Война с Грузией началась по SMS

Еще за полчаса до бомбежки один из осетинских агентов, женщина, отослал своему “куратору” SMS о том, что пришла война…

Вскоре после того, как завершилась война, на меня вышли серьезные люди из одного серьезного ведомства. Они рекомендовали пообщаться с неким представителем спецслужб. “Он много чего может рассказать, что касается тех событий”.  

Что обратились ко мне, удивляло не очень: из Цхинвала я уехала где-то за неделю до августа, у меня там оставались друзья, причем из определенных структур, могли и рекомендовать.  

Мы встретились в кафе на Тверской. “Подполковник Юрий Кочиев”, — представился он. Я не знаю, настоящее ли это имя или нет, без уточнений. Ему около сорока лет. Осетин.  

“Задачей нашей операции было довести до спецслужб Грузии информацию о том, что центр собирается смещать президента Кокойты. И что на место главы Южной Осетии прочат некого подполковника Кочиева, то есть меня”.  

Вещи, о которых он заговорил дальше, обычно умирают под грифом “совершенно секретно”.
Или же — являются частью какой-то другой, большой игры. Войн без разведки не бывает.Мира — тем более.  

“Думаем, пришло время рассказать о людях, которые рисковали собой, чтобы защитить свою родину.  

Где-то за год до начала событий в Цхинвале я, подполковник Кочиев, начал внедрять агентов в оппозиционное “грузинское” правительство Южной Осетии, работавшее в анклавах параллельно с правительством Кокойты. Было понятно, что грузинские спецслужбы, делая ставку на сторонников Саакашвили в Южной Осетии, подрывают ситуацию изнутри. Это была опробованная во многих странах схема, которая почти всегда приводит к войне”.


Наблюдать за развитием ситуации в Грузии спецслужбы Южной Осетии и России начали несколько лет назад. Когда в эту страну пошли первые транши оружия из США и Европы. А возле Сенаки и в Гори появились военные базы натовского образца. В 2006-м в анклавах — на территориях Южной Осетии, подчиненных Тбилиси, — состоялись оппозиционные выборы, на которых победил некий Дмитрий Санакоев.  

Санакоевское правительство располагалось в селе Курта. Дмитрий Санакоев, что не особо скрывалось, был ставленником Саакашвили.  

“Необходимо было узнать, кто действительно руководит всем в анклаве, чтобы через него выйти на Тбилиси. Нам было важно внедрить людей в правительство Санакоева”, — продолжает подполковник.
Все началось с “дела паспортистов”. Работники ОВИРа Цхинвала незаконно оформляли российское гражданство и выдавали российские паспорта. Как выяснилось, выдавали и сотрудникам грузинских спецслужб.  

Одной из тех, кто делал “липу”, была 35-летняя Ирина Кабисова, сотрудница визовой службы.  

— Никто не догадывался, что на самом деле эта женщина работала на нас, — продолжает Юрий Кочиев. — Ирина была нужна для того, чтобы на нее вышли грузины и предложили сотрудничество. Да что я все рассказываю — она сама может рассказать об этом гораздо подробнее.  

— Она в Москве?  

— Она во Владикавказе, но если решите поговорить с ней — сегодня же прилетит.  

Вечером следующего дня Ирина Кабисова сидела передо мной. У нее было уставшее, как будто бы невыспавшееся лицо и смущенная улыбка обыкновенной женщины, каких тысячи. Неужели это и есть осетинский “Штирлиц”?  

— Когда уже была готова легенда, все чуть не сорвалось: наверху анализировали, могу ли я, женщина, выдержать, что мне предстоит.  

“Сутки не спал, прежде чем послал ее туда, — говорит Кочиев. — Но Ирина оказалась наиболее подходящей кандидатурой для этого задания”.  

На “паспортистку” Кабисову вышел некий Ромилашвили Зураб, офицер МВД Грузии. Он также попросил оформить ему “липовые” документы. Взамен Ирине привезли из Тбилиси инсулин для дочки. Дочка болеет диабетом, а в Цхинвале это лекарство было дефицитом. Грузины знали, что Ирина согласилась на преступление только ради того, чтобы спасти дочь.  

“Они убедились в том, что я у них в кармане, — продолжает Кабисова. — Это входило в дальнейший сценарий, согласно которому должна была произойти моя переброска в анклав и внедрение в ближний круг “президента” Санакоева”.  

“Дело паспортистов” закончилось скамьей подсудимых. Саму Ирину вовремя переправили во Владикавказ. Оттуда она позвонила своим грузинским покровителям. “Мне чудом удалось бежать, — объяснила женщина. — Мой двоюродный брат является сотрудником спецслужб России, он предупредил меня о готовящемся аресте”.  

В роли кузена Ирины выступил подполковник Юрий Кочиев. “В Тбилиси мне вроде бы поверили, — продолжает Кабисова. — Я объяснила, что вернуться в Цхинвал не могу, потому что меня посадят. Взамен мне предложили перебраться к Санакоеву, пообещали, что дадут работу в его министерстве юстиции, получать я стану около 500 долларов по курсу в лари — так платили только в анклаве из каких-то западных источников”.  

Поздно ночью Ирину привезли на российско-осетинскую границу. “Прошла 200 метров, очутилась на территории Грузии. Меня переправили в Тбилиси, где допросили. Больше всего контрразведку интересовал брат Юра. Я как бы случайно проболталась, что Кокойты предполагают менять, и брат — именно тот человек, которого Москва захочет видеть на месте президента. Такую же информацию грузины, видимо, получили и из других источников, в принципе она их не удивила. Мне показали фотографию Юры в 16 лет, сделанную в Джаве, спросили: “Он?”


И снова в разговор вступает подполковник Кочиев:  

— Информация про меня, поступившая к грузинам, не была дезой. Дело в том, что сам я родом из Восточной Грузии. Родители мои, осетины, там жили. Мой отец Сергей Аксентьевич — состоятельный человек. Тем не менее, когда пришло время идти нам с братом в школу, отец привез нас в Джаву, поселок под Цхинвалом: он сказал, что мы должны получить воспитание на земле предков. Я рос среди Цховребовых, которые жили рядом с интернатом. Я и сегодня ценю их как родных. То, как поступил отец, и называется воспитанием патриотизма, — Кочиев говорит без горечи. Возможно, со временем это тоже стало частью его легенды.  

— К 2007 году я работал уже в Москве, занимался достаточно серьезными проблемами в плане безопасности государства. И тут пошло новое обострение южноосетинского конфликта… Понимаете, я, осетин, чувствовал, что надвигаются страшные времена, но в мои прямые служебные обязанности Цхинвал не входил. Я отвлекался на него. Начальству не нравилось. И я написал рапорт. Затем созвонился с КГБ Южной Осетии, переговорил о своем видении проблемы. Дальнейшая разработка деталей операции шла совместная. Выстроили агентурную сеть: часть работала во внутренних районах Грузии, а часть — в анклаве, туда входила и Ирина.  

…Прошло несколько месяцев жизни Ирины Кабисовой в анклаве. Однокомнатная квартира, хорошая зарплата, пост начальника отдела. “Я поняла, что все это — за брата Юру. К тому времени я присутствовала на совещаниях правительства. Я уже знала, что Санакоев  — никто. Главное же лицо звали Малхаз Чигошвили. Он отвечал за цхинвальцев, чтобы они переходили на грузинскую сторону, за сбор информации, за контакты с Саакашвили. Малхаз хотел пообщаться с братом”.  

Для встреч Юрий предложил территории трех государств на выбор: Греции, Болгарии, Армении. Выбрали Армению, куда оба прибыли 24 января 2008 года.  

— Самой большой ошибкой будет решение грузинских территориальных проблем силовым путем, — убеждал Кочиев Малхаза. — Если начнется война, то в игру вступит Москва, и для Грузии это может закончиться плачевно.  

— Но они не верили, что Россия может ввести войска на защиту граждан Южной Осетии, — вспоминает Кочиев. — Меня убеждали, что надо ехать в Тбилиси, что лично президент Саакашвили хочет видеть меня у себя дома. Я в ответ предложил спецслужбам Грузии устроить встречу в Петербурге, куда Саакашвили прибывал на экономический форум. Для нас же было важно оттянуть время как можно дольше. Их интересовали точные сроки ухода Кокойты. Я заверил, что скоро вопрос решится.  

8 мая 2008 года Кочиев все же прибыл в Тбилиси на встречу с начальником департамента контрразведки господином Жгенти и его замом. “Я опять ясно дал им понять, что переход Южной Осетии под Грузию — вопрос решенный”.  

— При этом Жгенти казался вполне здравомыслящим человеком, — говорит Кочиев. — Он просто выполнял поставленную перед ним задачу. “В окружении Саакашвили есть ястребы, которые планируют захватить всю Южную Осетию за 24 часа”, — он явно произносил эти слова с иронией. 

 Как это ни странно, я думаю, цель у нас с ним была одна — оттянуть конфликт до выборов в США. Что касается грузинских контрразведчиков, то могу сказать: в отличие от ближайшего окружения Саакашвили, они понимали всю бесперспективность войны. Хотя после разговора с Жгенти я осознал, что войны не избежать.


2008 год Ирина Кабисова встречала в своей прекрасной и пустой квартире в анклаве. Позвонила в Цхинвал, услышала сквозь помехи голос отца: “Ира, как ты?” Там, в Цхинвале, им приходилось туго. “Мать уволили с поста главврача больницы за то, что воспитала предательницу. Дочери в школе кидали в лицо: “Твоя мать работает на Саакашвили!” Соседи плевали вслед. Это Кавказ, не забывайте: здесь ТАКОЕ — переход на сторону врага — не прощают. Весть о том, что я занимаю должность в оппозиционном правительстве, узнали все. И я не могла даже дать понять, что происходит. Это… Это очень больно. Жить так”.  

— Вы получали какое-то вознаграждение?  

— Только зарплату в правительстве Димы. Я предполагала, что я не одна такая, что есть другие мои коллеги, которые занимаются тем же, что и я. Я лишь одно из звеньев цепи. Никого из агентов я не знала. Мне было очень одиноко. С Кочиевым мы встречались нечасто, когда надо было ему что-то срочно передать, я использовала карточку “Мегафона” — эту связь грузины слушать не могли. Иногда я летала из Еревана во Владикавказ, иногда через Украину — другого пути для меня в Россию, увы, не было, там я покупала по 10—20 “симок”, по которым говорила и выбрасывала. Я летала в Россию примерно раз в три месяца, чтобы отчитаться. Своим “хозяевам” я обычно говорила, что надо отправить на обследование больную дочь.  

Благодаря информации, которая поступала от южноосетинских агентов, в том числе и от Ирины, удалось вовремя предотвратить похищение президента Кокойты. Его вроде бы планировала совершить диверсионная группа из 35 человек, так называемый горный отряд спецназа. Для этого их специально перебросили из Кодорского ущелья. Их готовили специалисты из США, а также два ветерана элитного подразделения Великобритании САС. Часть учеников-диверсантов были зачислены потом в состав миротворцев от Грузии. И именно эти люди, как предполагают, обстреляли в начале августа своих российских коллег.  

“Кокойты тогда был в рабочей поездке в Знаури, а диверсионная группа находилась в Аневи. К счастью, мы вовремя получили информацию и оповестили его службу охраны, они выехали с точки риска”, — говорит Кочиев.  

— Ирина, а вы были в курсе того, что и на вашего “шефа” — Дмитрия Санакоева — 3 июля тоже готовилось покушение, которое стало поводом для начала перестрелок?  

— Дима готовил его сам на себя. Надо же было найти хоть какое-то основание для военной агрессии.

 Проведением операции руководили сотрудники МГБ города Гори. Но так как Дима никакой роли в руководстве анклава не играл, то, если бы его и убили, никто бы не заметил. После этого “покушения” у всех наступило странное предчувствие — скорой развязки.  

…7 августа 2008 года президент Грузии Михаил Саакашвили выступил по телевизору и клятвенно заверил, что в одностороннем порядке прекращает ведение огня. О том, что войны он не допустит.

 Несколько часов спустя, в 23.05, подполковник Юрий Кочиев, находившийся на полпути во Владикавказ, получил звонок от Ирины о том, что, по ее сведениям, через полчаса начнется первая бомбежка Цхинвала.  

“Последние дни такая информация шла от моих агентов постоянно, но никто не верил в то, что это на самом деле произойдет. 29 июля я был вызван в Москву, присутствовал на совещании очень высокого уровня, где было сказано следующее: “Мы просили Грузию отказаться от силового сценария”. Мне было дано поручение выйти еще раз на спецслужбы и довести до них, что в случае агрессии Россия оставляет за собой право ввести войска. Я вылетел в Ереван и 2 августа передал Малхазу то, что меня просили. Но было поздно…”  

…В окрестностях Цхинвала уже шли позиционные бои.


Звонок о начале бомбежки был из Гори.  

На третьи сутки войны, когда на подступах к Гори уже рвались российские снаряды, эвакуированные туда министры “временного правительства” Санакоева разбежались. За Ириной никто не следил. Но куда идти? Денег не было. Связи почти не было. Только тщательно припрятанный российский паспорт. 

— В это время из грузинского окружения выходили другие мои люди, — продолжает Кочиев. — Горными тропами — ночью шли, днем отсыпались. Я хотел сохранить жизнь каждого, чего бы мне ни стоило, — возможно, это пафосно сейчас звучит, но это так. За это время Ирина мне стала действительно сестрой, и даже когда появился вариант, что ее перебросят вертолетчики по воздуху, я его отверг: слишком большой риск.  

Кочиев приказал Ирине выбираться с беженцами из Гори в Тбилиси, взять такси и доехать до его родителей, в Восточную Грузию. Его отец оплатил эту поездку. Потом был пограничный Ларс — и переход на российскую сторону, фильтрационный лагерь беженцев вблизи Владикавказа, слезы, первые ночи, когда она наконец смогла заснуть…  

Финал этой короткой и непонятной войны.  

Когда неизвестно — кто победил и что будет дальше. Ирина сидела передо мной в маленьком кафе в центре Москвы. За окном был октябрь 2008 года.  

— Я не знаю, смогу ли вернуться когда-нибудь в Цхинвал. Я ведь до сих пор для многих предательница. А у меня мировоззрение полностью поменялось, я стала другой. Я даже не представляю, что могу и хочу заниматься чем-то еще...  

— Вы хотите наград? Почета? Уважения? Славы?  

Ирина молчит. “Я уверен, вопрос о награждении Ирины будет решаться на самом высоком уровне”, — уверенно произносит “брат Юра”.  

С подполковником Кочиевым мы договорились встретиться на следующий день — он обещал добавить новые факты. А утром мне позвонили из той самой серьезной организации, через которую нас и познакомили, и сообщили, что не стоит пока ничего затевать в смысле публикации… “Мы тут посовещались и решили…”  

Очень обидно чувствовать, что тобой мило попользовались в неведомых целях. Я отзвонила Кочиеву, но тот подтвердил: да, надо подождать.  

— Извини, сейчас не время, — его “симка” отключилась, чтобы снова заработать только через десять месяцев.


— Привет, это Юрий. Ну, тот, из Южной Осетии, — его звонок раздался в августе 2009 года.  

— Какой Юрий? — не могла я взять в толк.  

“Вообще-то надо встретиться”. — “А что? Пришло время?”  

…И вот мы снова сидим в том же самом кафе на Тверской. По радио только что объявили об отставке премьер-министра Южной Осетии. Средства, которые Москва весь последний год выделяет на восстановление Цхинвала, уходят непонятно куда… А в приграничных с Грузией районах опять перестрелки.  

Как будто бы ничего не изменилось.  

— Ты же понимаешь, окончание войны ничего не решает, — важно то, что происходит дальше. Мы стали независимой республикой. Рано или поздно нам придется общаться с Тбилиси. Нас нельзя взять силой, любое наше общение будет строиться, исходя из наших интересов. Осетинский народ очень устал: все думали, вот не будет огня — и наступит счастье, единение и власти, и простых людей…

 Люди заслужили жить лучше. Но жить лучше не стали.  

— А как дела у вас? Вернетесь на службу или, может, например, уйдете в большую политику?  

— У меня родители до сих пор в Грузии, — видно, что Кочиеву говорить об этом тяжело. — Я хотел вывезти их до войны, но отец не согласился. Грузия — его родина. Я старался не звонить им часто. Но полгода назад папе стало подозрительно плохо, позвонила мать и попросила, чтобы кто-нибудь из нас приехал… В срочном порядке пришлось отправиться туда моему младшему брату, из Питера. Он был арестован, как только пересек границу. Позже на меня вышли сотрудники их спецслужб и предупредили, что если у меня будут контакты с грузинской оппозицией, то у брата будут серьезные проблемы. Но я не планировал никаких контактов — Георгий ехал к отцу. Сейчас Георгий сидит в Тбилиси. А сам я… Я хочу служить своему народу, который меня вырастил и воспитал.  

Над столом повисает неловкая пауза. Я стараюсь прервать ее хоть каким-нибудь вопросом.  

— А как Ирина? Она уже с гордостью носит свой орден или медаль?  

— Она так ничего и не получила. Как обычно дают не тем и не так. То, что она сделала для своего народа… А ей за это даже простого спасибо не сказали. В прошлом декабре Ирине удалось вернуться в Цхинвал, к дочке. Это главное, я считаю. Преследование ее прекратили. Ее пригласил наш глава на встречу, около часа они проговорили, Ирина ему рассказывала о том, что ей пришлось пережить. Гражданские власти до определенного момента и не подозревали об этой операции.  

— И что дальше?  

—  В общем-то, ее жизнь все так же не устроена. На работу ее не берут. Почти всех друзей она потеряла. По соседкам бегать и о своих подвигах рассказывать Ирина не станет — уж я ее знаю. Иногда приезжает во Владикавказ. Но чаще всего сидит дома одна и молчит.