Десять лет как один день. Матери, жены. Вдовы. Они давно уже не плачут. Может быть, они привыкли. Или, что более правильно, самые близкие, самые любимые люди остались для них живыми. Потому что они помнят. Показывают кладбище. Ровные, в ряд выстроившиеся, почти одинаковые могилы. Это государство помогло, спасибо ему. Оно же никогда не бросит, выручит в трудный момент. Родственники подходят к могилам. Кладут цветы, постоят, посидят. Их действия доведены до автоматизма. Камера все это фиксирует. Безжалостно, холодно? Ведь ничего уже не изменишь. Фатальный исход.
Сразу нахлынули воспоминания. О том, как телевизор, радио и газеты задавали вопросы. Неудобные, страшные. Почему нет помощи, там же люди, они еще живы?! Где власть? Где же власть?!! Почему загорелый Путин все еще отдыхает в Сочи? Почему не позвали иностранцев спасать? А когда позвали, уже было поздно. Почему, почему, почему… На Первом не унимался Доренко. Конечно же, по настоянию своего хозяина Березовского. Очень жестко по “Курску” выступало НТВ. Что с ним стало через год, все помнят. На того же самого Мамонтова тогда, в 2000-м, все катили бочку, он стал почти что нерукопожатным: мол, почему в своих репортажах не говорит всей правды. Может, потому, что не хотел быть конъюнктурным? Или просто не мог все сказать на госканале? Или боялся?
Еще вспоминается приход Путина к родственникам погибших в поселок Видяево. Конечно, это был поступок. Ну и та самая путинская улыбка чеширского кота в программе Ларри Кинга: “Она утонула”. Много чего еще было.
Но сейчас никто уже ничего не спрашивает. Даже оппозиционеры. За давностью лет неинтересно? Столько всего прошло — Беслан, “Норд-Ост”, взрывы, кризис, какой уж тут “Курск”. Забыли, затерли в памяти. Людей же больше не вернешь, так стоит ли ворошить… Проехали.
Мамонтов говорит с родственниками. Довольно жестко, брутально, чуть грубовато. Потому что делать умиленные глаза, наводить слезу было бы нелепо, фальшиво. Между репортером и этими людьми есть какая-то недоговоренность. Он это понимает, знает, и они… Он говорит: “Представьтесь. Назовите погибших близких”. Без всяких сантиментов. Они, жены, матери, представляются. Улыбаются виновато. Прошло десять лет, их не вернешь, ну что же, значит, судьба. Никто ничего не просит, не требует. И уже не задает тех проклятых вопросов. “Живем вроде нормально. Вот и зарплату повысили, пенсию…” Слез нет.
Они должны быть у зрителя от этой звенящей пустоты недосказанности. От тех самых нахлынувших воспоминаний.
А Путин — он молодец. Он делает уроки из истории. Тогда, в 2000-м, был таким же, как все советские генсеки. Вы можете себе представить Брежнева, выезжающего на место катастрофы? Там был свой пиар, советский: покажешь Главного в программе “Время”, как ему очередную медальку цепляют, и можно жить дальше. А люди? Они для власти мусор, пешки в игре. Для любой власти.
Сейчас же новый пиар, модернизированный. Все понимают его волшебную силу. Ты должен быть всегда на страже родины, всегда рядом с людьми. Показывать, что ты за них, никогда их не бросишь. Показывать или быть? Как отделить одно от другого? Приехать на место трагедии, даже несмотря на то, что будешь всем мешать, будешь лишним. Зато народ увидит, какой ты классный, человечный, без сна и роздыха проявляешь заботу о подданных.
Теперь это закон поведения первых лиц. Путин это отлично понял. Он там, где жарко, душно, нестерпимо. Где должен быть командир? Впереди на лихом коне. В новостях мы видим премьера в самых горячих точках. Тот, кто посоветовал ему сесть на самолет и самолично разверзнуть хляби небесные, спустив тонны воды на торфяники, был не таким уж глупцом, как сейчас говорят. Да, власть бездушна, но на вершине он — супергерой, суперстар. Американский боевик на русской почве. И обязательный хеппи-энд в конце. Вернее, в 2012 году.
По телевизору в разных программах сейчас много подсадных, артистов. И, глядя на шоу, в котором один человек — спасает всю страну, думаешь: а он настоящий? У него есть душа, плачет ли он по ночам от невозможности спасти всех тех, кто на него так надеялся? И тех погибших морячков с подводной лодки.
Пиар, переходящий в жизнь. Мешающий ее понять по сути. А делать это необходимо. Я хочу видеть этого человека! Понять его, почувствовать. Как и тех, что так безропотно, но достойно вынес гибель своих самых близких.
