Сибирь — родина штраусов

Спецкор “МК” побывала в далекой сибирской деревне, населенной немцами, чтобы узнать: почему же их русская душа рвется назад?

За последние десять лет из села Цветнополье-Блюменфельд в Азовском немецком национальном районе Омской области около 2,5 тысячи российских немцев эмигрировали на Запад.

Вернулись назад — сорок с лишним семей.

— Но у меня лежат еще 12 тысяч заявок о добровольном возвращении бывших соотечественников, так и не прижившихся на новом месте, — говорит глава администрации района Бруно Рейтер. — Это могло бы стать началом обратного потока. Я думаю, минимум сорок процентов уехавших можно было бы попробовать вернуть. Можно было бы… Но, наверное, сейчас властям просто не до этого.


Этой весной Сан Саныч Майер завез в Цветнополье страусов. Поселил их на выезде из села, через луг, наискосок. Когда льет проливной дождь — а этим летом после удушающей сибирской жары ливни под Омском припускают чуть не каждый день, — до страусиной фермы просто так не добраться.

Не дорога — кисель, в лучших наших традициях, хоть экскурсии вози.

Насколько приживется диковинный страус в здешних краях, пока что никто не знает. Сам хозяин фермы Александр Майер, между прочим, в Германии не прижился.

Хотя и переехал туда вслед за женой.

— В Германии кому хорошо? — спрашивает Сан Саныч у меня с хитрецой и сам же отвечает. — В Германии хорошо пенсионерам и собакам.

Ни к той, ни к другой категории Майеры не принадлежат.

— Почему мы оттуда вернулись? — переспрашивает хозяин. — Лучше спросите, зачем вообще уехали.

— Это все Саня устроил, — Фрида Майер встречает нас в передничке возле своего крыльца. Двор дома Майеров разукрашен горшками с декоративными цветами, дорожки в саду, как в немецком журнале “Бурда моден”, с двух сторон выложены круглыми кирпичами.

— Это тоже мой Саня, — кивает хозяйка на дизайн.

Мастеровитый муж.

Но несколько лет назад они сильно поругались. Фрида Васильевна сообщила тогда, что уедет она навсегда, с глаз долой и из сердца вон. Сан Саныч ее поддержал: “Давай!”


Фрида Васильевна отправилась к детям в Германию. Дети ее там давно ждали. Внуков надо было растить. От двоих сыновей троих внуков. К тому времени в их Цветнополье прежних, коренных жителей почти и не осталось. Все уехали за лучшей долей.

Карта ФРГ висела на стене у директора местного Дома культуры с начала 1990-х. Как в каморке папы Карло, нарисованный холст с мечтой о счастье и безграничной свободе. Объединившаяся Германия бросила клич: исконные немцы могут вернуться на родину, получив там и гражданство, и жилье, и работу, и льготы. Все сразу. Не только обещали, но и давали.

Пенсионерам — пенсии.

Молодежи — образование.

Собакам — сухой корм, которого в России еще не видывали.

До западного рая, как до карты, можно было дотянуться рукой. Как только распахнули границы, лучшие цветнопольцы — образованные, молодые, талантливые — здешняя элита, так сказать, уехали туда первыми. Здесь их дома оценивал специальный фонд, и не по стоимости БТИ, а по реальной рыночной цене выкупал это старое жилье. По приезде в Германию выдавали за него хрустящие, в отличие от рубля не подверженные инфляции марки.

Да, немцы тогда были кровно заинтересованы в возвращении своих русских соотечественников. Так в России, например, ждут сейчас таджиков. Кому-то ведь надо и дворы мести, не в обиду будет сказано.
Но на фоне того будущего, которое, возможно, ожидало в 90-е годы Россию, подметать чистенькие немецкие тротуары было тоже за счастье…

— Когда я сама приехала в Цветнополье в 2003 году, первый поток возвращения немцев на историческую родину уже миновал, — говорит Наталья Иосифовна, нынешний директор Дома культуры. — Текучка кадров такая шла! На место уехавших приезжали новые немцы из Казахстана, покупали дома, приусадебные участки, обустраивались, а затем тоже перебирались на Запад. Казалось, этому бесконечному перемещению не будет конца и края.

А ведь всего тридцать лет назад немецкое село Цветнополье было обособленное, чужаки здесь почти не ходили. Даже молодых специалистов после института старались направлять таких, чтоб с немецкими корнями.

Русской речи не было слышно совсем. Что на ферме, что в магазине, что на току — сплошные “герры” и “фрау”, “данке” и “битте”. Правда, говорили сельчане на языке XVIII века, понятном нынче разве что специалистам-языковедам. Музейные экземпляры!

Даже и сейчас в Цветнополье сохранился еще настоящий немецкий орднунг. В Доме культуры работают кружки на немецком языке, проходят спортивные соревнования. Пить пьют, конечно, как и везде, но единичные, несознательные личности.

А если кто-то пройдется по околице навеселе, о майн готт, — тут же по его душу соберется совет общественности, самые уважаемые люди села, которые непутевого земляка пропесочат и могут даже отправить на исправительные работы. Ну там улицу подмести…

— Хулиганы стыдятся, ходят по селу, прячут глаза, — рассказали мне. Орднунг есть орднунг.

— Разве вы не знаете, что с давних пор порядок на Руси наводили немцы? Петр Первый изначально делал ставку на нас и на голландцев, как на самые умные и работящие нации, потом немка Екатерина нас обустраивать Россию звала, — вспоминает Павел Эккерт, глава Цветнопольского сельского поселения.

Вот немцы и обустраивали Россию почти что двести лет. Пора им было подумать и о себе.


Без Фриды Васильевны Сан Саныч загрустил. То есть сначала он своей неожиданной свободе обрадовался, но со временем понял, что, когда за свободу не надо бороться, когда она сама по себе и в любом количестве, тогда, как умно заметил один его немецкий соотечественник, она из желанной превращается в скучную, осознанную необходимость. От которой вечером не знаешь куда и деться. Хоть волком вой.

И Сан Саныч решил вернуть жену обратно. Но как?

Перво-наперво он сделал дома капитальный ремонт. Выложил дорожки кирпичами, а стены обшил деревом, посадил везде красивые цветочки. В общем, привел хозяйство в полный орднунг. Чтоб жене понравилось. А потом вдруг… подал документы на репатриацию.

— Я понял, что письмами и телефонными звонками Фриду Васильевну вернуться не уговорю, на месте надо вопрос решать, — говорит Сан Саныч. — В отличие от многих сельчан, которые перед отъездом свои дома задорого продавать кинулись, я все как есть оставил — чтобы нам было куда возвращаться. Я был настроен на скорейшее возвращение, потому что родину, как родную жену, люблю. Сунул пару брюк в чемодан и поехал.

Перебравшихся в Германию “русдойче” распределяли до выяснения личности в лагеря фильтрации. По слухам, там стоят очень милые бараки. С удобствами либо в комнате, либо на этаже. “Кому-то повезло вдвойне, и у них кроме удобств из окна еще и вид был красивый”, — вспоминают переселенцы.

Но это, конечно, в зависимости от земли, куда люди попадали. Где-нибудь в Нижней Саксонии зелень и благодать, а под Берлином, бывало, и смотреть не на что.


Сан Саныч под подозрение в шпионаже не попадал. У него в Дойчланде уже жила семья, проверяли его мало. Всего через десять дней выдали полноценный аусвайс в новую жизнь. И новоиспеченный гражданин Германии начал свою “подрывную деятельность”.

— Немцы хорошо живут. Государство их все для людей делает, ничего не скажешь, — рассказывает Майер. — Я так думаю, что и мы, русские немцы, оказались нужны скорее для того, чтобы коренным немцам стало жить еще как можно лучше. У нас народ-то как думал: переедут, дом обустроят, машину подержанную купят, фотографию старым соседям пошлют, чтобы те за приятелей “порадовались”, а на деле выходило, что до уровня жизни коренных немцев наши, особенно те, кому за сорок, все равно не добирались, как ни пытались. Квалификация не та, диплом надо подтверждать на современном немецком языке…

Сан Саныч с утра до вечера сидел у окна, критически наблюдая за течением немецкой действительности.

— К вечеру у меня все локти от смотрения болели, — признается он. Но делал он это с целью.
Среди местных он прослыл оригиналом. Любил стращать, к примеру, что приехал из самой Сибири. “О, Сибирь! — делали соседи круглые глаза. — Елки, медведи, мороз, ла-ге-ря, бр-р-р!”

Когда взрослые, интегрировавшиеся дети однажды летом повезли их с Фридой на дачу, Сан Саныч познакомился там с двумя старичками-ветеранами. И вот те сказкам о далекой Сибири ничуть не удивились. Они там сидели когда-то. “У нас от вас остались очень теплые воспоминания, — заметили бывшие солдаты вермахта. — Особенно от ваших прекрасных женщин”.

— Когда я понял, что все, что мне было нужно для развития кругозора, я уже посмотрел, я засунул брюки обратно в чемодан. И категорично заявил: хочу домой. И что Фрида со мной обратно едет тоже. Так мы и вернулись, — замечает хозяин.

Свое европейское гражданство Майеры предусмотрительно сохранили. Теперь в Цветнополье полно машин с немецкими номерами. Это съезжаются на каникулы к гросфатер и гросмутер их далекие немецкие внуки. Для внуков, уже вполне адаптировавшихся в европейском обществе, земля их бабушек и дедушек — нечто мифологическое, сказочное. Они говорят по-русски с акцентом и ничуть не удивляются, пообщавшись со страусами дедушки Майера.

Россия — родина слонов. Сибирь — родина страусов. Только жаль, что с фамилией Штраус ни один герр в Цветнополье не живет.


— Ты знаешь, врут те, которые говорят, что не тоскуют по дому. Тоскуют все. Но далеко не у всех, даже тех, кто понял, что сделал неправильный выбор, хватает сил признать это и вернуться домой. Потому что возвращаться-то подчас некуда. Дети живут там, дома проданы, с Германией ничего не связывает, а в России никто не ждет, некоторые даже к соседям летом в гости напрашиваются, лишь бы недолго побыть на родине, — говорит мне Павел Эккерт, глава администрации поселения.

Над его головой в кабинете висят координаты точного расположения Цветнополья. 54°29’ северной широты, 72°53’ восточной долготы. Высота — 113 метров над уровнем моря. Чтоб уж точно не заблудиться, возвращаясь назад.

Между прочим, брат Павла Эвертовича, Сергей Эккерт, тоже уехал в женой в Германию. Было это больше десяти лет назад. Молодыми уезжали, тридцатилетними, — и тоже вернулись.

— Да он сам тебе все и расскажет!

— А как найти дом вашего брата? — спрашиваю у главы.

— Ты мимо него не пройдешь. Как увидишь диковинных зверюшек и железных людей вдоль забора расставленных — там Серега и обитает.

Архитектура Цветнополья вообще причудлива и своеобразна. Мало того что много домов здесь переделаны на старый, немецкий манер. Так еще посередине села стоит почти что триумфальная арка.
Все, что после нее, — это был когда-то эстонский колхоз “Сяде”, что значит “звезда”. После арки — немецкий колхоз “Блюменфельд”, цветочное поле, нынешнее Цветнополье.

А мимо дома брата главы и в самом деле пройти невозможно. Охраняют его самодельные железные человеки с железными же топорами и ружьями на плечах.

С милитаризированного крыльца дома я плавно перевела взгляд на пацифистски оборудованную крышу, на которой металлические же аисты вили гнездо.

Везде была видна рука рачительного хозяина. По огороду бродили самодельные чудища, гуси, собачки, змеи, выгнутые в разные стороны и в разных позах. Дас ист фантастиш.

— Я этих зверушек из автомобильных глушителей делаю, — улыбается, подходя ко мне, Сергей Эккерт. — Из Германии, знаешь, почему вернулся? Там таких чудесных глушителей нет, такие гениальные глушители сохранились только в нашей России, а в Германии старые машины сразу на кладбище автомобилей прут, поди детали отыщи. А у меня мастеровой зуд…

— В 96-м мы отсюда уехали. А в 97-м уже вернулись назад, всего полтора года и выдержали, — объясняет мне Татьяна Эккерт. — Жили мы в Берлине, у нас к тому времени многие родичи туда перебрались, так что адаптироваться можно было. Но Сережа не смог. Он же, сами видите, какой у меня Левша, — последнее слово сказано ласково.

— А Германии моего творчества не надо, в Германии все можно купить в магазине. Выгоды нет творить! Здесь ты ходишь по живой земле, а там — по мертвым камням, — поэтично объясняет Сергей.

Татьяна между тем продолжает свой рассказ:

— Многие нас поддерживали: “Было бы у нас жилье в Цветнополье, обязательно бы вернулись!” Но ведь главное захотеть — мы вот тоже потом только этот дом купили, а так ехали в никуда. Прошли годы… Думали, что все — закрыли эту страницу. И тут дочка Яна закончила школу и заявляет: “Я уезжаю!” Куда? Как? Но она хороший сертификат об окончании немецкой школы получила, у нее бесплатная учеба началась в Германии. Задержать мы ее не рискнули, каждый сам выбирает свою дорогу. Она замужем уже… Внук растет. Она с мальчиком говорит по-русски. На работу устроиться не получается, на социалке живут, с голоду не умирают, конечно, но все же положение зависимое, и ничего с этим не поделаешь, кризис в Европе.

Между тем домой с пастбища возвращаются важные хозяйские коровы — Ласточка, Красуля и Вера Ивановна.

— Это я в честь своей первой учительницы назвал. Очень ее уважаю, — кивает хозяин.

— Не боятся коровы ваших страшилищ железных?

— Да ты что! Русские коровы ко всему привычные, — фыркает Сергей. — Раньше жизнь в Германии от России сильно отличалась, а сейчас одинаково, если плохо — то везде плохо, но и хорошо тоже везде. Глобализация! Никакого смысла нет куда-то за счастьем и свободой уезжать.

В знак согласия с хозяином Железный Дровосек у ворот тренированно кивает чугунной своей головой.



Бруно РЕЙТЕР, глава администрации Азовского района Омской области:

— Я мог бы быть первым из немцев, которые уехали. В 1981 году поле защиты докторской диссертации по генетике мне предложили перебраться во Франкфурт-на-Майне и возглавить там лабораторию.

— И что же — не выпустили?

— Я сам не захотел. И я считаю, что не надо было позже властям допускать массового выезда немцев. Но что сделано, то сделано. Но это неправда, что к немцам, тем более образованным, талантливым, в России относились плохо. Мы всегда востребованы были. Всегда занимали достойное место. А когда многие кинулись очертя голову и сжигая за собой мосты из страны, то быстро стало понятно, что там гораздо сложнее пробиться, что там мы все равно останемся “приезжими”, “русскими”. Поэтому у многих и возникло стремление вернуться обратно. Я вам как генетик скажу: где человек родился, там он и сгодился.

Россияне — люди общинные. И немцы входили в эту общину. Свадьба ли, похороны — все вместе. Это наш менталитет. А там наши немцы попали в совершенно другую среду, там соседи по лестничной клетке могут видеть друг друга годами и не знать, как кого зовут.

Вернуться, поверьте, хотят многие. И не только те, так сказать, неудачники, кто не смог приспособиться. Но и те, кто вовремя понял, что здесь ничуть не хуже, чем там, — было бы желание чего-то достичь.

— Какая самая главная проблема у реэмигрантов?

— Самая главная проблема — не с работой, а где жить. Многие ведь продали свои дома по хорошей стоимости, но теперь им возвращаться некуда. Помощь от федеральных властей им не положена. По какой-то причине мы даже не вошли в число областей, где готовы принять добровольных переселенцев. У нас зато есть своя программа “Возвращение и переселение немцев”, мы по ней плотно работаем. Полторы тысячи домов усадебного типа должны были построить для реэмигрантов, договорились с банками о кредитах, начали межевание земли, чтобы у людей и земля была, немцу ведь дай картофельную очистку с единственным “живым” глазком, он ее в землю посадит — и осенью собирает урожай. Мы все для людей делали, у меня 12 тысяч заявлений от потенциальных реэмигрантов на столе лежат — и тут кризис, этот проект приостановили. Насколько, я пока ответить не могу.

— Бруно Генрихович, а как вы считаете, для нашего государства это вообще-то нужно, чтобы немцы, да и другие добровольные переселенцы, возвращались? У нас ведь к гражданам подчас наплевательски относятся, у властей нет ни силы, ни средств, ни желания кому-то помогать…

— Это вопрос государственный. За всю страну не скажу. Ну вот вы ехали из Цветнополья в Омск. Поля, дороги, километры — земля-то пустая, Сибирь пустая, заселить ее некому. Мы теряем людей, мы теряем города. И, поверьте моему слову, если положение дел не изменится, то уже в этом веке Россию заставят подвинуться, поделиться землей, на которой никто не живет.


Омская область не входит (возможно, пока) в перечень регионов, куда бывшие соотечественники могут переселиться по госпрограмме. Ближайший к ней “программный” регион — Новосибирская область.

Центр науки и культуры, крупнейший транспортный узел Сибири, самый благоустроенный город России по итогам всероссийского конкурса-2007 — все это про Новосибирск. Крупный недостаток у него только один — суровый климат.

Новосибирская область расположена в юго-восточной части Западно-Сибирской равнины, главным образом в междуречье Оби и Иртыша, на востоке примыкает к Салаирскому кряжу. Граничит с Казахстаном, Алтайским краем, Кемеровской, Омской и Томской областями.

Главные реки — Обь, Омь. Территория — 178 тыс. кв. км. Протяженность с запада на восток составляет 600 км, с севера на юг — более 400 км.

В области — континентальный климат. Он значительно суровее климата районов Европейского и Американского континентов, находящихся на той же географической широте. Среднегодовая температура воздуха +0,2°C. Характерны большие колебания температур. Средняя температура воздуха в январе минус 19 градусов, в июле плюс 19.

Город Новосибирск является третьим городом по численности населения в Российской Федерации после Москвы и Санкт-Петербурга. В нем живет 1 млн. 400 тыс. человек. В феврале 1990 года Новосибирску присвоен статус исторического города как центра науки и культуры Сибири, а в 2000-м указом Президента РФ был образован Сибирский федеральный округ, центром которого стал Новосибирск.

Новосибирск — крупнейший транспортный узел Сибири: через него проходит Транссибирская магистраль, железные и шоссейные дороги. В городе расположено управление Западно-Сибирской железной дороги. Новосибирск связывает Сибирь, Дальний Восток, Среднюю Азию с европейскими регионами России. Человеческие и торговые потоки в значительной степени способствуют развитию города. Новосибирск является также речным портом. Пересечение водных и наземных путей стало дополнительным фактором его роста. Речной порт находится в непосредственной близости от знаменитого моста через Обь. Навигация на Оби состоит из перевозки транзитных грузов на дальние расстояния, местных пассажирских перевозок и добычи песка.

Расстояние от Новосибирска до Москвы — 3191 км. Но этот недостаток компенсируется наличием аж трех аэропортов: “Толмачево”, “Северного” и “Ельцовки”. Железнодорожный вокзал Новосибирск-главный, один из самых крупных в стране, является архитектурной достопримечательностью города. Согласно архитектурному замыслу его здание воспроизводит форму старинного паровоза.

Новосибирск является крупным железнодорожным узлом. Своим рождением он обязан строительству Транссибирской магистрали в 1893 году. Сегодня кроме Транссиба в Новосибирске сходятся железные дороги алтайского (Турксиб, движение открыто в 1913 году) и кузбасского (построена в 1930-х, включает в себя второй “КИМовский” железнодорожный мост через Обь и крупнейшую сортировочную станцию Инская) направлений.

Новосибирск — первый город в Сибири, в котором был пущен метрополитен (28 декабря 1985 г.). Знаменит крытый метромост через Обь. Его длина вместе с береговыми эстакадами превышает 2 километра, что является мировым рекордом.

Всемирную известность Новосибирску принес Новосибирский академгородок (Новосибирский научный центр Сибирского отделения Российской академии наук), на территории которого расположены десятки научно-исследовательских институтов, Новосибирский государственный университет, Физико-математическая школа НГУ, Высший колледж информатики НГУ. Рядом с Академгородком находятся институты Сибирского отделения Российской академии медицинских наук. Недалеко от Новосибирска, в наукограде Кольцово, функционирует Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии “Вектор”.

Новосибирск занимает 4-е место в России (после Москвы, Санкт-Петербурга и Екатеринбурга) по объему розничного товарооборота.

Область высоко урбанизирована — 75% населения живут в городах. Другие крупные города — Бердск, Искитим, Куйбышев. Общая обеспеченность жильем составляет 19,2 кв. м на одного жителя, по Новосибирску этот показатель составляет 19,6 кв. м. Однако по темпам прироста ввода жилья за последние 2—3 года область вошла в десятку лидеров. Новосибирская область является лидером по ипотечному кредитованию среди субъектов РФ.

В рамках программы по оказанию содействия добровольному переселению в Новосибирскую область соотечественников, проживающих за рубежом, на 2007—2012 годы предусматривается, что участникам и членам их семей после приобретения ими гражданства РФ должна оказываться государственная поддержка в строительстве и приобретении жилья наравне с “коренными” жителями области.


Предполагает вселение и трудоустройство соотечественников в Новосибирске.

КУДА ОБРАЩАТЬСЯ ПЕРЕСЕЛЕНЦАМ?

Департамент труда и занятости населения Новосибирской области:
г. Новосибирск, ул. Ленина, дом 28.
Тел.: 8-3832-22-72-50, 8-3832-22-79-44; факс 8-3832-27-13-83.

Управление ФМС России по Новосибирской области:
г. Новосибирск, ул. Дуси Ковальчук, дом 396а.
Тел. 8-3832-26-63-14.