Смерть Фишера потрясла весь шахматный мир. Думаю, еще долго эта печальная весть не будет сходить со страниц спортивных газет и Интернет-изданий. Может быть, не все знают, что ровно полвека назад Бобби единственный раз в жизни посетил Москву. Ему было тогда 15 лет.
В начале 1958 года планету облетела удивительная весть: очередной чемпионат США, который был одновременно отборочным к первенству мира, закончился убедительной победой 14-летнего мальчика (Фишер родился 9 марта 1943-го), который не только выиграл турнир с сильным составом, но и оказался единственным, прошедшим его без поражений – 10,5 из 13! Обозреватели назвали этот взлет Бобби «сенсацией национального масштаба». На американском небосводе взошла яркая звезда, настоящий вундеркинд.
Итак, Бобби стал участником межзонального турнира, предстояло первое появление на международной арене. Регина, его мать, желая обеспечить сыну хорошую подготовку, обратилась в Шахматный союз Югославии с просьбой принять его с сестрой за месяц до начала турнира и провести пару тренировочных матчей. Фишера с радостью приняли в Югославии с 5 июля, а не с 5 августа, как всех остальных участников. В течение месяца он сыграл два матча с югославскими гроссмейстерами: один вничью, другой выиграл. Роберт уже тогда проявил твердость характера и потребовал, чтобы игра проходила при закрытых дверях, а тексты партий и результаты не публиковались.
В 1988-м, когда исполнилось тридцать лет турниру в Портороже, впервые была опубликована переписка между Региной Фишер и югославами. Особый интерес представляет письмо матери, в котором она дала характеристику сыну, а также рекомендовала, как следует строить с ним отношения.
«Бобби терпеть не может давать сеансы одновременной игры, и поэтому прошу вас не планировать никаких выступлений. Останавливаться предпочитает в отелях, а не в частных квартирах. Он прекрасно чувствует себя в обществе шахматистов, но не любит привлекать к себе чрезмерного внимания и особенно не терпит журналистов, пытающихся проникнуть в его личную жизнь - с интервью к нему лучше не обращаться. Сын носит простые спортивные куртки и не признает костюмов и галстуков. Не курит, не пьет и не встречается с девушками. Не умеет танцевать. Увлекается плаванием, теннисом, лыжами, коньками и хотел бы перед турниром пройти продуманную программу спортивной подготовки. Последний год был весьма напряженным для Бобби: он усердно занимался в школе и много играл, подвергся операции – ему удалили гланды. Поэтому нуждается в активном отдыхе и восстановлении физической формы».
О Фишере написано бесчисленное множество книг и статей, но, пожалуй, никто не давал ему более полной характеристики, чем его мать. Поразительно, что хотя сыну исполнилось всего 15 лет, портрет, данный ему матерью, вполне подходил для него и в 25, и в 30. Мать есть мать! Жаль, что через год отношения у них разладились. Регина покинула дом, и с тех пор Бобби сам заботился о своей карьере.
И вот по дороге в Югославию юный Фишер нанес свой единственный в жизни визит в Москву. Он прилетел в столицу со своей старшей сестрой Джоан, которая, кстати. И научила Бобби играть, когда ему было шесть лет. Американская шахматная федерация попросила советскую федерацию организовать два тренировочных матча участнику межзонального – с Борисом Спасским и Евгением Васюковым. Получив ответственное идеологическое задание, наши шахматисты принялись за подготовку. Однако, прибыв в СССР, Роберт изъявил желание сыграть с самим Ботвинником. Но Михаил Моисеевич представлял собой харизматическую фигуру, тем более что недавно он выиграл матч-реванш на первенство мира у Смыслова. Фишеру объяснили, что такая встреча затруднительна. Другие кандидатуры его не устроили, и он решил ограничиться разминкой в блиц.
Около недели провел чемпион Америки в Центральном шахматном клубе, от зари до зари сражаясь в комнате, которая называлась Гроссмейстерской. Если бы знали, что на Гоголевский бульвар заскочил шахматный гений, в клуб началось бы паломничество. Но Бобби тогда еще не был так популярен, и обошлось без шума, мало кому в голову пришло сделать приличные снимки («мыльницы» еще не изобрели).
В один из дней автор этих строк (который на два месяца моложе Фишера) вместе с другими «подающими надежды перворазрядниками») посетил очередное занятие известного тренера Григория Ионовича Равинского и в перерывах забегал посмотреть на Фишера. Выражение в кавычках выглядит немного смешно, но, в самом деле, в СССР в возрасте 15 лет не было тогда ни одного гроссмейстера и мастера, да и кандидаты были на пересчет. Поэтому упустить возможность взглянуть на школьника-гроссмейстера было непростительно.
Пока Джоан знакомилась с достопримечательностями столицы, брат расправлялся с советскими мастерами. Руководство федерации решило подыскать более достойных партнеров и вызвало на подмогу Петросяна и Васюкова. Первым сел за столик Тигран Петросян (шахматным королем он станет раньше Фишера), он сразу повел в счете, но в итоге остался лишь с небольшим плюсом. Настала очередь Васюкова, находящегося в прекрасной форме, – он только что стал чемпионом Москвы - и по классическим шахматам, и по блицу. Васюков начал обыгрывать «идеологического противника», и Фишер выглядел весьма растерянным. Впрочем, возможно, он просто устал.
Кто-то спросил Фишера о его прогнозах на межзональный. И тот скромно заметил, что не рассчитывает на первое место, но надеется выйти в претенденты.
- Как вы это сделаете? – спросили его.
- Очень просто. Я вычислил, что мне нужно обыграть четверых партнеров, а с остальными свести партии вничью. Так я и поступлю.
- А вдруг вы проиграете кому-нибудь?
- Ну что ж, тогда мне придется выиграть шесть партий…
В итоге Фишер разделил пятое место и первый раз стал претендентом. Он показал себя хорошим прогнозистом: 6 побед, 2 поражения и 12 ничьих.
