Именно эту девушку с обожженным лицом и травмами, находящуюся сейчас в реанимации, хотят сделать крайней в пятничных взрывах в Ульяновске — ее обвиняют в том, что, дескать, она нарушила технику безопасности.
…И от этого треть города чуть не взлетела на воздух.
Сейчас Екатерина Кангина находится в больнице. Как только она пришла в себя, ее сразу навестили работники ФСБ. Катя категорически отрицает, что какие-либо ее действия или ее бездействие могли спровоцировать начало цепной реакции. Говорит, что смена шла как обычно. “Просто раздался хлопок, сзади меня — пламя, и меня начали тушить, я все это помню”.
Еще слабую от ожогов Кангину допрашивали прямо на больничной койке. Ее подруги и знакомые из других цехов, оставшиеся в живых, хоть сейчас готовы подтвердить ее слова. “Да мы все как на пороховой бочке работаем, всегда было очень страшно, все было на волосок от ЧП”, — говорит Надежда из третьего цеха.
Многие работники военных складов, напротив, обвиняют в случившемся свое начальство и хотят дать показания, поддерживая Катерину.
— “Арсеналом” сейчас командует Андрей Радченко, — вот с него и надо спрашивать, как и что на складах и в цехах по утилизации происходит! — возмущается Анна Малиновская, тоже бывшая работница третьего цеха. — Я год и три месяца проработала, каждый день рыдала. Доплаты за опасность с нас сняли, зарплату уменьшили — одни синие халаты оставили. Ничего Катька нарушить не могла. Там до нее все нарушали! На нас орали, требовали гнать план по утилизации, а для этого мы эти снаряды и об пол били, и зубами чуть ли не разгрызали, вытаскивая взрывчатое вещество, чтобы успеть к концу смены. От них искры во все стороны летели! А премии нам — фигушки, еще и КТУ — коэффициент трудового участия — начальство снижало. Сумму выделяли на всю бригаду, а потом рассчитывали по копейкам.
Всего цехов семь, четвертый — производственный, в некоторых утилизируют особенно опасные минно-торпедные снаряды. В каждом цехе по утилизации боеприпасов после недавних армейских “модернизаций” оставили около 40 человек. А по инструкции должны работать 120 сотрудников.
“Но план не снижают — так и требуют, как за 120, пахать”, — жалуются работники.
Кстати, первый раз на “Арсенале” по неведомой причине рвануло еще 22 октября. Но тогда взрыв замолчали. А теперь, похоже, нашли козу отпущения…
За 26 лет своей жизни пострадавшая Катя Кангина ничего и не видела, кроме “Арсенала”. Она с семьей и 8-летней дочкой Линой даже живет на территории самой военной базы, в обшарпанной общаге. Кормит на копейки семью. Дочь учится в четвертом классе. Муж Игорь сейчас ухаживает в больнице за раненой женой и тоже работать не может.
Надеяться им не на кого. “Захотят посадить — и посадят, никто правду о недостачах боеприпасов на “Арсенале” и о том, что взрывчатка могла уходить налево, расследовать не станет, кричи мы в суде, не кричи”, — уверены жители Заволжского района.
А информированные источники на условиях анонимности тут же добавляют, что еще творится на подобных “Арсеналах” по всей стране: “Так как армию сокращают, базы сверх всякой меры забиты сейчас списанными боезарядами, боеголовками. Раньше специалистов по хранению боеприпасов готовили в единственном военном училище, в Пензе. Сейчас училище реорганизовано. Очень скоро офицеров с высшим образованием, боеприпасников, которые хоть что-то понимают в вопросе хранения и утилизации боевых и взрывоопасных веществ, попросту не останется. Их заменят сержантами, которых натаскают на шестимесячных курсах”.
В самом Заволжском районе Ульяновской области, где в минувшую пятницу прогремели взрывы на военных складах “Арсенала”, по приказу губернатора все еще остается чрезвычайное положение. Хотя на улицах спокойно, люди подметают мусор и стоят в очередях за стеклами.
А между тем в больницы Ульяновска продолжают поступать… раненые. Не от взрывов, а от порезов.
Разговариваю с таксистом, он только что отвозил в травму парня, перерезавшего сухожилие. “Кровь хлещет, всю машину мне залил. “Что такое?” — спрашиваю. “Стекло сам вставлял!” — ну, на это тоже умение надо, его же надо разрезать правильно. Кто же знал, что нам такие навыки пригодятся?”
Идешь по Новому городу (микрорайон Ульяновска) — навстречу толпы людей со стеклами. Некоторые зачем-то набирают стекла про запас. На стихийно организованных пунктах выдачи стекол, во дворах, уже третьи сутки греется у костра милиция.
Еду для резчиков, которые работали по пять-шесть часов в выходные кряду, подвозят ближе к вечеру. До этого их кормили бабушки из близлежащих домов.
— Мы свою задачу выполнили, стекла для окон доставили, но вставлять — не наша задача, — отрапортовал один из сотрудников подрядной организации.
Бабушки в очереди волнуются: как нам теперь стекла в окна вставлять, мы одинокие, мы порежемся! “Не можем знать, стекольщиков на всех не хватает. Скажите спасибо, что стекол полно”.
Ульяновск—Москва.
