Обидно, что новые виды диагностики появляются в мире постоянно, но в России высокотехнологичные исследования проводят в единичных центрах, а широким массам они недоступны. Об этом рассказал “МК” руководитель отдела радионуклидной диагностики Российского кардиологического научно-производственного комплекса Минздравсоцразвития, в прошлом главный радиолог Минздрава РФ Владимир СЕРГИЕНКО.
— Владимир Борисович, вы занимаетесь изотопной диагностикой. Что это такое?
— Это исследование называют высокоинформативным. Мы вводим в организм пациента (чаще всего внутривенно) специальные фармпрепараты, меченные изотопами-маркерами, и смотрим, как они накапливаются. Для различных органов и тканей радиофармпрепараты разные. Например, известно, что щитовидная железа поглощает йод. Поэтому для диагностики нужен препарат йода, меченный радиоактивными маркерами. Специальными детекторами определяют, какое количество препарата меченого йода накопит железа. Если больше нормы — это говорит о гиперфункции щитовидной железы, если меньше — о гипофункции и т.д.
— Зачем такие сложности, если можно сдать анализ крови на гормоны?
— Верно. Только с помощью изотопной диагностики можно увидеть еще и узлы в щитовидной железе. И не только. Можно узнать, как работает узел, злокачественный он или доброкачественный. Все это находит изотоп, и зачастую другими методами диагностики это определить довольно сложно.
— Опасен ли такой вид исследования — все-таки речь идет о радиоактивных веществах?
— Мировая практика никогда с побочными эффектами при данном виде диагностики не сталкивалась, а дозы облучения намного меньше, чем при рентгенографии. При исследовании сердца мы вводим пациенту мягкий препарат таллий-201, который позволяет узнать, как работают клетки миокарда — кардиомиоциты. Если ткань плохо снабжается кровью или там же имеются изменения, препарат в ней накапливаться не станет — значит, есть рубец. Для исследования костей вводятся меченые фосфатные соединения, они позволяют разглядеть горячие точки — метастазы.
Это великолепный метод в диагностике поиска самых ранних метастазов в костной системе, когда ткань еще структурно не изменена. А ведь сегодня у нас рак, к сожалению, диагностируют на 3—4-й стадии. В мире используется около 130 радиофармпрепаратов, меченных изотопами, для диагностики самых различных органов и систем организма человека. Выявляются ранние патофизиологические процессы. Исследования проводятся на специальной аппаратуре — однофотонных эмиссионных и позитронных томографах. Сегодня наша специальность называется “ядерная медицина с получением молекулярных изображений”, то есть изображение органов мы получаем на клеточном, молекулярном уровне.
— Самым современным методом диагностики специалисты считают позитронно-эмиссионную томографию (ПЭТ). Чем она хороша?
— ПЭТ — высокая технология ядерной медицины — позволяет получать трехмерные изображения органов в реальном масштабе времени с более высоким разрешением изображения, что дает возможность обнаружить более мелкие патологические образования. При проведении этого исследования используются фармпрепараты с ультракороткоживущими изотопами, период полураспада которых составляет от нескольких секунд до 2 часов. Иными словами, при таком методе исследования ни о какой лучевой нагрузке на организм и речи не идет. И препараты чаще всего используют те, что участвуют в обменных процессах в организме. Например, фтордизоксиглюкоза, меченная фтором-18, позволяет выявлять злокачественные органы практически во всем организме на ранних стадиях. К тому же у ПЭТ-томографов лучшие разрешающие способности, современные приборы позволяют видеть патологические объекты величиной до двух миллиметров! Так что эти исследования с точки зрения ранней диагностики злокачественных новообразований просто бесценны — можно выявить новообразования уже на стадии метаболических изменений в клетках органов на молекулярном уровне.
— Насколько реально сделать такое исследование в России?
— Увы, большинству россиян такой метод диагностики малодоступен. В нашей стране центров позитронной томографии всего 4 — в Санкт-Петербурге и Москве. А в мире это исследование — основное для диагностики онкологических заболеваний на ранних стадиях, при оценке жизнеспособности миокарда и в неврологической практике. В США такую диагностику ежегодно проходят 13 миллионов человек. У нас — несколько тысяч. Пропускная способность каждого российского ПЭТ-центра — 700—800 больных в год. В Венгрии ПЭТ-центр работает круглосуточно, рядом даже построена гостиница для пациентов. Год назад мы по инициативе директора Курчатовского института Михаила Ковальчука подробно написали о состоянии и перспективах ядерной медицины в России. Наш доклад заслушали на заседании Общественной палаты. Но пока ситуация не сдвинулась с мертвой точки. При советской власти у нас было 300 изотопных лабораторий с венгерской аппаратурой, которая работает и до сих пор, уже по 30—40 лет. Причем работает условно, ибо диагностика на современном уровне на такой аппаратуре невозможна. В стране около 230 лабораторий, но из них лишь 38 оснащены современным оборудованием. Что касается радиофармпрепаратов, то их производят у нас. Правда, эти производства пока еще не соответствуют мировым стандартам. И диапазон применения значительно меньше, чем за рубежом. Тем временем недавно в мире появился еще более точный метод диагностики, при котором ПЭТ совмещается с компьютерной томографией (ПЭТ/КТ). На рентгеновское изображение накладывается функциональное изображение органов — ничего более точного пока в мире нет! Этот метод — просто фантастический. Но таких приборов в России всего 2 — в Военно-медицинской академии Санкт-Петербурга и в Центре сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева в Москве. Для сравнения: в странах Запада один аппарат ПЭТ/КТ устанавливают в расчете на 500—600 тысяч населения. Москва закупила 10 современных приборов для радионуклидной томографии, и это очень хорошо, однако при этом требуется дополнительная подготовка специалистов для проведения сложных высокотехнологичных исследований сердечно-сосудистой системы. Считаю, что при любых закупках сложной аппаратуры должна быть проведена предварительная подготовка специалистов.
— Наверное, такая аппаратура очень дорогая? Можно ли производить ее у нас?
— Средняя стоимость ПЭТ-центра за рубежом — 5—6 миллионов евро. Для России такой центр обходится уже в 8—10 миллионов евро. России нужно минимум 140—150 таких центров — чтобы они были хотя бы в каждой областной больнице. Но, учитывая, что необходимо готовить специалистов и решать ряд оргвопросов, в ближайшие 10 лет реально было бы открыть в стране 30 таких центров. Хотя, если выделять деньги, эту задачу можно решить и в более короткие сроки. Что касается стоимости исследований для пациентов, то за рубежом они стоят примерно 1200 долларов, но эти деньги оплачиваются страховой медициной. В крупных городах такие исследования проводят для пациентов бесплатно, однако областные больницы, боюсь, такое вряд ли потянут.
Когда в США позитронную томографию ввели в страховую медицину, буквально за пару лет там появилось 500 ПЭТ-центров, а сегодня их уже более 1000. Понятно, почему там резко снижен процент онкологических заболеваний 3—4-й стадии. И понятно, что любое государство, оплачивая такую диагностику, заботится о народе. России срочно нужна государственная программа внедрения и совершенствования уникальных технологий для повышения качества диагностики, что приведет к снижению заболеваемости и смертности населения. Мы разработали программу постепенного внедрения ПЭТ-центров в России, начиная с городов-миллионников. Необходимо производить собственные приборы — нельзя же все время жить на импорте. Тем более что это будет намного дешевле, чем закупки за рубежом. Да и в стране есть собственные разработки.
Широкое внедрение такой диагностической аппаратуры в стране позволит резко снизить затраты на госпитализацию пациентов и их лечение, ведь одно только исследование на ПЭТ/КТ позволяет сразу понять, что нужно делать. Например, если онкологию диагностируют на 3—4-й стадии, стоимость лечения вырастает в 5 раз, а выживаемость сокращается на 50% и более. Американцы давно уже ведут экономические подсчеты: сколько денег мы сэкономим на лечении одного больного, если проведем своевременную диагностику. У нас такие подсчеты, похоже, никому не нужны.
СПРАВКА "МК"
СПРАВКА "МК"
Ежегодно в России от рака умирают 300 000 человек, что соизмеримо с численностью населения среднего города. Ранняя диагностика позволит спасти половину этих жизней.
