— Константин Константинович, какое место в структуре онкозаболеваний занимает сегодня рак легкого?
— Он уверенно стоит на втором месте по распространенности среди злокачественных новообразований, уступая только раку молочной железы. Однако у мужчин он стоит на первом месте, у женщин — на шестом. В год в нашей стране раком легкого заболевает примерно 55–60 тысяч человек.
— С чем связана столь высокая распространенность этого вида патологии?
— С активным курением. Ведь курение остается ведущим предрасполагающим фактором развития рака легкого. Первая в мире монография, посвященная этому заболеванию, вышла в 1912 году, и ученые долго размышляли над вопросом, имеет ли смысл выпускать научный труд, посвященный такому редкому заболеванию? Но буквально за век мода на курение перевела опухоль из одной из самых редких патологий в одну из самых частых.
— Неужели раньше так много не курили? Ведь табак на Руси появился еще при Петре Первом...
— На самом деле вред табакокурения был доказан только в середине 60-х годов прошлого века. Все его варианты, включая и махорку, и никотин, вредны. Но вариант потребления табака может вызывать разные виды злокачественного образования: легкого, ротоглотки, губы и пр. Вообще, влияние табакокурения в развитии опухолей доказано при 12 различных локализациях (это и рак желудка, и кишки, и мочевого пузыря).
— Какова статистика смертности при раке легкого сегодня?
— Она остается очень печальной. Каждый второй пациент, которому установлен такой диагноз, умрет в течение года с момента постановки диагноза.
— Столь высокая смертность объясняется выявлением заболевания на запущенных стадиях?
— Да, конечно. На ранних стадиях выявляется лишь около четверти пациентов. А на 3–4-й стадии — уже 75%.
— Какую роль в повышении раннего выявления заболевания могут играть регулярные профосмотры?
— Рак легкого — достаточно коварное заболевание, которое долго может протекать без симптомов. И первые клинические проявления возникают либо в связи с образованием отдаленных метастазов, либо уже с распространением опухоли на окружающие структуры — средостение, сердце, крупные сосуды, грудную стенку, что уже классифицируется как распространенный процесс. Поэтому у нас такой маленький процент выявления рака легкого на ранних стадиях. Есть такое понятие «опухоль не визуальной локализации». То есть это не такая опухоль, как, например, рак кожи или молочной железы, где шансы обнаружить злокачественный процесс на ранней стадии намного выше.
— И все-таки — какие нужно проходить исследования, чтобы поймать болезнь как можно раньше?
— Скрининговых программ на уровне государства у нас нет. Да и в мире особо нет. Ежегодные осмотры, диспансеризация — хороший стандарт. Единственное — для выявления ранних симптомов рака легкого нужно проходить регулярные рентгенографические исследования, флюорографии маловато. А если есть подозрения на рентгене, надо назначать пациенту компьютерную томографию (КТ).
— Насколько доступна сегодня низкодозная КТ?
— Низкодозная КТ — это элемент скрининговых программ, ее надо проходить раз в год. Но на уровне государства этих программ нет. Есть только региональные пилотные проекты.
— Каков на сегодня портрет среднестатистического пациента — возраст, пол, сопутствующие заболевания, факторы риска?
— Средний возраст пациента — 65 лет. Это мужчина, курильщик со стажем курения не менее 15 лет. Сопутствующие патологии, как правило, легочные и сердечные (ХОБЛ, ишемическая болезнь сердца).
— Факторы риска, кроме курения, существуют?
— Да, работа на вредных производствах, в загрязненных помещениях, например, работа с асбестом. Эти профвредности давно известные, таких сотрудников хорошо наблюдают. Генетических факторов предрасположенности к раку легкого не существует. Сказать, что можно посмотреть такой-то маркер и выявить высокую вероятность заболевания, нельзя — таких маркеров нет. Иными словами, болезнь не наследуется.
— Как повлияла на выявляемость заболевания пандемия?
— В цифровом значении не могу сказать. Но на уровне ощущений — действительно, сегодня появилось больше пациентов с ранними бессимптомными опухолями легких, которые стали случайными находками во время поисков ковида. Ковид не обнаруживали, а вот немые изменения в легких выявляли. И хотя не все изменения оказались раком легкого, был повод к тому, чтобы разобраться в ситуации. Ведь изменения могут быть и не опухолевой природы.
— Рак легкого бывает мелкоклеточным и немелкоклеточным. В чем разница?
— Да, есть две большие подгруппы. На долю немелкоклеточного приходится 85% всех случаев. Они различаются агрессивностью. Так, мелкоклеточный более агрессивен, зато лучше поддается лечению лучевой и химиотерапией. За счет более агрессивного течения мелкоклеточный рак более активно метастазирует, что выливается в более разнообразную симптоматику и более агрессивное распространение. Этот вид рака практически никогда не оперирует, ибо даже на ранних стадиях это не имеет смысла. Если говорить о немелкоклеточном, то тут основные надежды связаны с возможностью проведения радикального хирургического вмешательства, после которого пациенты могут надеться на выздоровление, однако это удел в первую очередь тех, у кого болезнь обнаружена на первой и второй стадии.
— Какое современное лечение существует?
— Сегодня в лечении таких заболеваний применяется системный метод воздействия (химиотерапия) и локальный (лучевая терапия, хирургия). Основные изменения сегодня произошли в возможностях системного воздействия. До последних лет химиотерапия позволяла надеться на краткосрочный контроль над болезнью. Но в начале века появилась таргетная терапия, которая реализовала концепцию перевода смертельно опасного заболевания в хроническое. Оказалось, что каждая возникающая опухоль индивидуальна и несет в себе ряд характерных только для нее генетических поломок. Поэтому начали разрабатываться лекарства, действующие избирательно на клетки, несущие именно эти поломки. Например, немелкоклеточный рак легкого может быть обусловлен мутацией в гене EGFR (рецептор эпидермального фактора роста), с такой мутацией у нас выявляется около 3 тысяч пациентов в год — и под эту мишень разработаны препараты. У пациентов с такой мутацией химиотерапевтические препараты будут менее эффективны, им нужны таргетные. Сегодня при раке легкого известно уже 4 мишени, и под каждую есть набор препаратов. В разработке еще 3–4 мишени.
— Доступны ли новые лекарства?
— Могу сказать, что в последние годы их доступность стала значительно выше. Ситуация изменилась кардинально, даже в регионах. Главное — чтобы их умели правильно назначать. Ведь долгое время их не было, а назначение таких средств требует квалификации, знаний и опыта применения. Но опыт, конечно, придет вместе с применением. Так что сегодня региональное здравоохранение привыкает к тому счастью, которое на них свалилось. И есть все шансы, что в ближайшие годы мишеней появится еще больше, и мы научимся лечить пациентов и сможем переломить ту печальную статистику по смертности, которая есть сегодня. Ну а пока могу посоветовать одно: не курите.
