Положа руку на сердце, мне немного неловко. Преуспевающий Аршавин — и вдруг дыра. Вроде бы совершенно несовместимые понятия. Но, боюсь, все именно так. Он сегодня в каком-то ином измерении. Будущее его коллег — наших легионеров если непонятно, то предсказуемо — Павлюченко, Жиркова, Билялетдинова, Погребняка. Всех тех, кто уезжал из наполненного медовой радостью лета 2008-го, кто был в той чудо-сборной — даже если был, как Погребняк, до и после чемпионата Европы. Они по-прежнему высоко котируются, им так же будут рады на родине, если они захотят вернуться. Наконец, все они качественные игроки, несмотря на сложности и перепады.
Но только не Андрей Аршавин.
Воинствующие критики сейчас ударят в ладони и скажут: еще бы! Мы давно говорим именно об этом. Прибавилось нашего лагеря.
Да ничего подобного.
Аршавин — был и остается футбольным гением. Пусть не вселенского масштаба, но кто в принципе может измерить масштаб гениальности? Вопрос в другом — насколько он внутри себя остался игроком? Насколько легко ему находить внутри мотивацию?
Сейчас легко уйти в философские дебри. Заговорить о том, как сложно, если ты осознаешь: потолок твоих возможностей уже так близко, что давит. Сказать, он все уже пережил в футболе, чтоб еще раз загореться тем, что было, а то новое, что могло бы завести, — слишком далеко. Словом, купить для Аршавина кушетку, а для себя белый халат и поиграть в старика Фрейда или кого-то еще из великих психоаналитиков, которых мы знаем по фамилиям, а не трудам.
Или, напротив, по-пролетарски сморщившись, бросить: ишь ты, какие нежности. За такие деньги пахать надо, а не хандрить. Платят — так играй! Или заканчивай, если не можешь так, как раньше.
А мне вот кажется, что в силу своего гения он как раз и не может так, как раньше. Если бы мог, тогда это было бы что-то иное. Ремесленничество, конвейер, но только не творчество.
Позиция у него на поле не та, что ли? Или клуб не тот?
В запасе есть еще десяток таких “или”, но я все равно думаю, что он на самом деле провалился во временную дыру. И пытаясь выбраться из нее, ищет — в какую дверь постучать, и пока никак не найдет.
Впрочем, нет. Если бы он стучал в двери, все было бы гораздо проще. А он привык открывать их с разбега, едва ли не ногами.
Прошлое тянет, тянет будущее. Две эти страшные силы могут и разорвать. Особенно когда настоящее превратилось в точку.
Но мне все равно думается, что это не точка, а только многоточие…
