Елена Аушева не может найти родственницу Марию Ивановну Куст.
— Она проживала в Суджанском районе, в селе Леонидово. Когда туда вошли ВСУ, связь с ней оборвалась. Ее сын работает вахтовым методом. Был тогда в Москве. Последний раз мы связывались с Марией Ивановной по телефону 5 августа. Через два дня село в ходе боев захватили ВСУ. С тех пор мы ничего о ней не знаем. Вышки сотовой связи там уничтожили в первую очередь.
Как говорит Елена, они обращались в Красный Крест, ни в одном пункте временного размещения Марии Ивановны нет.
— У нее есть небольшое хозяйство: куры, утки, огород. Какие-то запасы, конечно, должны быть. Но с начала августа прошло уже три месяца. Она — пожилая женщина, нуждается в лекарствах. Что с ней, и как она — мы не знаем.
В селе оставалось полсотни жилых домов.
У еще одного нашего собеседника, Дмитрия, в Леонидово осталась мама, бабушка и дедушка.
— Кто мог, тот уехал в августе из села, а старики остались. Их там может быть восемь человек. Дедушке и бабушке — по 80 лет. Мама поехала в Леонидово, чтобы помочь родителям. И в это время через границу прорвались украинские боевики и наемники. Мама осталась там с дедушкой и бабушкой.
Дмитрий говорит, что у него «сердце кровью обливается», когда он думает о своих родных.
— Дедушка болел, ему требовались сильные болеутоляющие лекарства, у бабушки был сахарный диабет. Я не знаю, как они там выживают без необходимых препаратов. В Леонидово могли остаться восемь человек. Это в основном старики. Кто уехал, бросили кур, огороды. У людей осталась невыкопанная картошка, морковь. Может быть, там людям и есть чем питаться. Но как им там готовить под обстрелами?
Дмитрий рассказывает, что его куму чудом удалось выйти из соседнего села Толстый Луг.
— Толстый Луг, как и Леонидово, относится к Новоивановскому сельсовету. Кум поделился, что они сидели в домах, а когда и в погребах, никуда не высовываясь. Питались с огорода, да закрутками, которые были припасены на зиму. За два месяца, что кум просидел в Толстом Луге, он лишь однажды затопил печку. ВСУ дым заметили. И сразу рядом начало бахать. Он печь затушил.
Сейчас наступают холода. Света в приграничных деревнях нет уже три месяца.
— Я не знаю, как старики выживут, если не смогут топить печи. Вся надежда на наших военных, которые освободят Леонидово.
***
Надежда Василенко, в свою очередь, рассказывает, что ничего не знает о судьбе Михаила Григорьевича Ерошенко, который остался в селе Плехово, Суджанского района, Курской области.
— Село находится в 11 километрах от Суджи, в 2,5 километрах от российско-украинской границы, — говорит Надежда. — Михаил — мой бывший муж. Он с 1957 года, ему 67 лет. Все мы — дети и внуки — переживаем за него. Кто мог, у кого были машины, сбежали из Плехово при вторжении ВСУ. А у Михаила проблемы со слухом. Может быть, он сидел дома, ничего не знал об обстановке. А когда понял, что произошло, было уже поздно. Все дороги уже обстреливались. ВСУ вели охоту на машины мирных жителей, которые пытались вырваться с приграничных территорий.
Надежда делится, что, пытаясь узнать хоть что-то о Михаиле, она написала о нем в местных группах в соцсетях.
— В одном из чатов на мой запрос откликнулись жители Суджанского района, рассказали, что 8 сентября 2024 года они проезжали мимо дома Михаила. Он выглянул в окошко, объяснил, что в селе больше никого нет. Он остался один. Они забрать его с собой не могли, так как вывозили родственников. Машина у них была битком набита. По некоторым сведениям, на другом конце села еще могут оставаться люди. Вот только, знает ли об этом Михаил, не известно.
Наша собеседница рассказывает, что они обращались в Красный Крест, в следственный комитет, сдали ДНК.
— Мне недавно звонили, интересовались, не объявился ли Михаил Григорьевич? Никаких сведений о нем по-прежнему нет.
Светлана Чижова не может найти Антонину Ивановну Чижову, которая проживала в селе Дарьино, Суджанского района, Курской области.
— Антонина Ивановна — моя свекровь, ей 86 лет, — говорит Светлана. — Связь с ней прервалась 6 августа, когда ВСУ перешли границу. В селе еще остались местные жители, но с ними также невозможно связаться. Электричества там нет. Запасы круп, овощи, консервация у людей еще могут оставаться. Мы обращались в Красный Крест, Антонина Ивановна есть в списках. Нам сказали: «Ждите».
Кадры с местными жителями из курского приграничья украинские ресурсы выкладывают в Сеть.
— Я не знаю, зачем они это делают. Вполне возможно, что ВСУ хотят использовать наших стариков как щит, прикрываться ими при наступлении наших войск. Есть также сведения, что кого-то угнали на Украину. Могут потом использовать их для обмена. От Дарьино до российско-украинской границы совсем недалеко.
***
Еще один наш собеседник, Ярослав Сергеевич, помогает в поисках Яны Кремневой, которая пропала в Суджанском районе.
— Я живу в Домодедово, но сам родом из Курской области, — рассказывает Ярослав. — Родился и вырос в Рыльском районе. У меня там много друзей.
В прошлом году Ярослав помогал техникой подрядчикам, которые в приграничных районах Курской области строили укрепления, фортификационные сооружения. Когда земляки были вынуждены покинуть свои дома, помогал им с жильем, с работой, с оформлением документов.
Не мог он остаться в стороне, когда начались поиски Яны Кремневой.
— Это не моя родственница, просто меня зацепила трагическая история их семьи. У Яны трое детей, три дочери. Старшей девочке сейчас 14 лет, младшей — 8. Семья пыталась эвакуироваться из Суджанского района. Дедушка вывозил детей на квадроцикле, который дал ему сосед. И на них ВСУ с дрона сбросили взрывчатку. Дедушка погиб. Дети сутки просидели в поле. Одна из девочек получила серьезные ранения. Сейчас она находится в больнице в Москве. У нее металлическая вставка в руке, задет тазобедренный сустав.
Мама девочек и бабушка, как рассказывает Ярослав, пытались эвакуироваться самостоятельно.
— Как я понял, они попали под обстрел. А дальше информация разнится. Она достаточно противоречивая. Известно, что бабушку нашли раненой, она попала в больницу в Курчатове. Потом ее санавиацией перевезли в столичную клинику. До этого женщина пять дней пролежала в поле. У нее началось нагноение раны. Врачи сейчас спасают ей руку.
А многодетная мама, Яна Кремнева, как говорит Ярослав, пропала.
— Очень многие подключились к ее поискам. Мы, в свою очередь, искали Яну через знакомых, задействовали правоохранительные органы, обзванивали больницы. Думали, может быть, ее вывезли куда-то в близлежащие регионы. Но пока о ней нет никакой информации.
Дочерей Яны забрала к себе ее двоюродная тетя, которая живет в Москве. Две девочки ходят сейчас в столичную школу, третья пока лечится.
— Яна могла погибнуть. Но мне кажется, что она жива, есть такая внутренняя чуйка. Но находится в плену. Иначе бы за три месяца дала бы о себе как-то знать. Я общаюсь с жителями приграничных районов, с теми, кто вырвался из Суджи, выехал из Коренева. И думаю, что пропавших местных жителей не тысяча, а гораздо больше. Их могли вывести на территорию Украины, чтобы пополнить обменный фонд. Или, чтобы использовать потом как разменную монету. Диктовать какие-то свои условия. У украинских боевиков нет ничего святого, если уж у них рука поднимается стрелять по детям.
Ранее уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова рассказала журналистам, что есть данные о насильно вывезенных Киевом с территории Курской области жителях, с которыми нет связи. С просьбой предоставить данные об этих людях омбудсмен обратилась к уполномоченному по правам человека Верховной рады Украины Дмитрию Лубинцу, а также в Международный комитет Красного Креста и к международному сообществу.
И вот появились достоверные сведения о 13 россиянах, которые были вывезены в Сумскую область Украины. Сейчас ведутся переговоры с украинской стороной о возможном возвращении их на родину, в Россию. Омбудсмен отметила, что главное, чтобы им обеспечили безопасность и предоставили все необходимое. Важно, чтобы они как можно скорее были возвращены на родину.
