Ответ на первый вопрос столько раз прозвучал, что кажется естественным, как сама природа, очевидным и ясным: для роста экономики. Ведь рост экономики — это высшая цель, желаемое всеми бесспорное благо, не так ли? Ну что ж, давайте взглянем на страну, экономика которой уверенно лидирует по темпам экономического роста, твердо давая 6–7% в год и обещая большее.
Речь об Индии — самой перспективной и быстрорастущей экономике. Соответственно, это образец для тех, кто развитие экономики ставит во главу угла. Однако в Индии нет электричества у почти 300 миллионов (две России!) граждан, у ста миллионов человек отсутствует доступ к пригодной для питья воде. 13,7% населения недоедает. Среди детей в возрасте до пяти лет наблюдается задержка роста у каждого третьего, каждый пятый имеет дефицит веса из-за острого недоедания, один из тридцати рожденных не доживает до пяти лет.
Благо беспрецедентно растущая экономика позволяет государству поддержать своих граждан, и «бесплатное дополнительное зерновое питание» выдается нуждающимся, коих 60% населения.
А теперь ответьте: вы лично хотели бы жить на доллар в день и иметь горсть бесплатного пшена в подарок от образцово успешной экономики? Хотели бы такой жизни для своих детей? Если нет, то, значит, фетишизируемый экономический рост — вовсе не безупречный образец идеального порядка вещей.
Монетаристы, восторгающиеся числовыми значениями роста ВВП, упускают из виду два фактора. Во-первых, экономика — это процесс не только производства, но и перераспределения. Например, экономика США крепка, но легче ли от этого более чем полумиллиону бездомных? Или сорока миллионам работающих американцев, чья зарплата ниже прожиточного минимума?
В расхожем анекдоте директор, купивший премиальный автомобиль, собрал вокруг него коллектив своей компании и заявил: «Если в следующем году каждый из вас будет работать еще больше, то к концу года точно такую же машину может купить… и моя жена». Подобное перераспределение как часть экономики тоже ценит рабочие руки, обеспечивающие экономический рост. Только вот эти руки остаются пустыми.
Второй аспект, скрывающий суть вещей за монетарными представлениями, — это роль услуг в экономике. Они учитываются в ВВП, увеличивая числовые значения, но не делают общество богаче. Эту мысль, противоречащую теоретической экономике, просто понять на практической задаче для умеющих считать до трех.
Пусть человеку на день нужны две краюхи хлеба. Если они есть, то человек не голоден. А если они имеются, но в полудне пути? Тогда кто-то должен предоставить услугу по доставке. Но доставщику-то тоже нужно питаться, и на полдня ему нужна одна краюха. В результате после оказания услуги человек получит тоже только одну, оставшись полуголодным. Если же доставка занимает день, то доставщик съест все, что нес.
Чем дольше идет обоз с продуктами, тем меньше в нем остается продуктов, — это очевидно и понятно, если отбросить денежные представления. И это относится к любым услугам. Каждый их оказывающий должен получать свою долю материальных благ, и общее количество благ, продуктов, товаров от этого не увеличивается, а уменьшается — общество беднеет.
Мечта либертарианцев, постиндустриальная экономика, в которой место производства занято услугами, и все друг друга только стригут, массажируют, учат и лечат, неосуществима на практике: без создаваемых и потребляемых материальных благ прожить невозможно. Попытки ее реализовать высасывают ныне искомые рабочие руки из производства. С монетаристской точки зрения вроде бы все неплохо: рост сегмента услуг — это тоже рост. Но «почему-то» нарастают кризисные явления.
Однако как же нам избавиться от дефицита рабочих рук? Эксперты предлагают разные подходы. Депутат Госдумы Сергей Морозов недавно сказал: «Сорок процентов молодых людей, окончивших шикарнейшие университеты Москвы, не хотят работать по специальности! И это непатриотично в отношении страны, нельзя по-другому назвать». Он предложил решение: принудительно распределять выпускников вузов по критически важным отраслям экономики России.
Ну что же, укорять в непатриотичности молодых людей, которые хотят зарабатывать на доставке пиццы сто тысяч в месяц, можно. Тем более человеку, который еще в 2021-м декларировал годовой доход в 5,5 млн рублей, то есть более 460 тысяч в месяц. Непонятно, почему депутат считает, что выпускники «шикарнейших университетов Москвы» должны жить хуже, чем он. Да и вряд ли у молодежи действительно усилится любовь к Родине, если их сделать крепостными, предложив вкалывать без достойной оплаты.
Председатель независимого профсоюза «Новый труд» Дарья Митина винит в нехватке кадров прошлый диспаритет в подготовке, когда учили не на рабочих, а на менеджеров. «Вот и образовался огромный дефицит рабочих специальностей. Сейчас, по исследованиям социологов, самые востребованные профессии — слесарь, токарь, сантехник, фрезеровщик, сварщик. Они же, кстати, и стали весьма высокооплачиваемыми — как самые дефицитные. Как известно, менеджеров пруд пруди, а хорошего сантехника не найдешь».
Профсоюзный лидер права? Давайте проверим, пройдемся по названным высокооплачиваемым специальностям. Благо государственный портал «Работа России» содержит общероссийскую федеральную базу вакансий.
Заработную плату до — не «от», а именно «до» — 19 242 рублей предлагают слесарям в комплексном центре социального обслуживания населения Кромского района Орловской области, в мастерской учебного оборудования войсковой части Новочеркасска, в Большеглушицком государственном техникуме в Самарской области. А вот ростовское предприятие экспериментального машиностроения «Адрон» обещает токарю аж до 20 тысяч в месяц, Челно-Вершинский машиностроительный завод в Самарской области дает от 19 242 до 25 000 рублей.
«Сантехников на минималках», на зарплату в 19 242, ищут Центр социального обслуживания населения Мценского района Орловской области, Смоленское областное государственное бюджетное учреждение «Вяземский дом-интернат для престарелых и инвалидов», Центральная городская больница Камышина в Волгоградской области.
Вакансия сварщика с зарплатой в 19 242 открыта в государственном Владикавказском многопрофильном техникуме имени Георгия Калоева. Но, оказывается, можно при полном рабочем дне и пятидневной рабочей неделе получать и меньше минималки: муниципальный «ТеплоВодСервис» города Новосиль Орловской области приглашает сварщика, согласного получать до 17 000 в месяц.
Таких вакансий немало. Минимум в качестве максимума предлагают по множеству рабочих вакансий, которые, в теории, «высокооплачиваемые».
Теперь представим, что диспаритет, о котором говорит госпожа Митина, будет исправлен. Молодой человек отучится у преподавателя, получающего 19 тысяч, и устроится на работу, где ему будут платить 19 тысяч. Вероятно, он даже вступит в профсоюз. И будет недоумевать, почему его профсоюзный лидер не стал работать сантехником, зато ходит на столичные премьеры, посещает элитные форумы, путешествует по России и миру, а он, поверивший лидеру, вкалывает у станка, но такой возможности не имеет.
Совершенно не удивительно, если такой рабочий сочтет, что, поверив лжецам, он сделал ошибочный выбор, и найдет себе другую работу.
Смею полагать, не в патриотизме и не в диспаритете образования дело, а рабочие руки нужны вовсе не для экономического роста как такового. Вообще, вся экономика, вся трудовая деятельность людей, начиная с каменного века и по сей день, имеет одну цель — удовлетворение потребностей, улучшение материального положения, комфорта существования. К этому стремится каждый.
Но пока перераспределение созданного будет не в пользу создающего; пока человеку будет выгоднее уйти в курьеры или нейл-дизайнеры; пока «говорильщики» будут жить лучше трудяг, рабочих рук мы так и не найдем. И это не теория, а самая что ни на есть практика.
Напомню историю решения дефицита рабочих рук в советской угольной промышленности. «Положение было у нас отчаянное, из Донбасса требовали — мобилизуйте рабочих, не хватает рабочих. Мы мобилизуем рабочих несколько сот тысяч, мобилизуем 200 тысяч. Через неделю 200 тысяч уходит из Донбасса. Какая-то сизифова работа. Намобилизуем 300 тысяч людей, и оказывается, столько же ушло из Донбасса, даем лучшее снабжение — тоже не помогает», — рассказывал Сталин на Пленуме ЦК ВКП(б).
Источник беды подсказали сами рабочие: «Оказывается, что чем дальше работник от шахты, тем больше жалованья он получает, чем ближе к подземелью, тем меньше жалованья получает. Ясно, что лучшие работники уходят подальше от шахты, худшие — поближе к шахте». И как только эту ситуацию перевернули с головы на ноги, проблема была решена, причем на долгие годы вперед.
Захотят ли влиятельные и обеспеченные профсоюзные лидеры, политики, бизнесмены решить проблему сегодня — вопрос открытый, к сожалению.
