— Татьяна Львовна, подведение итогов минувшего учебного года нельзя не начать с уроков ЕГЭ — уж больно скандальными они оказались. Систему единых госэкзаменов надо срочно менять. Как?
— Знаете, я против отмены ЕГЭ. Уж больно много материала он дает для исследований и больно четко показывает все точки, с которыми надо разбираться. Фактически ЕГЭ задает повестку государственной образовательной политике, и именно на этой основе властям и надо бы разрабатывать стратегию решения накопившихся вопросов. Что же касается нарушений, то они будут всегда — это как вечное состязание программ «вирус» и «антивирус». Дело лишь в том, чтобы минимизировать их. И тут действительно надо принимать срочные меры. Боюсь только, что предложения Минобрнауки ситуацию не улучшат, а вот то позитивное, что связано с ЕГЭ, могут подорвать.
— Какой позитив вы имеете в виду?
— ЕГЭ открыл дорогу в столичные вузы ребятам из маленьких городков. Раньше считалось, что ехать в Москву бессмысленно — дескать, там все схвачено. Сейчас этого нет. Если до ЕГЭ ребенок из маленького городка все же ехал поступать и проваливался, он возвращался домой с позором. А сейчас он куда-нибудь да поступит. Впрочем, из-за демографического провала и вызванной им нехватки студентов, возможно, это произошло бы и так... Но вернемся к нашей теме.
Самая большая беда, что честные дети при сдаче экзаменов проигрывают, а нечестные выигрывают. С ней и надо справляться! Но введением среднего балла аттестата, как предлагают в Минобрнауки, в нынешней ситуации в России этого не сделать: в школах сразу же начнется накачка и корректировка оценок. Сейчас для сдачи ЕГЭ ребенка переводят из города в село. А тогда будут искать пути и для улучшения оценок аттестата. А если и попадется честный учитель, который не захочет натягивать оценки, он станет врагом для всех: и родителей, и школы.
Глава Минобрнауки Ливанов сделал другую полезную вещь — снял с должностей федеральных и региональных руководителей образования, ответственных за скандал. Это отличный сигнал в систему, и то, что раньше его не делали публично, породило нынешний размах нарушений и злоупотреблений. Но это лишь первый шаг на пути нормализации ситуации. Надо делать следующий! Взять хотя бы знаменитый ролик с ППЭ (пункт приема экзаменов. — М.Л.) в Дагестане, где видно, как на экзамене все ходят, разговаривают и открыто списывают. Надо уволить всех организаторов, а у всех ребят, которые там находились, аннулировать результаты экзаменов. У всех! Даже у тех, кто там просто присутствовал. Конечно, родители застонут. Но, чтобы гарантировать от подобного впредь, на это надо пойти. И в следующий раз, зная, чем обернутся нарушения, родители сами позаботятся о порядке на экзамене.
— ЕГЭ у нас не только выпускной, но и вступительный экзамен. Правильно ли, что его предлагают дополнить портфолио с достижениями ребенка?
— Конечно, только когда говорят о портфолио, имеют в виду западный аналог. А там в него входят не только спортивные или общественные достижения ребенка за время учебы в школе, но прежде всего результаты ежегодного независимого тестирования начиная со 2-го класса. Поэтому, когда выпускник приходит на общенациональный экзамен, у него уже есть определенный бэкграунд. И если каждый год он имел по математике не более 50 баллов, а на общенациональном экзамене получил 95, сразу возникнет вопрос. Думаю, ежегодную аттестацию школьников со 2-го класса было бы полезно ввести и у нас, причем желательно независимыми структурами. В свое время такой независимый центр тестирования, услугами которого мог воспользоваться любой, у нас был. Существует он и сейчас, однако центр теперь работает на ЕГЭ.
Стоит подумать и о постепенном переходе на сдачу ЕГЭ не в 2–3 недели, а в течение года-двух, причем с правом пересдачи результатов. Нельзя, чтобы все ставилось на одну карту!
— А как вы оцениваете идею введения двух уровней ЕГЭ?
— Именно так, кстати, он и задумывался в начале 2000-х! Два уровня: базовый и повышенный, для поступления в вуз. Причем так же предполагалось сдавать и обязательные экзамены: русский язык и математику. Но необходима система господдержки детей из малообеспеченных семей и отдаленных территорий.
— Что вы можете сказать об обязательной Государственной итоговой аттестации для девятиклассников — ГИА, или так называемом малом ЕГЭ?
— По последним исследованиям Института гуманитарного развития мегаполиса, 67% родителей в Москве считают ГИА генеральной репетицией ЕГЭ, а потому уже нашли репетиторов для подготовки к этим экзаменам! Ну, допустим, с этой категорией семей все ясно. А вот почему репетиторов не наняли остальные 30%, надо разбираться. Собираются они проплатить результаты экзаменов или думают после школы идти в вузы, где нет особого конкурса, или им просто все равно — неясно. Зато несомненно другое: результаты ГИА отражают не качество работы школы, а уровень тревог родителей за судьбу их детей! Фактически сфера среднего образования в России стала сферой заботы родителей — по крайней мере в крупных городах.
— С введением единой школьной формы, единых учебников и т.д. заговорили о возврате к советской школе. Так ли это?
— Я бы сказала, что начался процесс унификации. Вот наши учебники критикуют за взаимоисключающие подходы к тем или иным вопросам. А где же наш замечательный образовательный стандарт, гарантирующий единство результатов обучения на выходе из школы: например, что дважды два — четыре, а сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, по каким бы методикам ребенку это ни объясняли? Он что, не работает? Почему? А вот в Великобритании, как мы с вами говорили, учебники разрабатывают семь разных комиссий. С одной стороны, это дает школе выбор, по какому учить. Но с другой — вводит процесс в разумные рамки, поскольку количество вариантов измеряется единицами, а не сотнями.
То же и со школьной формой. За рубежом она есть практически повсюду, но у каждой школы своя. У нас же, боюсь, будут стремиться к более-менее одинаковой форме повсюду, в масштабах страны. Да еще используют форму, чтобы «спасти отечественного производителя». Самое страшное, если введут госзакупки: цены тогда неизбежно полезут вверх, а качество — вниз. И что будут делать родители? Знакомые уже купили ребенку форму за 3 тыс. руб. и не сомневаются, что штаны долго не протянут... Ох, боюсь, что наше единообразие в школе получилось из-за того, что государственной идеологии у нас вроде как нет, но очень хочется!
— А каковы последние тенденции в профобразовании?
— Главная состоит в том, что оно у нас пропало.
— Как это?
— До принятия нового закона «Об образовании» все было ясно; вот среднее, вот начальное и среднее специальное, вот высшее, вот дополнительное, а вот аспирантура как первая ступенька научной работы. С 1 сентября вся эта система меняется; высшее образование по факту стало всеобщим; а начальное профобразование исчезло вовсе. К чему теперь прилагается дополнительное профобразование, понять нельзя — фактически оно подвисло.
Другая негативная тенденция связана с трактовкой госуслуг в федеральном законе: по идее, стоить они должны всюду одинаково. А что на практике? У всех регионов свои цены. Да и внутри каждого есть обычные школы, а есть лицеи с гимназиями.
— В Москве, например, уравняли норматив для всех школьников — 120 тыс. в год в старшей школе.
— Это тоже не выход. То же и с вузами: если качество обучения разное, то и стоить оно должно по-разному. Сейчас, правда, ввели дополнительное, конкурсное финансирование. Но методики, позволяющей достоверно «померить» качество обучения, нет.
— А что скажете о модном нынче слиянии учебных заведений в образовательные монстры-«холдинги»?
— Причина этого решения, конечно, чисто экономическая: маленькие школы попросту нерентабельны. Но, во-первых, неясно, как быть со школами, где учатся слабые дети. А во-вторых, справиться со столь масштабным хозяйством руководителю объединения будет очень трудно. Конечно, в принципе это возможно. Но вопрос в том, есть ли у нас такой управленческий корпус, а если нет, то можем ли мы его подготовить. Если ответ отрицательный, вскоре мы получим очень крупные проблемы.
