Испытание бронированным чудовищем
Значительная часть натурных съемок «Баллады» происходила во Владимирской области. Окрестности села Спасское, расположенного неподалеку от знаменитого Суздаля, использовали, например, в качестве декораций для «режущей по сердцу» сцены — короткой встречи прямо на полевой дороге сына-солдата с матерью, к которой он так трудно добирался, их расставание. А еще — для кадров пролога, где показана одинокая женщина, с неиссякающей надеждой ждущая на этом проселке возвращения самого дорогого ей человека.
Осень 1958-го, первые дни съемок. Идет работа над эпизодами, относящимися к началу киноповествования: главный герой, получив короткий отпуск с фронта домой, пытается поймать попутку, чтобы добраться до железной дороги. Когда корреспондент областной газеты побывал на месте работы кинематографистов, участница съемочной группы пояснила ему: «Привлекли широкие просторы владимирской земли, и эта исконно русская дорога. Здесь будем снимать кадры, показывающие фронтовую дорогу и движение войск по ней».
Буквально считаные часы спустя оказалось, что именно такая массовая, но отнюдь не батальная сцена преподнесет режиссеру Григорию Чухраю очень неприятный «боевой» сюрприз, последствиями которого станут серьезные перемены в картине.
Для «движения войск» по полевой дороге привлекли части Владимирского гарнизона, переодев солдат в форму Красной Армии 15-летней давности. По краям разъезженного проселка бутафоры и декораторы расставили «подбитую вражескую технику», «развороченные взрывом строения», пиротехники организовали «дымы пожарищ»…
Чтобы эффектно снять очередной кадр «от лица» водителя армейского грузовика, пробирающегося по этому прифронтовому пути, оператор Эра Савельева установила свою технику прямо на капоте машины. Рядом с ней расположился и сам режиссер.
По команде «Пошли!» колонны солдат и автомобилей тронулись с заранее выбранных для них мест, камера заработала, и вдруг… Случившееся ЧП описывают по-разному. Наиболее достоверной выглядит версия о том, что водитель одного из «газиков» не справился с управлением, грузовик повело на скользком грунте осеннего проселка и он врезался в машину, где находились оператор с режиссером. От удара Григорий Чухрай слетел на землю, сильно повредив ногу, ключицу…
В больнице он провел два месяца, но едва переломы зажили, вновь оказался «вне игры». Теперь виноват был брюшной тиф, которым заболел режиссер.
На все это долгое время съемки остановились. А когда Чухрай вернулся наконец из вынужденного «больничного отпуска», выяснилось, что за прошедшие несколько месяцев Григорий Наумович окончательно пришел к выводу: работу нужно начинать с начала, заменив артистов, играющих главных героев.
Первоначально на роли Алеши и Шуры были выбраны Олег Стриженов и Лилиана Алешникова. Однако по возрасту эти исполнители сильно отличались от своих юных персонажей: 19-летнему экранному Скворцову — О.Стриженову уже 30, а изображающей 17-летнюю его попутчицу Л.Алешниковой — 24. После долгих размышлений на досуге режиссер понял, что такое несоответствие может «убить» весь фильм, весь тот смысл, который в него заложен.
Начались непростые поиски новых кандидатов. Их результатом и стало появление в «Балладе» второкурсника ВГИКа Владимира Ивашова и первокурсницы Школы-студии МХАТ Жанны Прохоренко.
Именно этим совсем юным еще дебютантам лента во многом обязана своим будущим ошеломительным успехом.
Позднее Чухрай вспоминал: «Как я работал… с актерами Жанной и Володей, так больше ни с кем никогда не работал. Меньше всего я их учил, как нужно играть, — просто рассказывал, какие это были ребята. Думал, если они поймут это, то с ними легко будет работать. И они поняли…»
Впрочем, иногда в процессе съемок режиссеру приходилось дополнительно «стимулировать» свою молодежь, чтобы сыгранное выглядело ярче, правдивее. Так произошло, например, с одним из наиболее динамичных, острых эпизодов, когда связист Алеша пытается убежать от вражеского танка.
Фронтовику Чухраю был понятен тот ужас, который мог охватить бойца на передовой, оказавшегося в подобной ситуации. Но Ивашов в реальных боевых условиях никогда не бывал, потому, зная, что «фашистский» — а на самом деле свой, только загримированный, — танк будет вести себя «деликатно», изображал страх «понарошку». И это бросалось в глаза режиссеру. Тогда Григорий Наумович перед съемкой очередного дубля попросил механика-водителя постараться максимально сократить дистанцию до артиста, наседать на него всерьез. Танкист попался опытный и сумел выполнить пожелание. Увидев бронированную махину, буквально нависающую над ним, Ивашов, не ожидавший такого, реально почувствовал дыхание смерти, проникся всей опасностью момента и кинулся прочь по изрытой ямами и воронками земле, уже по-настоящему стараясь спасти себя. Эти кадры и вошли в картину.
Григорий Наумович, переживший страду Великой Отечественной, объяснял главную цель, которую они вместе с соавтором-сценаристом (и тоже фронтовиком) Валентином Ежовым ставили перед собой, взявшись за «Балладу»:
«…Хотелось рассказать о нашем сверстнике, герое — солдате, отдавшем жизнь за Родину, — без громких фраз, просто, грустно и честно. Мы не стремились воздвигать ему монумент. Мы хотели рассказать о нем простыми человеческими словами, ибо сам он был человеком скромным и не любил громких фраз. Оба мы были в этой войне солдатами и знали, что победили в ней не сверхчеловеки, а люди. В этом мы видели величие нашей победы. Таких героев, как Скворцов, мы встречали на фронте. Им, так же как другим, было страшно, больно и трудно, но вопреки всему этому они выполнили свой долг, ибо чувство человеческого достоинства, чувство любви к людям оказалось в них сильнее страха и самой смерти».
Погоны из будущего
В фильме можно найти несколько фактологических ошибок. Причем часть из них сделаны авторами осознанно.
По сценарию действие картины происходит летом 1942-го (подсказка об этом — прозвучавшие в сводке Информбюро слова о том, что наши войска оставили Ростов). А в тот период войны не могло случиться одно из ключевых событий картины, благодаря которому разворачивается весь последующий сюжет. Речь идет об эпизоде, когда по просьбе главного героя, солдата-связиста Алексея Скворцова, пожилой генерал дает ему в награду за подбитые два немецких танка вместо ордена кратковременный отпуск домой.
Не давали в 1942 году бойцам РККА таких отпусков. Но ради того, чтобы показать на экране всю задуманную ими «балладу», сценаристы В.Ежов и Г.Чухрай «забыли» об этом. А иначе как они могли бы отправить здорового, полного сил молоденького бойца Алешу в тыл и провести его через все встречи и события, которые его там ожидали, по их задумке?
Точно так же Григорий Чухрай, режиссер, сознательно «напутал» с армейской формой. На шинелях, на гимнастерках Скворцова, других бойцов и командиров РККА мы видим погоны. А ведь их ввели только в начале 1943-го, до этого же были петлицы со знаками различия воинских званий. Главный создатель картины просчитал в данном случае на несколько ходов вперед. Он очень надеялся, что снятую им ленту будут показывать и за рубежом — в Европе. А у тамошних жителей образ освободителя ассоциируется с советскими солдатами, имевшими погоны на плечах. Так пусть, глядя на экран, видят, что события в фильме происходят именно с одним из таких воинов.
При желании можно найти некоторые «накладки» в показе военной техники. Например, вместо распространенных во время войны командирских «виллисов» несколько раз в кадрах видим советские джипы послевоенного выпуска «ГАЗ-67» (именно на таком добирается до железнодорожной станции герой Владимира Ивашова). Один из самых страшных персонажей картины — немецкий танк, который в прологе «Баллады» преследует на поле боя Алешу Скворцова, а потом оказывается подбит им, тоже «неправильный». Это некий условный вражеский «тигр», хотя на самом деле довольно легко за бутафорскими накладками угадать формы башни и корпуса советского Т-34.
Если уж зашла речь об эпизоде с танком, отметим, что он очень понравился Чарли Чаплину. Знаменитый на весь мир артист оценил талантливо показанную режиссером сцену погони бронированного чудища за солдатиком-связистом. Это очень напомнило Чаплину столь любимые им сюжеты в картинах с собственным участием, где обыгрывается противостояние бездушных механических сил и маленького человека.
Между тем бывший фронтовик Григорий Чухрай передал в этих драматичных кадрах неприукрашенную правду войны, то, с чем доводилось сталкиваться на передовой. Действительно, бывали случаи, когда немецкие танкисты, чувствуя свою безнаказанность, отсутствие реальной угрозы, развлекались — преследовали бегущих советских бойцов, издевательски действуя им на психику и не спеша пускать в ход пулеметы, а просто угрожая раздавить гусеницами. И давили! Такие вот игры у нацистов.
«Крамольное» мыло
Еще на стадии утверждения сценария руководители советской киноиндустрии упрекали авторов «Баллады» в мелкотемье, в отсутствии пафоса героической победы над могучим врагом. Лишь с большим трудом, после неоднократных доработок, Чухраю удалось получить «добро» на начало съемок.
Однако когда пришла пора посмотреть готовые материалы, у кинематографических и партийных начальников, тщательно проверявших фильм на соответствие устоявшимся в стране идеологическим, воспитательным канонам, возникло много претензий к происходящему на экране.
В одной из сцен настоящую крамолу услышали они из уст главного героя. Алеша признается генералу, что во время боя струсил и подбил два фашистских танка от испуга. Как так? Наших солдат, если они положительные персонажи, следует показывать героями!
Среди того, что надлежало, по мнению обитателей «высоких» кабинетов, вырезать, — сцена, где Алексей бьет часового, который перед тем потребовал у него банку тушенки за разрешение проехать зайцем в вагоне воинского эшелона. Один солдат — вымогатель, другой занимается рукоприкладством. Да это же подрыв авторитета Советской Армии!
Целых два «прокола» нашли бдительные товарищи в истории, связанной с посылкой в тыл через главного героя нескольких кусков мыла. На переправе через реку случайно встретившийся Скворцову солдат, который оказался его земляком, просит Алешу передать своей любимой жене подарок. А в качестве такого подарка удается найти лишь пару кусков мыла — их, предназначенных для всей роты, пришлось бойцу выпрашивать у своего старшины. Но адресат — молодая женщина — оказывается недостойна гостинца от героя с фронта: придя по указанному адресу, Алексей обнаруживает, что она уже обзавелась в тылу новым кавалером.
Оба эти фрагмента сюжета вызвали у проверяющих недовольство. Зачем же заострять внимание зрителей на том, что во время войны некоторые жены оказывались неверны мужьям-фронтовикам? И с мылом скверный подтекст проглядывает: получается, что доблестные бойцы нашей армии грязнулями окажутся, что на всех простого мыла не хватило?
От многих претензий и требований начальствующих персон Чухраю удалось все-таки отбиться, сохранив «крамольные» сцены в «Балладе». Однако дальнейшая прокатная судьба его новой картины выглядела печально. Комиссия, которая выпускала фильм, объявила, что он «не вписывается» в принятые у нас каноны военного кино. А потому ленте закрыли дорогу на экраны Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик, разрешив показывать ее лишь в провинциальных кинотеатрах. Основная причина такой хоть и «урезанной», но лояльности (а могли ведь и на полку положить!) — финансовая: нужно же хотя бы частично «отбить» деньги, которые потрачены на производство. Вот пусть гривенники-полтинники, потраченные провинциалами на билеты, и помогут добиться такого результата. При этом мозолить глаза высоким государственным инстанциям своими «выкрутасами» чухраевское творение, кочуя по периферии, не будет.
Столь хитрые стратегические планы нарушил сам «хозяин» страны. Никита Хрущев захотел увидеть «Балладу о солдате» (как утверждают некоторые источники, с подачи своего зятя, главреда «Известий» Алексея Аджубея) и после этого киносеанса не только дал указание, чтобы ее показывали во всех кинотеатрах, но даже распорядился отправить новую работу режиссера Чухрая на престижный кинофестиваль в Каннах, проходивший в 1960-м.
Результаты оказались триумфальными.
В СССР лишь за один год «Балладу» посмотрели 30 миллионов зрителей. А жюри Каннского фестиваля отметило ее своим специальным призом «За высокий гуманизм и превосходное художественное качество».
Картину закупили для широкого показа многие страны, в том числе США. За рубежом — в Японии, Греции — «Баллада о солдате» была признана одним из лучших фильмов. Фотографии сыгравших в ней актеров и постеры пользовались большим спросом.
Даже избалованные своим «лучшим в мире» кино американцы отдавали должное мастерству, таланту создателей советского шедевра.
Одна из газет писала, например: «Голливудским звездам, готовившим юных актеров, следовало бы сесть со своими питомцами на первый самолет в Москву и устроить их в институт, раз там делают таких актеров из девятнадцатилетних юнцов».
Сохранились воспоминания о том, как сильно «запала» на картину Григория Чухрая будущая звезда мирового кино Лайза Миннелли: «Мы пришли к открытию кинотеатра и смотрели этот фильм пять раз, с 12 часов до закрытия кинотеатра».
Легендарная Марлен Дитрих призналась, что чухраевский фильм она видела восемь раз и эта лента неизменно производила очень сильное впечатление.
Чуть позже «Баллада» оказалась среди участников конкурсного показа на соискание наград очередной премии Американской академии кинематографических искусств. Причем организаторы включили ее в список претендующих на получение «Оскара» за лучший сценарий. Правда, выиграть знаменитую позолоченную статуэтку тогда не удалось, но этот случай, когда фильм из нашей страны был представлен в данной, одной из основных, «оскаровской» номинации, — до сих пор единственный.
Был еще длинный «шлейф» премий и призов.
Гран-при «Золотые ворота» международного кинофестиваля в Сан-Франциско (1960).
Приз «Серебряная лента» и Почетный диплом международного кинофестиваля в Милане (1960).
Приз за лучший фильм года Британской академии кино и телевизионных искусств (1960).
Приз «Серебряное сомбреро» на МКФ в Мехико (1961)…
«Баллада о солдате» вышла в качестве протеста официозной эстетике. Пришлось ломать нормы, — пояснил Григорий Чухрай в одном из своих интервью. — В то время было очень много фильмов о войне, в которых модно было изображать героическую смерть, как сотни людей идут в атаку и красиво так погибают… Я был на войне и видел много смертей, но не видел ни одной красивой смерти. Красивая бывает жизнь… Я хотел сказать этим фильмом, что даже тогда, когда мир теряет только одного хорошего человека, это уже большая потеря. А что же тогда война, когда она унесла не одного, а миллионы и миллионы прелестных, чистых, умных людей, которые могли бы хорошо прожить эту жизнь, с пользой для себя и для других. Вот в этом моя задача. Поэтому я не показывал войны, не любовался военными пейзажами, а серьезно занимался проблемой человека так, как я его понимаю».
