В определенной степени свадьбу Николая и Александры можно назвать экспромтом. Ведь матримониальные планы своего старшего сына, связанные с гессенской принцессой, Александр III до поры до времени отвергал.
История знакомства этих двух титулованных молодых людей началась в 1884-м, когда цесаревич Николай присутствовал на торжествах по случаю женитьбы своего дяди, великого князя Сергея Александровича, на немецкой принцессе, которая стала в России великой княгиней Елизаветой Федоровной. Приехавшая в Петербург из Германии Алиса была младшей сестрой невесты и произвела очень приятное впечатление на 16-летнего наследника российского престола: «Я сидел с маленькой Аликс, которая мне ужасно понравилась…».
Спустя 5 лет состоялась вторая их встреча: вместе со своими родителями девушка посетила Россию. Между молодыми людьми крепла взаимная симпатия, их переписка стала регулярной. В своих дневниках цесаревич не скрывал сильного увлечения гессенской красавицей: «Моя мечта — когда-нибудь жениться на Аликс Г. ...Я почти убежден, что наши чувства взаимны!»
Царь и царица, конечно, оценивали перспективы возможного междинастического брака, однако данный вариант не казался идеальным. Одна из серьезных проблем — опасность получить «мину замедленного действия». Ведь Алиса могла быть по линии своей бабушки, английской королевы Виктории, носительницей опасного заболевания — гемофилии. А это чревато рождением наследника, страдающего неизлечимым недугом.
Впрочем, к лету 1894-го ситуация «на гессенском фронте» изменилась. Александр III, все сильнее одолеваемый тяжкой болезнью, решил, что старшему сыну, которому, возможно, вскоре предстоит взойти на трон, следует до того обзавестись семьей. В результате Николай, будучи отправлен от семейства Романовых в Германию на очередную свадьбу представителей правящих династий, получил «добро» сделать предложение принцессе Алисе. После некоторой заминки, связанной с колебаниями девушки по поводу обязательного в данном случае перехода из лютеранства в православие, она дала все-таки свое согласие. 8 апреля, когда официально было объявлено о помолвке, Николай записал в дневнике: «Чудный, незабвенный день в моей жизни! День моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс… Я целый день ходил как в дурмане, не вполне сознавая, что, собственно, со мной приключилось...».
Хочу под венец!
Свадьбу намечали сыграть весной следующего года. Однако события в царской семье внесли свои коррективы. Осенью 1894-го самочувствие государя, перебравшегося в крымскую резиденцию Ливадия, значительно ухудшилось. Понимая, что ему осталось недолго, Александр III решил поскорее женить цесаревича. На запад полетела депеша с предложением Алисе срочно приехать в Россию. Принцесса не заставила себя ждать. 10 октября жених уже увиделся со своей милой.
Из дневника Николая: «В 9 1/2 отправился… в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя из Симферополя (добралась туда на поезде. — А.Д.) подъехала моя ненаглядная Аликс… Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя…»
Отец-монарх, превозмогая недуг, велел облачить себя в мундир и предстал перед будущей невесткой при параде, сделав несколько шагов ей навстречу. Однако его планам присутствовать на свадьбе сына не суждено было сбыться. Через 10 дней, 20 октября, Александр III скончался.
Спустя полтора часа после этой смерти вышел манифест о восшествии на престол нового императора — Николая II. А 21 октября состоялась церемония, устранявшая последнюю преграду на пути к его семейному счастью: невеста Алиса приняла православие и была наречена Александрой.
Выбор времени и места бракосочетания молодого царя стал одной из важнейших проблем, которые обсуждались в те дни в семье Романовых. Мнения на сей счет диаметрально отличались.
Из дневника Николая: «22 октября. Происходило брожение умов по вопросу о том, где устроить мою свадьбу. Мама, некоторые другие и я находил, что всего лучше сделать ее здесь (в Ливадийском дворце. — А.Д.) спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома; а все дяди против этого и говорят, что мне следует жениться в Питере после похорон. Это мне кажется совершенно неудобным!»
В итоге братьям скончавшегося императора — Владимиру, Алексею, Сергею и Павлу Александровичам — удалось уговорить свежеиспеченного самодержца перенести церемонию на несколько дней, чтобы она состоялась в столице.
1 ноября гроб с телом Александра III специальным поездом доставили в Петербург. Еще почти неделю после этого длились траурные мероприятия прощания с усопшим. А 7 ноября прошли похороны в Петропавловском соборе, на которые съехались многочисленные родственники Романовых, представители монархических династий со всей Европы — короли, герцоги, принцы…
Теперь пришел черед позаботиться о совсем иной важной акции — о бракосочетании. Оттягивать момент вступления в семейную жизнь молодой царь не желал. Оставалось определить, насколько публичной и пышной будет предстоящая церемония. Данный вопрос заботил жениха уже на протяжении многих дней.
Из дневников Николая: «25 октября. Долго беседовал с д. Владимиром (с дядей, великим князем Владимиром Александровичем. — А.Д.) о том, торжественно ли или частным образом сделать мою свадьбу после похорон?»
После всех обсуждений договорились, что церемония должна пройти с подобающим статусу жениха размахом. Но первоначальные (еще при жизни Александра III) планы торжеств, длившихся целую неделю, теперь сочли необходимым сократить до одного дня. Нашлась и самая подходящая для данной цели дата: 14 ноября, день рождения матери Николая II, Марии Федоровны.
По такому поводу был выпущен царский манифест: «Посреди глубокой скорби, коею исполнены сердца Наше и всех верных сынов России, да будет день сей светлым вестником упований народных на продолжение к Нам милости Божией в наступившее новое царствование».
Впрочем, сам Николай до последнего момента не мог переключиться и осознать, какой рубеж он вот-вот переступит в своей жизни. «Мне все кажется, что дело идет о чужой свадьбе, — записал он в дневнике 13 ноября, накануне венчания, — странно при таких обстоятельствах думать о своей собственной женитьбе!»
Медовый месяц с панихидами
Решив провести церемонию вступления в брак всего неделю спустя после похорон собственного отца-монарха, Николай II спровоцировал множество кривотолков. Ведь молодой царь покусился сразу на два серьезных, устоявшихся правила.
Веками принято было после смерти высокопоставленного главы семейства его самым близким людям соблюдать продолжительный траур. Для жены и детей покойного срок составлял один год, и к нарушению данного обычая общество относилось с большим осуждением.
В течение всего траурного периода близким следовало носить одежду темного цвета. Не полагалось участвовать в праздниках, посещать места публичных увеселений.
На фоне таких считавшихся правильными норм поведения радостный, выдержанный, конечно же, в светлых тонах, свадебный церемониал многим казался совершенно недопустимым. Даже найденная «лазейка» — совместить дату венчания с днем рождения матери жениха, вдовствующей императрицы, принципиально не меняла положение дел. И все-таки своей неограниченной самодержавной властью царь отменил на один день траур по умершему совсем недавно отцу.
Возможно, принимая такое решение, Николай Александрович вспомнил прецедент, связанный с его дедом Александром II. Этот государь уже спустя полтора месяца после кончины жены, императрицы Марии Александровны, обвенчался со своей возлюбленной, княжной Екатериной Долгоруковой.
Нет документальных свидетельств, говоривших бы о влиянии на Николая его невесты в ситуации с намерением незамедлительно сыграть свадьбу. Однако нельзя не учитывать, что для Алисы, ставшей теперь Александрой, это было очень важно с точки зрения ее положения при российском дворе. До тех пор пока она не вышла замуж за Николая II, девушка оставалась бы для Романовых всего лишь принцессой маленького немецкого княжества. Сравнимо ли это со статусом государыни императрицы?!
Среди причин, побудивших молодого монарха поскорее жениться на «милой Аликс», некоторые исследователи допускают и сугубо материальные резоны. Дело в том, что «зарплаты» российской царицы и невесты императора по тогдашним законам существенно отличались.
Соответствующую «тарифную сетку» узаконил за несколько лет до описываемых событий Александр III. 2 июля 1886 года он подписал «Учреждение об Императорской Фамилии». В этом положении существовал раздел «О содержании членов Императорского Дома», где обозначены были суммы, выделяемые на их нужды царице, детям и другим родственникам царя.
Упомянем здесь несколько нормативов из этого документа:
Императрице «во время царствования Ея Супруга» следовало выплачивать из Государственного казначейства ежегодно 200 000 рублей. Наследник престола получал денег вдвое меньше — 100 000. А «жалованье» его супруги составляло 50 000 в год. На такую же сумму могла рассчитывать и невеста цесаревича после ее прибытия на территорию России (с этого момента девушке полагалось содержание, как уже фактически одному из членов Императорского Дома).
Таким образом, арифметика простая: Алиса-Александра, став женой Николая, «зарабатывала» бы вчетверо больше, чем оставаясь в прежнем качестве невесты наследника престола. Если откладывать свадьбу на год, до конца срока траура по Александру III, красавица из Гессена получит аж на 150 тысяч меньше. Зачем же лишать «мое Солнышко» этих денег?!
Еще одним моментом, осложнявшим ситуацию с точки зрения моральных норм, которые существовали в Российской империи, стал выбор даты свадьбы — накануне Рождественского поста.
Согласно церковному уставу, жениться в пост нельзя. Таинство венчания в этот период священниками не совершается. Формально Николай Александрович такого церковного закона не нарушил: ведь он повел свою избранницу под венец 14 ноября, а рождественская «четыредесятница» начиналась с 15-го. Но как же быть с декларируемым Церковью воздержанием постящихся?
Любому православному известно: эти ограничения относятся помимо пищи, развлечений на досуге, еще и к плотским утехам. А тут — только что вступившие в брак муж и жена, у которых медовый месяц.
Неужели новобрачные действительно смогли повести себя максимально целомудренно? Точного ответа узнать не удастся, есть однако несколько подсказок, сделанных самим «виновником торжества» в первый период после свадьбы.
Из дневника Николая: «14 ноября. Сидели (с Аликс) весь вечер и отвечали на телеграммы... Завалились спать рано, т.к. у нее сильно разболелась голова!» «22 ноября. Невыразимо приятно прожить спокойно, не видя никого, — целый день и ночь вдвоем! Обедали tête-a-tête в угловой комнате и легли спать рано!»
Следует обратить внимание на то, что в молодые годы Николай Александрович не отличался большим рвением к точному выполнению правил, предписываемых Церковью. Этим грешили и другие Романовы. Такой вывод можно сделать, почитав дневниковые записи последнего императора. Судя по ним, даже в Великий пост, например, лишь первые его шесть дней царская семья проводила, соблюдая строгие ограничения. В субботу на первой седмице государь Александр III с супругой и детьми причащался Святых Тайн, а после этого можно было вновь расслабиться — вплоть до начала Страстной недели.
Вот дневниковая запись за 27 февраля 1892 года, когда шла вторая неделя поста: «В 11 час. поехали к дяде Алексею (великому князю Алексею Александровичу. — А.Д.) на вечер с цыганами. Было очень весело, пили здорово». А это «отчет» о другом дне постнического периода: «16 марта. Ужинали... с дамами. Потом я был и даже пребывал в винных парах до 6 час. утра».
Если уж в Великий пост старший сын Александра III позволял себе такие поблажки, то логично допустить, что менее строгий Рождественский не казался ему серьезным препятствием для начала супружеских отношений с «дорогой Аликс».
Впрочем, еще раз вспомним о произошедшем в семействе Романовых незадолго до того горестном событии — смерти Александра III. И если, оставшись наедине друг с другом, молодожены могли забыть обо всем на свете, то днем они оказывались под мрачным гнетом. «Их медовый месяц протекал в атмосфере панихид и траурных визитов», — вспоминал годы спустя двоюродный дядя Николая, великий князь Александр Михайлович.
«Въехала в Россию на гробу»
Сама церемония бракосочетания в условиях лишь однодневной отмены траура была проведена без особой помпезности, присущей «царским» свадьбам.
Высокородным гостям не пришлось специально приезжать на данное торжество: представители европейских монархических династий и так уже находились в Петербурге, прибыв туда по случаю смерти Александра III для участия в погребальной церемонии. Августейшие персоны просто задержались в российской столице еще на неделю. Правда, как заметили придворные, некоторым из принцев-принцесс и герцогов-герцогинь трудно было столь быстро перестроиться с похоронной темы на свадебную.
Об очень важном дне своей жизни Николай II оставил запись в дневнике:
«14 ноября. Понедельник. После общего кофе пошли одеваться: я надел гусарскую форму (лейб-гвардии Гусарского Его Императорского Величества полка. — А.Д.) и в 11 1/2 поехал с Мишей (младшим братом великим князем Михаилом Александровичем. — А.Д.) в Зимний. По всему Невскому стояли войска для проезда Мама с Аликс. Пока совершался ее туалет в Малахитовой (гостиной в Зимнем дворце. — А.Д.), мы все ждали в Арабской комнате. В 10 мин. первого начался выход в Большую церковь, откуда я вернулся женатым человеком! Шаферами у меня были: Миша, Джоржи, Кирилл и Сергей (соответственно, брат Михаил, принц Георг Греческий, великие князья Кирилл Владимирович и Сергей Михайлович. — А.Д.). В Малахитовой нам поднесли громадного серебряного лебедя от семейства. Переодевшись, Аликс села со мною в карету… с форейтором, и мы поехали в Казанский собор (там молодые приложились к чудотворной иконе. — А.Д.). Народу на улицах было пропасть — едва могли проехать! По приезде в Аничков на дворе встретил почетный караул... Мама ждала с хлебом-солью в наших комнатах…»
Еще некоторые подробности о самой церемонии и ее главных участниках.
Начало торжествам было положено пушечным салютом: в 8 часов пушки Петропавловской крепости дали 21 залп.
Утром вдовствующая императрица Мария Федоровна отвезла Александру в своем экипаже в Зимний дворец для совершения обряда одевания невесты. Ей приготовили платье из парчи, которое дополняла императорская горностаевая мантия. Надели также подобающие столь важному случаю коронные украшения, в том числе бриллиантовую диадему императрицы Елизаветы Алексеевны.
Обряд венчания, происходивший в Большой церкви Зимнего дворца, провели глава дворцового духовенства протопресвитер Иоанн Янышев и еще несколько священнослужителей. После объявления Николая и Александры мужем и женой празднично зазвонили церковные колокола, раздался грохот орудийного салюта.
На свадебной церемонии присутствовал в связи с особыми обстоятельствами лишь ограниченный круг лиц: помимо зарубежных родственников и представителей Дома Романовых еще члены Святейшего синода, Государственного совета, министры, иностранные послы, придворные, свитские.
Парадный обед устроили «скромно» — не в Зимнем дворце, а в Аничковом, который являлся резиденцией вдовствующей императрицы.
Сами молодожены и их близкие чувствовали себя во время всех этих торжественных действий совсем не комфортно.
«День свадьбы был ужасным мучением для нее (Александры Федоровны. — А.Д.) и меня, — поделился несколько дней спустя с братом Георгием в письме к нему Николай. — Мысль о том, что дорогого, беззаветно любимого нашего Папа не было между нами… не покидала меня во время венчания; нужно было напрячь все свои силы, чтобы не разреветься тут в церкви при всех…»
Тому же Георгию написала, вспоминая о произошедшем, его мать, императрица Мария Федоровна: «Для меня это был настоящий кошмар и такое страдание! Эта помпезная церемония при такой массе народа! Быть обязанной вот так явиться на публике с разбитым, кровоточащим сердцем — это было больше, чем грех, и я до сих пор не понимаю, как я могла на это решиться!»
Александра Федоровна в письме сестре Виктории так описала переживания — собственные и Николая: «Ты можешь вообразить себе наши чувства. Один день в глубоком трауре, оплакиваем горячо любимого человека, а на следующий день в пышных одеждах встаем под венец. Невозможно представить себе больший контраст, и все эти обстоятельства сблизили нас еще больше».
Среди простой публики — в Петербурге, в провинции — женитьбу молодого царя Николая, состоявшуюся через неделю после похорон его отца, многие не одобряли. От одного к другому передавалась зловещая фраза: «Принцесса немецкая въехала в Россию на гробу. Добром это не кончится…»
Такие высказывания относительно «неправильной» царской свадьбы пришлось вспомнить чуть менее четверти века спустя, после того как императора Николая II сперва свергли с престола, а потом вместе с женой и детьми расстреляли в Екатеринбурге.
