Фельдъегерь его величества
— Александр, что представлял собой фельдъегерский корпус накануне войны с Наполеоном?
— Напомню, что фельдъегерский корпус появился в результате Указа императора Павла от 17 декабря 1796 года. Изначально штат состоял из 1 офицера и 30 фельдъегерей. Вошедший в 1801 году на российский престол Александр I получил в наследство от своего отца уникальное воинское формирование.
К 1804 году численность фельдъегерей в нем увеличилась до 48 человек, а офицер по-прежнему был один. Мы считаем, что это Николай Егорович Касторский. Он пользовался большим доверием императора. В 1806 году Николай Егорович был произведен в майоры. Это был первый штаб-офицер фельдъегерского корпуса.
К 1806 году штатное расписание корпуса выглядело следующим образом: фельдъегерей было 50 человек, число офицеров увеличилось и достигло девяти. В 1811 году, фактически за год до начала вторжения армии Наполеона Бонапарта в Россию, фельдъегерей в корпусе было 54 человека, офицерского состава — 29 человек. В то время Его императорского величества фельдъегерский корпус был элитой элит. Впрочем, этот статус он сохранит и до наших дней.
— Изначально они доставляли только почту лицам императорского двора?
— Да, но вскоре их полномочия были расширены. И это уже были доставка и сопровождение особо ценных и секретных грузов, а также лиц, находящихся в поле зрения императора и его двора. Известны случаи, когда под присмотром фельдъегеря на личную аудиенцию к «самому» доставляли видных государственных деятелей.
Часто появление императорского курьера было дурным предзнаменованием, так что от одного его вида трепетали губернаторы, городничие, военачальники. Сохранились воспоминания Александра Тургенева о службе в конногвардейском полку: «Стая фельдъегерей и несколько кибиток были при вахтпараде в готовности схватить несчастного и мчать туда, куда ворон и костей не заносит». Это означало одно: фельдъегерь от имени его императорского величества мог арестовать и сопроводить в ссылку или тюрьму любого, кто вступал в конфликт с государем-батюшкой.
Так что можете представить, какого сурового нрава были императорские курьеры. Они в числе прочего должны были иметь крепкое здоровье и силу, чтобы выживать в любых условиях сурового российского климата.
Накануне войны с Францией чины Его императорского величества фельдъегерского корпуса принимали участие в весьма необычном проекте, на котором собственноручно Александром I был наложен гриф «секретно». В том проекте участвовал в том числе фельдъегерь Касторский.
«В России все тайна и ничего не секрет»
— Воздушный шар был изобретен задолго до начала Отечественной войны 1812 года. Чем от него отличался тот аэростат, от использования которого отказался Наполеон и которым заинтересовался Александр I?
— Аэростат немецкого механика Леппиха — не простой воздушный шар. Это боевая машина, которую, как предполагалось, можно использовать в период ведения военных действий. По крайней мере так о нем говорил сам Леппих. Первый, кому ученый предложил его, был Наполеон. Но вот почему тот не стал использовать изобретение?
У историков есть несколько вариантов ответов на этот вопрос. Один из них — первое неудачное знакомство с воздушными шарами. Когда Бонапарт был воспитанником Бриенской военной школы, он проник незамеченным на поле, где воздушный шар готовился к подъему, и обратился к аэронавту с просьбой взять его с собой в полет. Ему отказали, после чего он решил сам забраться на борт, но и это ему не удалось. В отместку Бонапарт саблей повредил в нескольких местах оболочку аэростата, в итоге сорвав его подъем.
Еще одна версия была озвучена специалистом в области военной аэронавтики, полковником русской армии А.М.Кованько. Возможно, Наполеон отказался от аэростатов, потому что «…это оружие украдет у него славу» (якобы мог вызвать у противников суждение, что именно применению шаров он обязан своими победами).
Но я думаю, что причина банальна: деньги. В те времена это было все-таки весьма затратное дело.
— Но зачем Бонапарт преследовал механика?
— Все просто. То, что сегодня не пригодилось императору французов, завтра может быть направлено против него. Бонапарт отдал приказ задержать Леппиха, в случае чего — физически устранить. Узнав об этом, Франц Леппих возненавидел Наполеона и обратился к российскому императору.
— И как он это сделал? Не по телефону же ему позвонил?..
— Весной 1812 года он сам пришел к нашему посланнику при Штутгартском дворе Алопеусу с предложением снабдить русскую армию «летучей машиною» с целью «изничтожить врага на дальних подступах к Москве». В течение трех месяцев, как уверял Леппих, русскую армию можно будет снабдить 50 воздушными кораблями, в каждом из которых будет экипаж из сорока человек и 12 000 фунтов боевого груза (ящиков с порохом, которые, будучи сброшены с высоты, могли бы своими взрывами «опрокинуть целые эскадроны»).
Фельдъегерь особым уведомлением известил Алопеуса: «Император Александр Первый весьма доволен, что вы употребили особенную ревность для того, чтобы воспользоваться новым изобретением, которое обещает важные последствия, и обратит его в пользу службы Его Величества. Чтобы доставить вам способы привесть в исполнение ваше предположение и немедленно отправить в Россию как механика Леппиха, так и его рабочих».
С тем же фельдъегерем были посланы бланки для паспортов на проезд Леппиху (по документам он уже был доктором Шмидтом) и его рабочим и векселя на получение денег, необходимых для путешествия.
Информация о разработке боевого аэростата была засекречена. Для реализации проекта из офицеров Фельдъегерского корпуса была создана специальная группа во главе с Касторским. Один только факт: все денежные вопросы по строительству аэростата были в его ведении. В записке на имя министра финансов Гурьева император указывал: «Дмитрий Александрович! Фельдъегерского корпуса подполковнику Касторскому повелеваю отпустить на покупку для известного мне потребления купоросного масла и листового железа 11 800 руб.».
— Известно, кто именно из фельдъегерей вывез механика из Европы?
— Его императорского величества фельдъегерского корпуса прапорщик Адольф Иордан. Для выполнения секретной миссии его снабдили фальшивыми документами на имя курляндца Фейхнера. Свой же мундир на время он сменил на гражданскую одежду. Вместе с доктором Шмидтом (он же Леппих) они выбрались из Германии, пересекли Польшу, западные губернии России и въехали в Москву. По прибытии фельдъегерь Адольф Иордан вручил московскому гражданскому губернатору Обрескову повеление императора. В нем государь обязал его тайно в окрестностях столицы поместить Леппиха и снабдить средствами для производства его работ.
— То есть никто, кроме губернатора, в Москве не знал о строительстве аэростата?
— Не совсем. Мадам де Сталь замечала в ту пору: «В России всё тайна и ничего не секрет». Слухи о Леппихе и его изобретении стали расходиться сначала среди военных, а потом и среди их семей и знакомых. Накануне приезда Леппиха в Москву губернатор города граф Ростопчин обратился к императору: «Для меня будет праздником знакомство с человеком, чье изобретение сделает бесполезным военное ремесло, избавит человеческий род от его дьявольского разрушителя (Наполеона. — Прим. авт.), а Вас сделает вершителем судеб царей и царств и благодетелем человечества».
— А где именно в Москве жил изобретатель и где велось строительство?
— Он был размещен в подмосковном селе Воронцово, на даче. Для дезинформации французов (а шпионы в ту пору были везде) среди москвичей распространили слухи о том, что на даче строится корабль, способный двигаться по любым поверхностям. В итоге вскоре к даче потянулись толпы любопытствующих. Но увидеть они ничего не могли: слишком высоким был забор, за которым велась работа, и ничего нельзя было распознать.
— Фельдъегеря еще были задействованы в этом деле?
— Что значит "задействованы"?! Все происходило под присмотром Касторского и его подчиненных.
На одном из этапов строительства Леппиху понадобились квалифицированные рабочие из Германии. Фельдъегерь Винберг выехал за рубеж, нашел таких и привез в Москву. Когда понадобилась высококачественная инструментальная сталь, которая не производилась в России, кто ее нашел и доставил Леппиху? Правильно, фельдъегеря.
— Построить больших размеров аэростат одному Леппиху было не под силу. Кто помогал ему в строительстве боевого аэростата?
— В мастерской Леппиха трудились 14 столяров, 8 слесарей, 3 портных, 24 белошвейки, 2 прачки и несколько человек обслуживающего персонала. Со временем численность рабочих увеличилась до 100 человек. Не считая тех лиц, которые денно и нощно должны были обеспечивать охрану секретного объекта.
— Жаль, что это не помогло...
— Тут фельдъегеря точно ни при чем. Подполковник Касторский не столько верил в проект, сколько был верен императору. А на аэростат надеялся даже Кутузов. 22 августа, в канун Бородинской битвы, Кутузов писал к генерал-губернатору Ростопчину: «Государь император говорил мне об аэростате, который тайно готовится близ Москвы. Можно ли им будет воспользоваться? Прошу мне сказать, и как его употребить удобнее».
Но Александр I постарался извлечь из сложившейся ситуации максимум пользы. Так, граф Аракчеев писал, что император не был разочарован неудачей с постройкой боевого аэростата, поскольку: «<…> для народа подобные меры в известных случаях нужны; такие выдумки успокаивают легковерную толпу хотя б на малое время, когда нет иных средств отвратить беду. Народ тогда толпами ходил из Москвы на расстояние 7 верст, к тому месту, где готовился шар, а возвращаясь домой, рассказывал, что видел, как готовится шар на верную гибель врагу, и тем довольствовался». Как писал кто-то из историков: «Таким образом русский государь смог превратить техническую неудачу в мощное средство пропаганды! 22 августа в «афишах», расклеенных по всему городу, предупреждали горожан, чтобы те не пугались, если над городом пролетит воздушный шар, ибо это не «от злодея» (то есть Наполеона), а наоборот, «чудо-оружие», сделанное «к его вреду и погибели».
Боевой аэростат так и не был построен, а Наполеон подошел к Москве...
— Немецкого изобретателя, надо думать, за неуспех сослали в Сибирь или на родину, в Германию. А куда дели недоделанный аэростат?
— Леппиха не наказали. Более того, его под присмотром фельдъегеря Иордана направили в Петербург. К слову, он по-прежнему верил в благополучный исход своего предприятия.
Все части аэростата, которые не сумели эвакуировать, сожгли. Наполеон, вошедший в Москву 3 сентября, отдал приказ разыскать мастерскую «доктора Шмидта». Но на ее месте было уже пепелище. Французы подробно запротоколировали это в документе под названием «Подробное описание разных вещей, найденных у села Воронцово, близ Москвы, принадлежащих к воздушному шару или адской машине… имевшей служить будто бы для истребления французской армии». Неподалеку они нашли остатки «лодки, которая должна была быть подвешена к шару, но которая была сожжена днем прежде вступления французских войск в Москву».
Наполеон был разочарован, что не поймал «доктора Шмидта» и не завладел его летающей машиной. А еще он почему-то подозревал, что немецкий механик в подвалах мастерской производил «ракеты» для поджога Москвы. Дошло до того, что пойманные близ дачи рабочие были расстреляны.
Смерть «летучего корабля»
— На этом участие фельдъегерей в провальном проекте закончилось?
— Не тут-то было. В Петербурге Леппиха ждала мастерская (на месте военного госпиталя) в Ораниенбауме. И снова угадайте, кто все организовал? Временный комендант фельдъегерь Винберг, которому Касторский приказал подготовить специальное помещение для проведения работ по строительству аэростата.
Но изобретатель-самоучка так и не смог довести до ума свое детище. Осенью 1813 года шар Леппиха несколько раз поднимался на 5–6 саженей над землей, однако полететь в нужном направлении не смог. Проект прекратили.
— А что стало с фельдъегерями?
— Всех причастных к работам по созданию боевого аэростата император поощрил (большинство было повышено в звании). Свою задачу они выполнили достойно.
— Получается, что «главный фельдъегерь» пережил этот проект всего на год. Отчего он умер в 1814-м?
— К сожалению, нам неизвестны причины его смерти, но нам известно место захоронения Николая Егоровича — это Волковское кладбище Санкт-Петербурга. Со временем на этом погосте многие захоронения были просто утрачены — не исключено, что и надгробие «главного фельдъегеря» того времени не избежало той же участи. Но мы не теряем надежды отыскать его. По архивным документам нам известна лишь эпитафия, выгравированная на его памятнике: «Здесь погребено тело командира фельдъегерского корпуса, родившегося в 1775 и с 1797 имевшего честь начальствовать оным корпусом по самый день кончины, последовавшей в 1814».
