— Александр Иулианович, почему семья обратилась именно к вам?
— Мои родители дружили с Мстиславом Леопольдовичем и Галиной Павловной, да и я с ним был знаком с 8 лет… Когда моего отца не стало, он не раз приезжал ко мне в мастерскую.
— Галина Павловна высказывала свои пожелания?
— Ну да. Мы поначалу разошлись во взглядах. Я, например, не люблю имитации деятельности, хотел подать индифферентно — чтоб он просто сидел с инструментом, не то после выступления, не то готовясь к нему… — интересно промежуточное состояние. Она же настояла на том, чтобы он именно играл на виолончели. В конце концов, убедила: играющий образ тоже любопытен — там спина напряженная, красивые ракурсы…
— Спина у него очень характерная.
— Да-да, немножко сутулился, но это очаровательная сутулость. Галина Павловна хочет хорошего реализма “с наполнением”, а не натурализма или убогого реализма. Она приводила в пример знаменитый портрет Рахманинова кисти Бориса Григорьева: реализм-то реализм, но с примесью экспрессионизма — асимметричное лицо… Мне приятно, что мы с Вишневской любим одних и тех же мастеров. Сделал эскиз, теперь леплю из глины — как это делали наши прадеды.
— Вот XX век дал нам новые материалы — пластмассы всякие и проч., но наши скульпторы не берут их на вооружение…
— Да у нас даже классическая скульптура в диком состоянии, ведь занимаются ею халтурщики, лентяи и циничные люди. Их бы всех куда-нибудь в резервацию, чтоб только не ставили своих произведений. Народ русский потому и не любит скульптуру, что сыт по горло этими болванами. Современная скульптура — на 99% ужас.
— У вас какой будет материал?
— То, что в России стоит хорошо, — бронза. Постамент будет “развитый”, высокий. Нужно же соблюсти “дебилоустойчивость”… это наш сленг — антивандальность. Чтобы ничего особенно не выступало — смычок там… чтоб не оторвали. Струны, возможно, рельефом пойдут…
