Проигранная война
Кто сказал, что на нашем ТВ есть политическая цензура? Да ладно! Вот очередная трагедия — убийство федерального судьи Эдуарда Чувашова. На главных каналах нам сообщают, что он вел дело националистов, дают синхрон президента Медведева, где говорится, что бандиты обязательно будут найдены. И все, и достаточно. Нам намекнули, и мы тут же всё должны осознать. Когда убийц поймают — нам объявят. Если не поймают — тоже объявят… что поймали. Словом, ваше дело маленькое: следите за информационными выпусками. Это называется “суверенная демократия”: проблему загоняют в угол. В таком неведении можно неплохо прожить энное количество лет, но потом ужасы накопятся, размножатся и взорвутся на наших глазах.
А есть и другой путь. На канале РЕН в программе Марианны Максимовской нам сразу предъявили весь набор свидетелей. Сначала правозащитница, затем цивильный националист, ну и вот он, герой, — питерский фашист Шульц. Его банда повинна в убийствах 20 человек по национальному признаку. Шульц за это вроде тоже сидел, но уже вышел, и теперь он честный человек, примерный гражданин России. Он не прячет лицо, не просит изменить себе голос, а открыто говорит в камеру: “Правильно, что убили этого судью, так ему и надо!”. В сюжете никаких комментариев по этому поводу не приводится. Это и есть настоящая и полная демократия в действии. Как говорил Вольтер: “Я не разделяю вашего мнения, но готов отдать жизнь за то, чтобы вы его могли высказать”. Безусловно, самая либеральная ведущая нашего ТВ г-жа Максимовская не разделяет точку зрения этого нацика, но зачем же ему-то слово давать? Доку Умарову нельзя, а Шульцу можно? Может, я чего не понимаю в демократии, и телевизионщики без гнева и печали обязаны отразить любую точку зрения, пусть самую кровавую, чтобы зритель сам сделал вывод? Если зритель не дурак, конечно. А если дурак?
Впереди 9 мая, 65-летие Великой Победы. Отдельных ветеранов, кто еще может ходить (а их осталось всего ничего, самым младшим хорошо за 80), свезут на Красную площадь, им пожмет руки президент, дадут прибавку к пенсии рублей пятьсот, всегдашний продуктовый набор с обязательной поллитрой, и обещанную отдельную квартиру в придачу. И все будет так пафосно, торжественно, куча денег уйдет на парад. Мы его обязательно посмотрим и, конечно же, станем гордиться ветеранами и нашей Родиной… Один день. Точно так же мы гордимся женщинами 8 Марта. Но все пройдет, в миг улетучится, и про больных, одиноких, бедных ветеранов тут же забудут, будто их и не было никогда.
На самом деле мы проиграли эту войну, Великую Отечественную. 900 дней длилась блокада Ленинграда. 900 дней! И не пустили врага во вторую столицу, ни пяди земли не отдали. С голоду мерли, в ледяной Дороге жизни тонули — а не пустили. Зато теперь фашист Шульц у нас на экране. Он шагает со своими партайгеноссен по центру Питера, не пряча свастику. Они приветствуют друг дружку “хайль, Гитлер!”, а местная футбольная команда “Зенит” боится покупать себе игроков с небелым цветом кожи.
В Москве то же самое. И здесь 20 апреля справляют день рождения любимого фюрера и примерно раз в неделю лихо уничтожают людей некоренной национальности. “Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва”, — говорил политрук Клочков. Даже если он так и не говорил, все равно это была правда. Но мы уже сдали Москву фашистам. И Питер, и Воронеж, и Кенигсберг. Левитан бы перевернулся в гробу, если бы услышал такую сводку Совинформбюро.
А что же власть? Нет, иногда кого-то судят, даже приговаривают к большим срокам. Но все это как-то точечно, не конкретно. Сообщения об убийствах идут и идут бесконечным потоком. Может, это кому-нибудь нужно? Может, какие-то силовики крышуют этих нацистов? Ведь если бы власть только захотела, фашистов повязали бы в одну секунду. Значит, не хочет. Или она, власть, когда ее это не касается, становится вдруг такая демократичная-демократичная. Прямо как наше ТВ.
Конечно же, в Кремле нет фашистов. Но неужели там готовы отдать жизнь за то, чтобы эти гитлерюгенды имели возможность высказывать свое мнение? И убивать нас.
Покурить и оправиться
В передаче “Гордон Кихот” уважаемые депутаты с политологами так кричали друг на друга, возмущались, протестовали, что уши закладывало. Неужели, думаю, опять перестройку объявили? Но вроде нет, ничего такого программа “Время” не сообщала. Оказывается, за живое взяла тема о трудностях курильщика. Шекспир отдыхает. Вернее, нервно курит в предбаннике. Действительно, чего это он все: быть или быть? Написал бы сразу без обиняков: курить или не курить — вот в чем вопрос. И мгновенно стал бы на Руси первым поэтом.
Депутаты с политологами — как дети малые, им же тоже покричать хочется. Но Дума, где они трудятся, как сказал старший, не место для дискуссий. А ведь так иногда мечтается протрубить зычным басом в адрес политических противников, как в старые добрые времена: “Эй, вы, агрессивно-послушное большинство!”. Но это большинство со времен перестройки прекрасно перекочевало во власть. Тогда, может, подойти к самому премьер-министру и выкрикнуть ему в лицо правду-матку со всей большевистской прямотой: “Говорят, Владимир Владимирович, что вы величайший правитель. Ну так вот: никакой вы не величайший, а просто великий”. Вот это смелость, вот это по-нашему! Но и на эту тему много разговаривать не дадут, премьер-то у нас скромняга.
Вот и приходится самовыражаться в борьбе с курением. Если курильщик не сдается, его уничтожают, — агитируют одни. Народ и курильщики едины, — завывают другие. Практически революционная ситуация. Буря в стакане воды. И политикам нашим любимым полезно, они себя словно на съезде народных депутатов в конце 80-х ощущают. И декламируют так ярко, свободно.
Но заканчивается передача, гаснут камеры, и все эти яркие ораторы опять становятся депутатами и политологами. Наутро понуро едут в Думу с расчищающим для них дорогу удобным эскортом и там без всяких вопросов нажимают на кнопки для голосования. Вы — за, ну и мы — за. Отлично, дело сделано, теперь можно покурить и оправиться.
Мадам Брошкина
Очередной день рождения Аллы Борисовны. Вечером 15 апреля включил телек — что-то про мужчин ее величества. Тут же выключил. Ну сколько можно! Кажется, уже господ Орбакаса, Болдина, Киркорова, Галкина мы знаем лучше, чем своих близких. Самые главные сообщения о Пугачевой — сколько она на обед съела пирожных, как опять похудела, кого и какими словами послала куда-то очень далеко, сколько баксов (шестизначное число) получила за ведение телепередачи.
А куда девалась та, настоящая, с ее “Посидим, поокаем”, “Арлекино” и “Все могут короли”, когда каждый хит становился загадкой для населения — про кого это она теперь? Где та, которая пела на стихи Мандельштама, Цветаевой, Высоцкого, которая после Чернобыля организовала благотворительный концерт и нашла такие точные, такие важные, нежные слова? Где те глаза, умные, все понимающие? Куда все это ушло? Неужели пресыщенность так раздавила эту первую и главную личность нашей страны? Неужели все в прошлом?
Программу “100 вопросов взрослому” с ней тоже смотреть не хотелось. По тем же самым причинам. Но включил, а выключить уже не смог. Потому что с детьми нельзя общаться на понтах. Она и не понтила. На детские вопросы нельзя обижаться. Она и не обижалась. Детям нельзя врать, как предупреждают в начале этой передачи. Или можно, только осторожно. Она и не врала. А если даже что-то выдумывала, то делала это очень умно.
Оказалось, ни ее мудрость, ни талант никуда не исчезли. Мастерство не… Всё при ней. Только последние лет 15 зачем-то понадобилась эта мишура вокруг. Зачем?
Никто не требует, чтобы Пугачева выходила в эфир радио “Эхо Москвы” и говорила все, что она думает про ненавистный гэбистский режим. Или митинговала на Триумфальной площади вместе с Людмилой Алексеевой в костюме Снегурочки. Как говорила Раневская про другую звезду, “она уже сама может выбирать, на кого производить впечатление, а на кого нет”. И жалеть Пугачеву не надо, она сама кого хочешь пожалеет. Но все-таки хочется видеть ее настоящей, естественной. Пусть тогда эти строчки станут маленьким поздравлением любимой певице от поклонника с днем рождения.
