея всей душой за своих, они не умеют болеть против чужих. Соперникам досталось хвалебных слов изрядно. «Нет, но вот как он это делает?» — докапывался порывистый Игнатьев. «Сильно», — соглашался сдержанный Плужников.
...В общем-то, я не удивилась, когда накануне чемпионата мира услышала от члена сборной Дениса Аблязина: «Все реально. Надо просто идти ровно, не падать. Еще сплоченными быть. Когда это чувство плеча есть, на помост выходить намного легче. Сделал? Отлично! Упал? Ничего страшного. Ты же знаешь, что команда тебя всегда поддержит. Подбодрили, все в порядке и дальше — давай, давай!.. Мне кажется, у нас такая команда подбирается».
Не удивилась, потому что имела возможность наблюдать за тем, как подбирается эта молодая команда. Как все чаще приходится напрягаться «старикам», чтобы выдержать напор молодых. Как новички матереют и проникаются духом команды.
Этого духа не было на Круглом давно. Долгие годы гулял где-то на стороне. Теперь — вернулся.
Капитан Антон Голоцуцков сказал: «Какие молодцы! Сейчас пойду — просто всех расцелую!» Я потом поспрашивала народ: обманул, конечно. Хотя, наверное, и правильно — к чему им телячьи нежности?
