Признаюсь, уезжая из дома на «скорой», я не надеялась, что вернусь, было настолько плохо. Даже какие-то распоряжения дала сыну, в случае если... Чудо, но меня спасли. Причем уже на третий день мне показалось, что я не умру. Увидела, что в палате есть другие больные, что они говорят о чем-то живом. Но все (все!) «тоже» не надеялись, что выживут: «было настолько чудовищно плохо, такая дикая слабость и такое полное отсутствие сил, что доползти от дивана до кухни было непреодолимой проблемой»... У всех — как под копирку.
Допускаем одну и ту же ошибку
И все (все!) рассказывали одну и ту же историю: начало заболевания было легким: у кого-то не было ни кашля, ни насморка, ни одышки, ни даже температуры. У соседки по палате в первые дни заболевания вообще не было ни одного симптома коронавируса, но на КТ оказалось 60% поражения легких. Все пациенты, с кем я познакомилась в больнице, примерно через неделю прямиком попадали в «красную зону» с дичайшей слабостью, тошнотой, полным отсутствием сил. В основном — с осложнениями, одышкой, сильным кашлем. Таких пациентов, кроме проводимой терапии, подключают к специальному прибору, который обеспечивает подачу медицинского кислорода больному в концентрациях, значительно превышающих его содержание в воздухе. И таким образом оказывают тяжелым пациентам с COVID-19 респираторную поддержку.
Практически все, попавшие в «красную зону», несмотря на явное заболевание ковидом, даже подтвержденным тестом, допускали одну и ту же ошибку: не сразу соглашались на госпитализацию. Я в том числе. Ведь в самом начале тяжелого состояния не было. Была уверена: выберусь сама. Вначале никаких «страшных» симптомов: вечером температура 37,5, утром — 37,2°С. Вроде не критично. Нет ни кашля, ни насморка, ни одышки, только чуть-чуть боль в горле, которая после полоскания прошла на второй день.
Какая больница? Зачем? Там тяжелые больные, кашляют, не подцепить бы что-то еще хуже, убеждала я себя. Подумаешь, температура 37,5°С. Хотя диагноз «тест положительный» был уже поставлен врачами из поликлиники по месту жительства № 66. Да пока и госпитализацию не предлагали.
Медработник из поликлиники принес хорошо известный в нашей стране обычный (от гриппа) противовирусный препарат, сказал: «Пить «ударно» — по 8 капсул в день. И в течение семи дней (1) я честно глотала эти пилюли. Но улучшения не наступало. Напротив, вечерами стала ползти температура до 38,5°С. Врачи из поликлиники по месту жительства предложили срочно сделать КТ. И оказалось, что за 7 дней болезни уже есть поражение обеих легких — 20 и 30%. И предложили госпитализацию.
Но даже в этом случае меня это сильно не встревожило, хотя прекрасно знала от вирусологов, что нельзя медлить с госпитализацией, особенно при высокой температуре и когда уже ясно, что у тебя ковид, что есть поражение легких. Но я написала письменный отказ от госпитализации. И уехала на такси домой. Это было главной моей ошибкой. Теперь понимаю: я рисковала, и очень сильно, не только здоровьем — жизнью.
Не хотелось бы сравнивать, но, как теперь известно, такую же ошибку, увы, допустил и легендарный создатель «Ералаша» Борис Грачевский. И, к большому сожалению, это стоило ему жизни. Сначала он тоже дней 10–12 лечился от коронавируса дома. А лег в больницу, когда инфекция уже бушевала в его организме и дала серьезные осложнения на легкие, и состояние стало критическим. К сожалению, ему не помогли ни медикаментозная кома, ни ИВЛ. Иммунитет настолько ослаб, что не справился со смертельным вирусом. Очень жаль. Мог бы еще жить и жить.
Я осознала свою ошибку, отказавшись от госпитализации, только через 7 дней. Когда лекарства, которые мне выписали после КТ, а это — специальные таблетки от коронавируса, антибиотики, парацетамол, препараты, разжижающие кровь, не помогали. Совсем. С каждым днем становилось только хуже. Семь дней не могла ничего есть, тошнило даже от воды. Ломало все мышцы, кости. И — слабость. Передвигаться по квартире было проблематичным — просто не было никаких сил. «Скорую» вызвала после 7 дней безуспешного лечения и с температурой 39°С.
Цитокиновый шторм остановит гормон
Попала я в «красную зону» инфекционного отделения Федерального клинического центра высоких медицинских технологий ФМБА России (бывшая клиническая больница №119) — там было место. В процессе лечения оказалось, что у нас, в России, за прошедший год пандемии врачи научились распознавать вирус, идентифицировать его. А главное — есть четкие клинические рекомендации (протоколы лечения заболевших COVID-19 Минздрава России). Причем эти рекомендации, схемы лечения уже неоднократно обновлялись по мере появления новых знаний о смертельном вирусе. Выпущена уже девятая версия рекомендаций. В том числе и амбулаторного лечения пациентов с ковидом.
Но самое удивительное — все это работает! Процесс излечения не быстрый, терапия сложная. Что меня удивило больше всего? При тяжелых и критических состояниях, оказывается, спасают гормональные капельницы. Именно спасают. Хотя до больницы ни один вирусолог в интервью «МК» не говорил об этом. Мне и моим соседям по палате капали гормональные препараты по два раза в день на протяжении 10 дней. После таких вливаний в вену больные приходили в себя уже на второй-третий день. Плюс антибиотик и аскорбинку через катетер в вену. Плюс два раза в день укол в живот препарата, разжижающего кровь, плюс таблетки, защищающие микрофлору желудочно-кишечного тракта от повреждения вирусом. Во всяком случае, так в инфекционном отделении этого Центра, куда я попала. Четкости исполнения здесь протоколов лечения ковида, сегодня, пожалуй, позавидует даже Германия. Причем контроль ежедневный. Во время врачебного обхода палат зав. инфекционным отделением Тимур Биктимиров и лечащий врач Ирина Захарова беседуют с каждым пациентом об их самочувствии и по результатам анализов и терапии решают, от чего в этот день этому пациенту можно отказаться, а что добавить.
Несколько раз в день измеряли сатурацию кислорода в крови (насыщение крови кислородом). Показатель этот очень важный, информативный: поскольку указывает на проблемы с дыхательной и сердечной деятельностью еще до появления первых признаков дефицита кислорода. По нескольку раз в день всем измеряли уровень сахара в крови (у меня впервые в жизни сахар подскочил выше 10 ммоль/л, вместо 3,3–5,5 ммоль/л). Зашкаливало давление. А еще раз пять за 13 дней брали кровь из вены — тоже всем. И этот показатель очень важный, как говорят врачи. Кровь всегда реагирует на инфекцию. Для выявления ее природы — вирусной или бактериальной — проводится развернутый анализ крови. От этого зависит выбор тактики лечения, ее корректировка и, конечно, результат лечения.
При лечении такого смертельного вируса имеет значение каждая мелочь, деталь. Даже температуру тела нам измеряли по нескольку раз в день.
Все это я к тому, что терапия избавления от смертельного COVID-19 настолько сложна, что при тяжелом течении заболевания в домашних условиях избавиться от этого «монстра» невозможно в принципе.
И когда я слышу, что в Москве только за одни сутки от коронавируса вылечиваются и выписываются из больниц по 5–6 тысяч пациентов, понимаю, что это действительно так. К счастью, в России на сегодняшний день уже есть не просто понимание, как «вычислить» новый вирус, но главное — как и чем лечить; какие могут быть побочные эффекты и даже предупреждать их, корректируя лечение. И весь это опыт Россия приобрела меньше чем за год.
Возможно, России в этом помогает многолетняя советская практика лечения многочисленных инфекций в нашей стране. (За последние сто лет только из Китая в нашу страну пришло 10 тяжелейших инфекций. И мы справлялись.) Конечно, помогает сложившаяся в течение многих десятилетий и, к счастью, не разрушенная в России единая вертикаль управления национальным здравоохранением. И при массовом поражении россиян столь агрессивным смертельным вирусом COVID-19 самое главное — срочная адекватная помощь любому заболевшему, невзирая на место его проживания в стране, пол, возраст, национальность, финансовый достаток...
Ангелы в костюмах астронавтов не жалеют себя
И конечно, трудно удержаться и не восхититься медработниками, которым выпала вот такая участь вытаскивать больных с того света. Узнала, что, заступая на смену в 6.30 утра, молоденькие медсестры и немногочисленные медбратья запаковывают себя буквально с головы до пят в защитные костюмы от коронавируса. Видны только глаза за большими очками. И в течение 8 часов без воды и еды кружат по длинному коридору от палаты к палате, от больного к больному. Один медбрат признался, что вот таким образом наматывает в день по 6–7 км. И пошутил: «Хорошая физическая нагрузка, не располнеешь».
Но ужас еще в том, что молоденькие сестрички и ребята должны всю смену быть в памперсах.
Когда начала писать о врачах, которые ежедневно не просто держат под контролем состояние здоровья каждого пациента, но при утреннем обходе выслушивают каждого и корректируют лечение в зависимости от состояния, а особенно о молоденьких девочках и мальчиках, каждую минуту, без всякого преувеличения, рискующих своим здоровьем, боялась скатиться на высокий слог. Но ведь действительно рискуют! Плотно общаясь с десятками пораженных смертельным вирусом, некоторые медики, как теперь известно, заражаются от них сами, и (высшая несправедливость!) — кто-то умирает.
Вот этих молоденьких тоненьких девочек в широких защитных халатах хотелось как-то уберечь от вируса, защитить. Но, напротив, они всячески поддерживали нас, тяжелых больных, давали надежду на выздоровление. И от этих добрых глаз за огромными очками исходила надежда. И очень хотелось выздороветь и хоть как-то облегчить тяжелейший, не только физический, труд этих хрупких созданий, невероятную нагрузку на них.
...Но мне до сих пор не дает покоя тот факт, что смертельный вирус COVID-19 с легкостью останавливает обычный гормон. Именно у тяжелых больных и пациентов средней тяжести. В чем спасительная сила гормональных препаратов при заболевании коронавирусом? Возможно, для специалистов это очевидно. Разъясняем для непосвященных.
КОММЕНТАРИЙ
Николай МАЛЫШЕВ, известный инфекционист, доктор медицинских наук, профессор:
— При лечении коронавируса гормональные препараты в капельницах используются не для всех, а только при тяжелых случаях и состояниях средней тяжести, кому грозит цитокиновый шторм, — пояснил Николай Александрович. — Когда организм идет вразнос и ситуация может выйти из-под контроля. Так вот эти кортикостероиды снижают остроту иммунологических реакций организма, воздействуют на цитокины, снижают их выработку. Что, в общем, и приводит к уменьшению патологических иммунологических проявлений. А также обладают противовоспалительным, антифибротическим и сосудосуживающим действием.
Коронавирус в принципе и есть общее патологическое иммунологическое проявление при тяжелых различных инфекционных заболеваниях. Сейчас в основном пишут только про коронавирус, особенностях его лечения. А на самом деле об этом уже давно и все известно. Я более 20 лет работал главным врачом Первой инфекционной больницы г. Москвы. Так вот при многих вирусах для лечения зараженных использовали гормональные препараты.
В частности, в 2008 году с помощью именно гормональных капельниц спасали пациентов от свиного гриппа. Помогали именно кортикостероиды. Это общее собирательное название подкласса стероидных гормонов, производимых исключительно корой надпочечников. Эти гормоны дают еще и противовоспалительный, обезболивающий и противоаллергический эффекты. Но только при грамотной схеме применения гормонов с учетом индивидуальных особенностей пациента и патогенетических факторов заболевания удается обеспечить лечебный эффект и не допустить нежелательных побочных явлений.
Кстати, гормональная терапия используется и при лечении сердечно-сосудистых заболеваний. Появились новые научные данные о влиянии применения заместительной гормональной терапии на риск развития осложнений сердечно-сосудистых заболеваний у женщин. Применение заместительной гормональной терапии в России в течение последних 10 лет привело к снижению комбинированного показателя общей смертности в стране, а также частоты госпитализаций по поводу инфаркта миокарда или сердечной недостаточности, к отсутствию отчетливого увеличения риска развития рака, венозных тромбообразований или инсульта.
Но теперь иногда гормональная терапия подается как открытие. На самом же деле лечение гормональными препаратами тяжелых вирусов и инфекций в России — давно отработанная многолетняя практика. Как видим, пригодилась она и сегодня.
Хвала гормону!
