- Отмечать широко будете, или так – в рабочем порядке?
- В принципе, очень не люблю юбилеи – довольно много официоза было в моей жизни, да и с возрастом начинаешь больше ценить, когда вокруг тебя не просто знакомые люди, пусть и хорошо знакомые, а родные, близкие. Поэтому никаких официальных банкетов, мероприятий я не провожу, соберемся очень-очень тихим кругом в очень тихом ресторане в Москве, а потом с очень близкими родственниками. Вот и все.
- А вы вообще уютно чувствуете себя при большом скоплении народа? Официальная обстановка не давит?
- Да нет, никаких проблем, нормально себя ощущаю, неловкости никакой нет. Ведь помимо того, что фигуристы с детства, можно сказать, привыкают к вниманию, я прошел еще и через чиновничью работу, не сразу после ухода со льда стал тренером. Она многому научила, поэтому официальными встречами меня не испугать, но день рождения – это все-таки более семейный праздник.
- Жизнь пополам: сначала на большом льду, вторая половина - у бортика, где удалось вытащить из себя больше? Вы вообще эти этапы разделяете? Или одно плавно перетекло в другое?
- Наверное, больше перетекло, и четкой границы нет. Потому что фигурное катание – это маленькая планета, маленький мир.
- Но бу-у-урный…
- Еще какой! Турбуленты бесконечно идут, планета еще не совсем старая, хотя уже и не молодая, но все время такие процессы без перерыва наблюдаются: вулканизация, почва двигается… Но, знаете, есть рыбы, которые живут на неимоверной глубине, где давление зашкаливает, а им там - прекрасно. Я чувствую себя в фигурном катании, как будто я здесь был все время. Хотя я, действительно, и был все время, поэтому процесс перехода из спортсмена в тренеры не разбил жизнь на две части. Конечно, он в то время был очень болезненным, сейчас ребята, к счастью, мягкие выходы из спорта – танцы со звездами, шоу. Есть возможность и заработать и выразить себя. А в наше время – кроме тренерской работы, хотя и это было очень трудно – найти место, потому что существовало штатное расписание – и если оно заполнено, то взять человека нельзя, не было практически ничего. Что касается, например, балета на льду, то стаж, который у нас был в спорте, – не засчитывался и для того, чтобы, например, потом получить пенсию, надо было в балете проработать двадцать лет, что тоже было не совсем реально. Так что переход был болезненным, но такого, чтобы от фигурного катания отойти совсем в сторону, все равно не было. Хотя у меня был такой момент, когда я решил: все, достаточно, с самого детства без перерыва, хватит. А потом – вновь затянуло. Кстати, если посмотрите, все, кто был в фигурном катании по-настоящему, – все как-то вернулись: судьями, тренерами, контролерами… Все крутятся вокруг своей планеты.
- От любви до ненависти, говорят, один шаг. Вы чаще любите фигурное катание, ненавидя, или ненавидите, любя?
- Я думаю, если возникает чувство ненависти – вряд ли ты сможешь заниматься этим делом, ненавидеть любя – это какой-то мазохизм. Конечно, как и в любом деле, может быть сегодня все в розовом, все прекрасно, все здорово, но ведь так происходит на любой творческой работе. А не творческих профессий, мне кажется, вообще нет. Вопрос в том, как ты к этой работе относишься? Вот, каменщик или слесарь с токарем, нам кажется, что у них все однотонно и одинаково, а у каждого свой почерк и свое видение есть.
- Запоминается, как известно, последнее…Ванкувер – улеглись страсти, прошел год, что в сухом, если так можно сказать, остатке?
- Наверное, это были самые тяжелые Олимпийские Игры. Я вспоминаю нашу выигранную с Наташей Олимпиаду, когда очень тяжело было: колоссальное давление на всех спортсменов. Прямо перед Олимпийскими Играми наши войска вошли в Афганистан, и давление в Лейк-Плэсиде было действительно неимоверное. Но оно прекращалось внутри зала, когда мы выступали. А здесь – я не буду говорить за всю команду: мы тренировались в Америке, наша пара была постоянно с нами, - ребята сделали не то что могли, а больше. Потому что травма Шабалина – это даже не травма, а… Я думаю, в нормальной жизни ему бы дали инвалидность.
- Как вы решились их готовить, настраивать, это мы могли гадать, что у Максима с ногой, что за аппарат, а вы-то – точно знали…
- Это сверхталантливые спортсмены, и они доказали это, выступая даже на одной ноге. Там было два этапа: когда они к нам только пришли, была немного другая ситуация. Максим сделал только две операции и был в достаточно рабочей форме. И когда мы начали работать, Оксана – трудилась на сто процентов, а он сделал процентов 70 от того, что мы планировали. И для него это было тоже очень здорово, тогда они и выиграли чемпионат мира. А вот после пришлось пережить еще одну операцию, и это было уже много. Понимаете, операция прошла в то время, когда начинается подготовительный период, они опоздали с подготовкой, не выступали. Ну, как решились? Ребенок сломал руку – что, ему надо сказать: все, ты руку сломал, теперь ты не мой? Конечно, мы видели, что очень много проблем. Мы знали потенциал соперников, но та, я бы сказал, отвага, с которой Максим тренировался, давала нам право считать, что мы могли бороться даже за первое место.
Но надо отдать должное канадской прессе, которые постарались всерьез. Помните, какой ажиотаж начался по поводу австралийских аборигенов? Мы сначала просто не поняли, почему это вдруг австралийские аборигены побросали все дела и побежали смотреть чемпионат России, который проходил в Санкт-Петербурге? И почему у них стало задачей номер один разобраться, как эта русская пара катается в этих костюмах, а не в тех? Это, конечно, была очень сильная пиар-компания, направленная против нас. Канадские ребята умеют устраивать такие вещи. Это уже вторая Олимпиада, когда поднимаются такие волны, первая – в Солт-лейк-Сити с золотой медалью для них в парном катании.
Чего скрывать, конечно, это очень сильно повлияло на спортсменов. Потому что уже, даже находясь в Ванкувере, – они еще не знали, как их примет публика? Ко всем проблемам с ногой добавились еще и мучительные мысли. Дошло до того, что мы в Ванкувере встречались с аборигенами, прекрасная была встреча, нам подарили подарки, помните, ребята после танца сидели в одеялах?
- Надо отдать вам должное, не потеряли чувства юмора, хотя, наверное, плакать от всего этого хотелось.
- Ну, а потом канадцы стали первыми после первого же дня, что повергло всех в шок. Не «вдруг» стали – а потому что они действительно были лучшими. Конечно, сказалась и травма и психологический пресс. Но это наше третье место – как золото.
- Талант пары так до конца и не раскрыт, это тренерская боль?
- Конечно, ведь это пара не то что двадцать первого века, может быть, даже конца двадцать первого века. Хотя танцы на льду сейчас уже и немного другой вид спорта. Но у них был синтез и того, что нужно сейчас, и того, что пришло из времени танцев, когда выходили Пахомова и Горшков… Ведь, например, знаменитая Кумпарсита, вы можете ее смотреть и сейчас, и не скажете, что это было столько лет назад. Это никакой не анахронизм, а то, что должно быть, танцы.
- Вы говорите про отвагу Максима, но ведь нужна была и тренерская отвага, понимали же, с чем столкнетесь на чемпионате Европы, готовы были к шквалу критики, наверное, и к тому, что все может закончиться совсем печально – просто срывом…
- К у критики мы привыкли, что бы мы ни делали – нас всегда критикуют. В общем, я к этому спокойно отношусь. Вот, сейчас начал перечитывать книжку Евтушенко. Он пишет: ко мне подошла жена и говорит: слушай, а почему твои коллеги, товарищи по цеху так, мягко говоря, негативно тебя воспринимают? Он говорит: не волнуйся, это нормальный процесс. И мы к этому процессу привыкли. Но совершенно не воспринимаем такое - облаивание. Может, это тоже в духе времени – желтизны не будет, внимания не будет, давайте чуть-чуть грязи подольем… Что касается нашей отваги – мы верили в ребят. Потому что чуть нога Максима вела себя получше – и выдавалось во время тренировки такое, что рядом просто никого нет! У них не было практически стартов перед Играми – это ничья вина, так сложилось… Но мы знали, что канадцы – очень хорошая пара, американцы – тоже, но и наши ребята не хуже, а в чем-то – лучше. И если Максим собирается, то… Предсказать было невозможно…
- После Игр в Ванкувере властные структуры, и не только, буквально накрыла волна истерики. В числе прочих тем начали говорить и о том, что надо немедленно возвращать из-за рубежа тренеров, которые там работают…
- Мы никогда не считали себя оторванными от России, потому что за те пятнадцать лет, которые мы находимся в США, мы подготовили десять чемпионов мира. Среди были и олимпийские чемпионы – Грищук-Платов, и призеры Крылова-Овсянников, Лобачева-Авербух… Это было не один год, у нас всегда были российские спортсмены. Сейчас тренируется юная пара Пушкаш-Гурейро, на которых мы очень рассчитываем. Поэтому сказать, что мы тренируем только американцев или японцев, швейцарцев, а у нас международный центр, - нельзя.
Можно, конечно, всех вернуть. Но - смотря на что? Со льдом – проблемы, с финансированием – проблемы… Почему нами было когда-то принято решение переехать на американскую базу? Мы попали в тренеры в 90-е годы – финансирование прекращено, спонсоров нет, у федерации денег нет, у «Динамо» денег нет… А у нас - Грищук-Платов, Крылова-Овсянников, Лобачева-Авербух, и мы выходим на лед в «Олимпийском». К нам там очень хорошо относились, но каждый день говорили: «Ребят, вы когда-нибудь лед будете оплачивать? Давайте так: завтра не оплатите, послезавтра мы вас не пустим». Нас пускали опять, но - как нищих. И вдруг поступает предложение от американцев – переехать нам с Наташей в международный центр на базе университета. Мы сказали: только с тремя парами. И американцы взяли всех - на обеспечение, выдали бесплатный лед. Сейчас у нас лед с семи утра и до четырех дня, из этого времени мы выбираем пять часов только для нашей группы. Есть зал физподготовки, зал хореографии, рядом бассейн, в общем, созданы нормальные условия и для подготовки российских спортсменов в том числе. Так что конкретного предложения, видимо, зная наши условия там, нам никто не делал.
- Пять часов на льду, сколько-то в зале, соревнования, а – что еще?
- Это больной вопрос – тренер по фигурному катанию, если настоящий, - это семь дней занятости, 24 часа. Тренировки, костюмы, эскизы, музыка, потом уже дома – звонки, потом кто-то заболел, у кого-то ссоры, личные проблемы, нервы – и все это валится на тренера. Мы живем в хорошем месте, маленький городок, между Вашингтоном и Нью-Йорком, от нас Атлантик-Сити – час двадцать. Мы ни разу не были. Оушен-Сити с прекрасным пляжем, все на субботу-воскресенье туда выезжают, - рукой подать. Мы не были ни разу.
- Может, стоит уже, наконец, просто дело принципа…
-Думаю, да. Но мы не только тренеры – у нас есть повод для гордости, наша дочка. В самом юном возрасте она сказала, что не будет фигуристкой – три фигуриста на одну семью это слишком.
- Вы сказали «черт побери!» или «слава богу»?
- Слава богу. Она начала заниматься бальными танцами, стала двукратной чемпионкой США среди любителей по юниором, но самое главное – она поступила сама, без блата – у нас там его, как понимаете, нет, в очень престижный университет. В Америке всего десть таких университетов. После этого проработала год в Вашингтоне и поступила в аспирантуру Колумбийского университета, которую сейчас успешно закончила. Все то свободное время, которое у нас было, мы отдавали ей.
А вообще я очень люблю читать. Когда бываю в Москве, стараюсь пойти на Калининский, теперь уже Новый Арбат, в книжный магазин. Там даже есть знакомая, которая показывает новинки. Жалко, что так сильно книги подорожали, раньше намного дешевле были, чем те же русские книги в Америке, теперь - практически одинаково. Но, выбор конечно, больше. Наташа, старается не пропускать балеты, музыка – это ее работа.
- Дата солидная подкралась, хотя к вам не имеет никакокого отношения…
- Ну, чего уж? Самое прямое.
- Человек в активной профессии никогда не ощущает возраста. И все же в такие дни принято вспоминать самые яркие эпизоды…
- Помните, был такой фильм – «Зимний вечер в Гаграх?» Герой Евгения Евстигнеева говорит: я не забуду один вечер, когда я танцевал со своей дочкой и готов все отдать…Такие моменты есть у каждого. В спорте, например, – самый счастливый момент, как это ни странно, был не на Олимпийских Играх, а на чемпионате Советского Союза, в Одессе, в 1977 году. В Одессе нас с Наташей очень любили…
- И не только там, не будем лукавить.
- Это правда, мы не были коммерческими или пиаристыми ребятами, как бы сейчас сказали, но народная любовь была большая. Мы катались в Одессе и знали, что займем второе место. Ну, не надо объяснять – это фигурное катание. Первое точно не займем, но и третье тоже точно не займем. И мы катались – я не помню, было ли еще раз такое – до или после: свободно, просто крылья за спиной. Когда закончили, сидели в уголке «слез и поцелуев» и даже обычного напряженного дыхания после выступления не было. И, видимо, народ это почувствовал: нас просто закидали цветами. Все ледовое поле усыпали, наверное, летели букеты, которые готовили, может, и не нам совсем.
А тренерский момент самый фантастический – наверное, наша победа на Играх в 94-м году с Грищук-Платовым. Тогда Оксана у нас болела почти месяц перед стартом, тоже, кстати, был вопрос – будет она выступать или нет? Мы перед этим заняли второе место на чемпионате мира. Приехали на Игры – там были чемпионы мира Майя Усова- Александр Жулин и вернувшиеся Джейн Торвилл-Кристофер Дин. Ну, вы представляете, что такое Торвилл-Дин в танцах? Для капиталистического мира, назовем его так, это было все – колоссальные спонсоры, поддержка. Я не знаю до сих пор, как нам удалось тогда выиграть? Помню, что мы с Платовым сидели в раздевалке – обычно перед выходом находимся рядом со спортсменами. И Жене вот уже скоро выходить, а он меня спрашивает что-то про игру на гитаре. И вот мы, большие профессионалы в игре на гитаре друг другу объясняли на трех знакомых аккордах, что и как надо делать. И какая гитара лучше? Потом я ему говорю: «Слушай, Жень, наверное, пора уже, пойдем?» Он говорит: «Да, пошли».
И дальше был этот прекрасный рок-н-ролл, который Наташа поставила. И мы стоим, ждем оценки, они выскакивают на табло – первые! И я помню, мы все в обнимку, потом, не удержав как-то равновесия, мы с Платовым упали на какой-то диван, на котором должны были сидеть. Этот диван рухнул, мы вскочили, это было нечто…
- Головокружение от успеха в хорошем смысле слова… А кто из учеников больше крови-то выпил?
- Спросите у Линичук лучше, она скажет. Вообще… Знаете, как у Высоцкого эта песня - кровососы гнусные. «Кровь сосать решили погодить, вкусное на третие»… Наташ кто выпил больше? Авербух любимый? Пожалуй, что да. Да, наш шоумен.
- Неужели занудствовал много?
- Да нет, в нем гамма чувств бьется, он натура художественная, увлекающаяся. Он один пил, про Лобачеву не говорим.
-А у кого из вас право решающего голоса? Вот Наталья дает корректный ответ – мы, как одно целое. Даже если, мол, у нее одна точка зрения, а у вас другая, то в процессе обсуждения приходиите к единому мнению.
- Это такой вопрос… Вы сами прекрасно понимаете, у кого может быть право решающего голоса. «Да, конечно, дорогой, ты абсолютно прав, но, давай, с другой стороны подойдем к этому вопросу…». И дальше начинается – я тут с товарищами посоветовался и мы решили. Но саммит у нас происходит. Большой воьсмерки, а я – девятый, без права голоса. (Смеются и Геннадий и Наталья Линичук).
- Сознайтесь перед лицом юбилея и праздничных букетов, цветы жене часто дарите. Хотя, конечно, тренера по фигурному катанию цветами не удивить…
- Видите ли, поскольку, помимо моего юбилея, у нас скоро еще и тридцать лет совместной жизни…
- Не уходите от ответа.
- Мало дарю. К своему стыду. Понимаете, вот я, например, подарил, мы утром уходим, а в Америке немного другая система, там нет центрального отопления, там надо все выключить и становится холодно. Приходишь, включаешь, становится тепло, но цветы могут погибнуть.
- А - я поняла, то есть дарите мало из сострадания к растениям… Скажите тогда, вот дочь - фигуристкой отказалась быть, но при этом интересуется тем, что в вашем фигурном мире происходит?
- Сейчас она говорит, что мы должны интересоваться ее заботами, потому что хватит уже подчинять все фигурному катанию. По-тихому, я думаю, интернет она, конечно, смотрит. Она всегда все знает, но делает вид, что нас спрашивает впервые.
- На сегодняшнем этапе у вас в группе нет лидеров мирового уровня. В этом тоже, наверное, есть своя сложность?
- В свое время, когда Наташа начинала работать тренером, а я еще не подтянулся, она начинала с юниоров, поэтому ничего необычного сейчас не происходит. Все это мы уже проходили, знаем, а прогнозы делать не любим, любим работать. Какая разница, с кем работаешь – работаешь с людьми, с которыми надо делать это на полную катушку, и требовать так же. Причем от чемпионов надо требовать больше, чем от новичков.
- Если эмоции зашкаливают периодически – у кого из вашей пары больше?
- Наверное, у меня.
- Это вы взяли огонь на себя?
- Нет, Наташа - более сдержанная. Может хранить хладнокровие, я в силу темперамента могу очень сильно сорваться. Хотя вот жена говорит, что уже так привыкла к моим недостаткам, что все они превратились уже в достоинства. Хорошо, что не наоборот…
