Град обреченный

Особо мнительные так и вовсе винят проклятие во всех своих бедах. Дочку замуж не берут? Да поди отыщи нормального жениха в проклятом-то городе. Кризис, говорите? Это во всем остальном мире виновата Америка, у нас же — анафема…

Несколько лет назад местный мэр решил раз и навсегда покончить с суеверными предрассудками “паствы”: вернуть стародубцев под крыло православия приехал епископ. Только вот незадача: опять разгневали церковь потомки буйных казаков.

В единственном официально проклятом городе России побывал корреспондент “МК”.

“Отправление автобуса на Стародуб откладывается!” — водитель в сердцах несколько раз стучит кулаком по рулю. Выместив зло, уже по-свойски добавляет: “Вылазьте, сломались мы”.

“Вот проклятье-то, — возмущаются пассажирки, выдворяемые из тучного “пазика” на дорогу. — Уже второй раз на этой неделе.

И не говорите… Два раза не могла в командировку выехать — то на поезд опоздаю, то вокзалы перепутаю, а тут еще и автобус замертво встал. Ну как тут не поверить в дурную ауру здешних мест?

Водитель с народным диагнозом не согласен: “Машины, бабоньки, старые. А вы языками чешете: “прокля-я-я-тье, прокля-я-я-тье…”

Пока стахановец баранки проводит реанимацию ископаемого советского автопрома, на остановке разворачивается стихийное ток-шоу. Тема “Был или не был отлучен Стародуб от церкви”. Сотрясают спорщики воздух, сугреваются…

— Было, говорю вам. Вроде дочку епископа наши казаки изнасиловали, тот в отместку и проклял весь город, — отстаивает свою версию одна из пассажирок.

— Ничего лучше придумать не могла, — накидывается на подругу попутчица. — У епископа и детей-то быть не может. Ты ее не слушай, дочка. Пили мы много. Так в старых книгах написано… Они-то попировали, а нам теперь семь поколений отдувайся. Вот автобусы чуть ли не через день ломаются…


“18 тысяч 643 жителя, два завода, районный ДК, парк культуры и отдыха” — читаю в брошюрке описание стародубских достопримечательностей. А о проклятии — ни слова. Неужели местные газетчики навыдумывали?

“Чистейшая правда”, — в краеведческом музее исторический факт даже не ставят под сомнение. А всем неверующим Фомам тут же готовы “Летопись самовидца” представить, где черным по белому написано: “По воле святительской черниговский священник Стефан Шуба в полковой Николаевской церкви торжественно произнес анафему на буйных, сопровождающуюся погашением свечей. Это было в 1676 году…”

Вот только перед визитом корреспондента “МК” чудо-книга возьми да и исчезни из хранилища. Бесследно.

Тургеневские девушки-экскурсоводы с полчаса копошились в закромах музея, пытаясь разыскать среди краеведческой литературы исторический талмуд. Да так и опустили руки.

— Вот проклятье-то… — выдохнула под конец поисков экскурсовод Евгения Троянова, утробным “уф” подняв с полок облака вековой пыли. — Пропала летопись. Недавно брала ее из хранилища, а сейчас книга как испарилась. Слава богу, хоть копия осталась.

Хотя за подсказками в исторические труды местным лезть не надо — о причинах отлучения от церкви в Стародубе знают все.

— У нас в XVII веке было два винных завода, а трактиры так и вообще в каждом дворе располагались. Обстановка та еще: драки, убийства, женщины гулящие. Тогда приехал священник из Чернигова — склонить людей к покаянию. А его оскорбили. Вот и проклял он наш город, — взахлеб воссоздает разгульную обстановку XVII века Женя. — Да вы почитайте в летописи: “Между казаками и посполитами ссоры, и потом гульба в корчмах. Едва не в каждом дворе шинок, а при шинках бесчинства и частые убийства…” Каково?

Байки о местном проклятии экскурсовод Женя слушала вместо сказок Пушкина на сон грядущий. Бабка-цыганка все, что знала от предков, передала ей по наследству.

— Страшное тогда было время: на все церкви замки повесили, покойники не отпевались, новорожденных не крестили. До сих пор в Стародубе постоянные жалобы на домовых. А кто такой домовой? Это же неотмоленная душа.

Вот только себя, как и всех своих соплеменниц, Женя проклятой не считает. Перекладывает всю ответственность на сильный пол.

— Бабушка говорила, что прокляты не все жители города, а только мужской род. До 7-го колена теперь им расплачиваться. Так и получилось: город начал угасать. Мужики и вовсе вымирают: либо наркоманы, либо алкаши остались. Кто поумнее, все уезжают.


С проклятием на челе жили стародубцы три столетия: одни верили, другие над соседями потешались. А в 2003 году дурную наследственность признали даже самые неверующие Фомы. Да и как тут не поверишь, когда сам епископ Брянский и Севский приехал в город публично снимать анафему.

Несколько недель по городу ходили странные люди с листочками — собирали подписи в поддержку приглашения епископа. Народ охотно ставил на бланках закорючки — не оставлять же город во власти нечистого. Это уже потом закралось в головы местных жителей подозрение: “А не пиар ли все это тогдашнего главы горадминистрации?” Ведь именно он достал анафему с антресолей истории да сделал ее достоянием общественности.

— Тогда на главной площади перед ДК собралось тыщи три человек. Приехал епископ Феофилакт. Вот только по иронии судьбы снятие анафемы совпало с Днем города, а у нас на этом празднике всегда местные десантники прыгают, — объясняет Женя. “Глядите — парашютист”, — выкрикнул кто-то из толпы. Народ повернул головы, стал тыкать пальцами. А епископ тогда как раз проповедь читал. Он обиделся: “были вы прокляты, будьте и дальше”. И ушел.

Так многие до сих пор и верят: “живо проклятие”.


“Конечно, не сняли анафемы. До сих пор местных несчастья преследуют, — о городском предании журналист местной газеты Анна Данилова говорит как о медицинском диагнозе. Причем тяжело поддающемся лечению. — С тех пор как я переехала в этот город, у меня личная жизнь не складывается. А тут и дочка начала жаловаться на проблемы в отношениях. Говорит, может, это из-за города, в котором мы живем?”

Что-то нечистое в стародубской ауре Анна Данилова почувствовала сразу, как только переехала в город: 18 лет назад она решила начать жизнь после развода с чистого листа.

— Город мне сразу не понравился. Чувствую, душно мне в нем прямо. А как выезжаю отсюда — сразу легко становится.

О своих ощущениях Анна поведала знакомой — сотруднице краеведческого музея. Та ради красного словца и пересказала ей местную байку да летопись показала. С тех пор женщину как осенило: вот он, корень всех бед.

Бороться с подпорченной городской наследственностью женщины решили с помощью церкви. И написали архиепископу Мелхиседеку письмо: “Просим снять с нашего города анафему”. Ответ до сих пор хранится в местном музее: “Виновные в смертных грехах должны примириться с Церковью через покаяние; что же касается анафемы, то она не может быть действительной”.

“Но народ-то верит!” — не унимались женщины и решили просить помощи в столице.

— Я поехала в Свято-Данилов монастырь и заказала там молебен на снятие проклятия со Стародуба, — вспоминает Анна. — Приехала домой, а город стал меняться: на бывшем здании райкома партии начали плитки сбивать — ремонт делать.

Правда, на капремонте целебное действие молебна закончилось. Тогда решено было отправиться за советом к столичным гадалкам. Диагноз потомственных был однозначен: “срочно переезжай, нехорошая аура над твоим городом витает”.

Впрочем, о переезде не было и речи: денег даже на жизнь хватало с трудом. Да и пенять на проклятие ей со временем показалось глупо.


Целительница баба Тася, наоборот, верит в чудесное освобождение города от 300-летнего “недуга”.

— Мне еще бабка моя рассказывала, что тяжко им было жить здесь: кругом по Брянской области погода хорошая, а у нас — засуха. Если и пройдет дождичек, то даже пыль не смочит. Это, говорила она, нам наказание за разгульную жизнь предков. Зато теперь все наоборот: по всей Брянской области ливни-ураганы, а Стародуб непогода стороной обходит. Вот что значит покаялись.

Впрочем, местные жители с диагнозом “проклятие” к ней приходят и сейчас.

— Вот некоторое время назад пришла женщина, говорит: несчастья меня преследуют одно за другим: мужа потеряла, сын пропал. Может, на меня так городское предание действует. Я ей посоветовала ненадолго сменить обстановку. Она уехала к родственникам. Недавно звонит мне радостная, чуть ли не кричит в трубку: “Спасибо, у меня будто вторая жизнь началась!”

А года три назад о местной легенде не вспомнил разве что ленивый. Причина на то была серьезная — в городе потерялись три мальчика. Тогда на каждом углу шушукались: “Это город забрал детей, покаяться нам надо”.  

— Ко мне даже родители ребят приходили, все причитали: “Что ж это такое за проклятие”. Я сразу сказала, что дети их живы. И нечего доверять разным слухам. А через пару дней мальчишки нашлись в лесу. Оказывается, анафема тут была ни при чем — мальчишки просто заблудились.

Ходит в народе поверье и о черном облаке, которое регулярно появлялось над Стародубом. Куда прольет оно дождь, там житья не будет.

— Мне бабушка об этом предзнаменовании рассказывала. Да и я его однажды разглядела: шла с работы и увидела, что за мостом на город опускается огромное облако. Как большой таз. Пока бегала за соседями, увидела: опустилось оно на свинарник. Так там после этого в три дня вся живность и померла. Это было предупреждение, что здесь ничего не останется, если не замолим грехи.


— Что и говорить: жизнь у нас в Стародубе не заладилась. Гиблое это место. Вот и свекор мой все время пил, а как потащишь его на лечение, орал: “Дудки, на роду нам всем пить написано. Это мне еще дед говорил”, — вопрос о проклятии оживляет по-провинциальному мнительных старушек. Истории сыплются как из рога изобилия.

— А в тюрьме нашей отряд больных СПИДом поселили. Разве это не проклятие. Ни в одном городе их не приютили, а у нас — пожалуйста. А еще народ у нас под Крещение постоянно тонет в реке.
Любую смерть тоже списывают на последствия знаменитой на всю Россию анафемы.

— Вот у нас в доме напротив сберкассы постоянно молодые женщины умирают без причины. Здоровые ходили, а тут глянь — уже в могиле. Ну что это, по-вашему, как не кара Господня?

Впрочем, нынешний глава администрации со статусом “города невезения” никак не хочет согласиться: “Да это не только по Стародубу, но и по всей Брянской области много смертей. Население страдает из-за онкологии — мы же под Чернобыльскую зону подпадаем. А люди не знают о проблемах со здоровьем соседей, так на анафему и списывают”.

Сам Александр Коробко даже написал несколько опровергающих статей в местной газете. А теперь и на серьезный жанр покусился: готовит краеведческую книгу, чтобы развеять невежество горожан.

— Да, этот факт описан в летописи. Но там же говорится, что через год по городу пронесся большой пожар. И занялся он от горящей свечи в одной из церквей. Значит, храмы-то работали, — настаивает Коробко. — Скорее всего были прощены наши буйные предки, только в манускриптах это забыли отразить.

Сама же анафема, по его словам, — просто ошибка священнослужителей того времени.

— Оговорился священник. Ему нужно было сказать “будьте прокляты те люди”, а он сказал — “будь проклят город”. Да и пагубную привычку за три столетия удалось искоренить: “если раньше, как описано в летописи, народ здесь пил как проклятый, то сейчас ни-ни”.

…В местном вытрезвителе “нумера” и вправду пустовали. И это в ночь с субботы на воскресенье — в самое разгульное время!

“Нет никого у нас, — послал в небо несколько колечек табачного дыма курящий на крылечке лейтенант.

 — Да и аншлагов здесь не бывает: в вытрезвителе всего пять мест, да и те пустуют. Какое проклятие? Безработица — вот главная беда”.


…Той полковой церквушки, где произошли события XVII века, уже нет — на ее месте сейчас возвели каменный Святоникольский собор. Но именно с этого пригорка анафема начала косить умы буйных жителей города.

У настоятеля печально известного на весь Стародуб храма своя версия отлучения от церкви разгульного населения.

— Вел себя народ местный недостойно: мало того что пили, так еще и в дом божий пьяными приходили. А однажды священника чуть не убили. Об этом даже в летописи написано: “И после того, чтобы прийти в себя, оплакать грехи, признавши гнев Божий, августа 1677 года народ взволновался против священника Якова, выволок сего священника из алтаря, бил жестоко и убил бы до смерти, если бы не защитил его наказный полковник, подоспевший со своими казаками…” — перечитывает летописные строки отец Эдессий.

Церковные каноны строги: по словам отца Эдессия, анафема накладывается на семь поколений — то есть лет на 350. Впрочем, настоятель уверен: пять лет назад город все же простили. Досрочно.

— Конечно, анафему должен снимать тот человек, который ее и накладывал. Но где ж его взять-то, — разводит руками священник. — А людей нужно было успокоить, ведь из-за невежества всякие слухи по городу ходили. Вот и приехал тогда епископ Феофилакт подбодрить горожан.

На вопрос, отразилась ли лично на нем анафема, священник отрицательно качает головой. Да и горожан, обвиняющих анафему в своих невзгодах, отец Эдессий не поддерживает: “Все зависит от поступков конкретного человека”.

Только вот матушка, разбиравшая иконки неподалеку, тут же смекнула: “Теперь понятно, почему в этом храме так часто священники меняются”.