27 декабря 2007 года на Манежной площади был взорван фонарный столб. Не пострадал никто, кроме самого столба, который пришлось менять.
Злоумышленников искали около года. 5 ноября 2008 года по подозрению во взрыве столба был задержан Иван Белоусов, студент 3-го курса факультета туризма и сервиса МИИТа. Через день суд выдал санкцию на заключение Белоусова под стражу. Четыре месяца он провел в Бутырке, а март и апрель — в СИЗО Лефортово, куда помещают тех подследственных, что представляют особую угрозу для государственной безопасности.
Белоусов обвиняется в том, что “в неустановленное следствием время в неустановленном месте в период до 27 декабря 2007 года вступил в предварительный сговор с неустановленными следствием лицами, направленный на совершение хулиганства. С этой целью он совместно с неустановленными участниками при неустановленных следствием обстоятельствах подыскал предмет, используемый в качестве орудия, — самодельное взрывное устройство”, привез его 27 декабря на Манежную площадь, примерно в 16.20 положил под фонарный столб, завернув предварительно в пакет белого цвета, затем спустился в метро и уехал в кафе на “Площади Ильича” отмечать день рождения друга, а неустановленные соучастники в 17.58 взорвали столб по каналу радиосвязи.
На первом судебном заседании давали показания два свидетеля — приятели обвиняемого, которые были с ним в тот день и на Манежной площади, и в кафе. Иван Белоусов обвиняется по двум статьям УК — за хулиганство и за хранение взрывчатых веществ, но вопросы, которые задавал прокурор, были направлены главным образом на выявление политических взглядов обвиняемого и свидетелей, их принадлежности к неформальным объединениям, увлечений “тяжелой” музыкой и прочих пристрастий, характерных для экстремистски настроенной молодежи.
Главный свидетель обвинения, выпускник факультета биологии одного из вузов, в ходе следствия показал, что во время прогулки на Манежной площади они с Белоусовым отошли в сторону от двух других членов их компании, Иван сказал “давай пошумим”, достал из рюкзака белый пакет, видимо, с петардой, и положил под столб. Однако сейчас, на суде, этот главный свидетель от своих показаний фактически отказался: “Я не согласен с тем, что сказал про Ивана, будто он говорил: “Давай пошумим”. Он также отверг версию петарды: в пакете были стаканчики из-под медовухи, которую разливали в торговых рядах. Ребята выпили этой медовухи, а стаканчики бросили в пакет и оставили его рядом с мусорной урной под фонарным столбом.
Прокурор спросил главного свидетеля, почему на допросе у следователя он говорил одно, а сейчас, на суде, говорит другое. Главный свидетель объяснил, что его допрашивали в пять утра: пришли к нему домой, разбудили и сразу увезли на допрос. Он был растерян, испуган, не сразу вспомнил случай, о котором шла речь, а следователь очень настойчиво повторял: “В пакете могла быть петарда?” — и он сказал: “Ну, наверно, могла”.
Обвиняемый Белоусов тоже задал вопрос главному свидетелю: “Это правда, что во время очной ставки нас посадили боком друг к другу и ты мне сказал: “Прости, мне пообещали пять лет?”. Но этот вопрос судья снял, расценив его как давление на свидетеля.
Наталья Зыкова, тетя Ивана Белоусова, рассказала корреспонденту “МК”, что Ивану тоже обещали разные сроки. В СИЗО его неоднократно посещали сотрудники МВД и ФСБ, приглашали на беседу в оперчасть и заставляли признать себя виновным во взрыве: “Представьте совпадение: сам он Иван, а работали с ним Иванов и Ваничкин”.
По данным наших источников в ГУВД, Максим Михайлович Ваничкин — сын заместителя Нургалиева, Михаила Ваничкина, которого сейчас прочат на место Пронина. Максим Ваничкин трудится на Петровке в управлении уголовного розыска. По-видимому, он осуществлял оперативное сопровождение расследования дела о взрыве фонарного столба.
Чьим сыном является Иванов, узнать не удалось, но, по словам Натальи Зыковой, он присутствовал на суде в качестве охранника свидетеля обвинения: “Когда Ваню ввели в зал, он с ним поздоровался, а потом сказал адвокату, что этот человек беседовал с ним в СИЗО”.
По мнению адвоката Белоусова, Николая Козяйкина, сторона обвинения нацелена на то, чтоб представить взрыв фонарного столба как преступный акт экстремистской направленности. Однако Наталья Зыкова полагает, что “пришить экстремизм” ее племяннику не удастся. Ей уже вернули все вещи и документы, изъятые во время обыска, — компьютер, записные книжки, диски, мобильник, два баннера “Создадим народные дружины в помощь милиции!”. Раз их не приобщили к делу, значит, они не могут быть представлены в суде как вещественное доказательство принадлежности Ивана к экстремистской организации.
По официальной версии, расследование вышло на след Ивана Белоусова, запросив у столичного метрополитена данные обо всех проездных билетах учащихся, по которым пассажиры уезжали с “Охотного Ряда” 27 декабря 2007 года в районе 16 часов. Это льготные проездные, поэтому они именные. Из всех обнаруженных студентов следствие стало выбирать тех, кто когда-то засветился в чем-то “националистическом”. В результате выбрался Белоусов — в 2006 году у него был привод за участие в митинге, направленном против выходцев с Кавказа в вузах. Этого оказалось достаточно, чтоб начать его разработку, а потом и арестовать.
Правозащитники, наблюдающие за процессом, однако, полагают, что у следствия были и более веские основания взяться за Белоусова. Скорее всего на него поступили оперативные данные от агента, которого сторона обвинения не может раскрывать на суде. С национально мыслящей молодежью работает множество так называемых добровольных помощников МВД и ФСБ, которые сами создают ячейки и проводят экстремистские акции, а потом “помогают” их раскрывать, указывая участников — действительных и мнимых.
Именно этим и объясняется то, что в предъявленном Белоусову обвинении так много “неустановленных” соучастников и обстоятельств.
