Миф о пионере, который разоблачил отца-кулака и родственников ценою собственной жизни, жив уже почти сто лет. А началось все с далекого 1932 года. Тогда на страницах советских газет появилась новость о жутком убийстве в Свердловской области двух мальчиков — 13 и 9 лет. Старший был пионером Павликом Морозовым, а младший — его родным братом Федором. Мальчиков нашли мертвыми в тайге, куда они отправились собирать клюкву. На теле — ножевые ранения. Через несколько дней газеты сообщили, что виновные задержаны — это двоюродный брат погибших, два дяди и дедушка с бабушкой. Мотив убийства — месть за то, что Павлик разоблачил отца-кулака, донес на него местным властям. Смертной казни для убийц требовали даже дети. Группы советских пионеров, потрясенные ужасным убийством, писали такие письма в газеты, а те их публиковали на первых полосах. Не удивительно, что четверо обвиняемых были приговорены к расстрелу (один оправдан за недоказанностью). Смертный приговор (как писали газеты) был приведен в исполнение.
А в стране возник культ пионера-героя. Павлику Морозову посвящали стихи и песни, с его имени начинали пионерские собрания, его памятники появились по всей стране. Пожалуй, не было ни одного человека в СССР, который бы не слышал имя Павлика Морозова. В Книге почета Московского Дворца пионеров он представлен под номером 1.
Но были, так сказать, и побочные эффекты такого «пиара» — родители стали бояться вести при детях откровенные разговоры. В те годы немало доносов поступали в «органы» от мальчиков и девочек, которые хотели уподобиться Павлику Морозову. Но даже те, кто не писал, старались быть активистами и поучать родителей как «отсталых элементов». Разумеется, все это ударило по традиционным ценностям, согласно которым в доме дети слушались старших, а не наоборот. Кроме того, издревле на Руси не принято было, чтобы дети свидетельствовали против родителей. В уголовных делах XVII–XVIII веков, которые мне удалось изучить в архивах, суд прямо высказывался по этому поводу (в современной России это находит отражение в 51-й статье Конституции).
В 90-е годы вышла первая книга с разоблачением образа Павлика, написанная журналистом Юрием Дружниковым. Он несколько лет вел свое исследование, опрашивал очевидцев тех событий и людей, лично знавших Павлика Морозова. Но на вопрос, кто его убил, не нашел ответа. Он выдвинул версию, что это могли сделать местные правоохранители, поскольку в период насильственной коллективизации нужны были «герои» в борьбе с врагами коммунизма. Вывод этот, по сути, ничем не подтверждается. Дружников не видел уголовного дела.
Все дело (оно в двух томах) до 1997 года хранилось в архиве органов госбезопасности Свердловской области. Потом оно попало в Москву, в архив прокуратуры. А потом было передано в Центральный архив ФСБ России, где и хранится до сих пор.
Это кажется удивительным, но британский исследователь, филолог-русист Катриона Келли в начале 2000-х была допущена к материалам. Вот как она описывает эти два тома:
«Первый том составляют в основном около 500 писем от пионеров и школьников, требующих смертного приговора убийцам. Второй том содержит собственно документы следственного дела — примерно 250 страниц показаний, в подавляющем большинстве рукописных.
Документы не аннотированы и не содержат указателей, многие из них написаны выцветшими чернилами или, того хуже, полустертыми карандашами на пожелтевшей от времени крошащейся бумаге, часто — неразборчивым почерком. Грамматика и орфография некоторых участников — просто ужасны».
Катриона изучила дело, сделала копии некоторых страниц, а остальные переписала практически дословно. Исследовательница сделала вывод: следствие было проведено с грубейшими нарушениями, свидетелям навязывалось «правильное видение» того, что произошло, неудобные показания полностью игнорировались. Но тогда это и другие исследования ничего не изменили. Может быть, новые факты изменят что-то сейчас?
Герасимовская трагедия
— Историю про Павлика я знал с детства, как, наверное, и все, — начинает нашу беседу юрист Иван Игнатенко. — И вдруг в начале 2023 года в ходе генеалогического исследования я узнал про свое родство с Кулукановыми и Морозовыми. Арсений Кулуканов, как выяснилось, был моим прапрадедушкой. Я начал изучать историю. Ознакомился с трудами Дружникова, Келли (с ней состою в переписке) и других исследователей, после чего сам включился в архивную работу. Параллельно я стал заниматься вопросом реабилитации, потому что уверен: предки не были виновны в убийстве Павла Морозова и его брата Федора, а сам Павлик не был доносчиком.
— Давайте начнем по порядку, с обстоятельств дела (но реальных, а не таких, как их описывали газеты).
— Начну с правильных дат. Тела детей — братьев Морозовых Павлика и Федора — с множественными ножевыми ранениями нашли 5 сентября 1932 года в лесном массиве деревни. Первые подозреваемые — братья Шатраковы, которые открыто конфликтовали с Павликом незадолго до его убийства (вообще они были соседями). По свидетельским показаниям, Павел Морозов будто бы собирался донести на братьев Шатраковых за незаконное хранение ружья (этот факт они не отрицали).
Важное отступление: в соответствии с уголовным законодательством РСФСР 1930-х годов, расстрел как мера наказания не был предусмотрен за «общеуголовное убийство». А это дело изначально было именно таким.
После вмешательства в расследование сотрудников ОГПУ (под контролем заместителя полномочного представителя по Уралу Тучкова) ход следствия изменился, приобрел явные черты классовой борьбы с кулачеством на фоне насильственной коллективизации. В результате изменился и состав обвиняемых: 80-летняя бабушка и 82-летний дедушка Павлика Морозова, его дядя Арсений Кулуканов (кстати, он не был крестным отцом Павлика, это очередной миф — я нашел метрическую запись о крещении от 18 ноября 1918 года, и там указано, что крестным являлся Прокопий Кулуканов, сын Арсения), а также двоюродный брат, 19-летний Данила Морозов.
Данила за короткий срок следствия (2,5 месяца) неоднократно менял свои показания. Первоначально он указывал на братьев Шатраковых. А в итоге сознался в преступлении, сказал, что идея убить ребят принадлежала Арсению Кулуканову, что убивали он и дед, а бабушка же помогала отмывать кровь с одежды. Старики Морозовы тоже частично дали признания. Они были малограмотные и не факт, что понимали, что подписывали. К сведению, бабушка Павлика Морозова Ксения в день допроса перенесла полостную операцию (удален яичник), а на следующий день по указанию ОГПУ вновь должна была участвовать в следственных действиях, несмотря на запрет врача.
— Арсений Кулуканов признал вину?
— Нет.
— А что с мотивом? Удалось его «опровергнуть»?
— Следствие, как известно, утверждало, что Павлик Морозов, являющийся пионером-активистом, в 1931 году донес на своего отца Трофима Морозова (якобы осужденного к 10 годам лагерей) и разоблачил своих родственников. Но документальных доказательств этому нет: отсутствуют какие-либо копии документов из следственного дела Трофима Морозова (заявление-донос, протоколы допросов, приговор, справка о месте нахождения осужденного и т.д.). Также документально не подтвержден и донос Павлика на своего дядю Арсения Кулуканова. При этом Павлик Морозов «пионером» никогда не был и не мог состоять в этом детском объединении, потому что непосредственно пионерская организация в таежной Герасимовке появилась уже после его убийства. Вполне возможно, что это произошло на фоне громкого судебного процесса над его «убийцами», а также в результате формирования мифа о «пионере-герое», возникшего уже на всесоюзном уровне.
«Убийцы» не были кулаками, и их уровень жизни оставлял желать лучшего. Вообще в той местности (в деревне Герасимовка жило около 100 семей) не было действительно зажиточных крестьян, потому коллективизация шла медленно. Герасимовка была единственной в районе деревней, где не был образован колхоз. Официальные данные от 1927 года говорят, что в деревне кулаки вообще отсутствовали, и только 27% населения можно было причислить к «середнякам». В таких условиях сложно было делать план по раскулачиванию, потому опасность угрожала любому, кто хорошо работал, у кого был дом и корова с лошадью. Арсений Кулуканов попал под эти жернова: его обвинили в 1930 году в уклонении от сдачи зерна, осудили. Но он оспорил решение в кассационной инстанции и… выиграл!
Комментарии директора Герасимовского музея им. П.Морозова Нины Купрацевич:
— В начале XX века на эти земли хлынул поток столыпинских переселенцев из Витебской, Минской губерний. В 1909 году из Витебской губернии приехала семья Кулукановых. Арсений Игнатьевич — глава большого семейства, его жена Ефимия Сергеевна (дочь Морозовых Сергея Сергеевича и Ксении Ильиничны), их дети: Феоктист, Прокоп, Анна, Захар, Матрёна. По благосостоянию крепче жили те семьи, в которых были постарше сыновья, главные помощники по хозяйству.
К таким относилась и семья Кулукановых. Что касается Морозовых, то они были одними из самых бедных, поскольку дети были еще маленькие — помощников не было. Попивавший отец Трофим Сергеевич Морозов, будучи председателем сельского совета, вел не очень порядочный образ жизни: драчливый, обижал жену Татьяну Семеновну. В конце концов он бросил семью и женился на другой крестьянке. Семья осталась без кормильца.
«В овечьем полушубке, его физиономия выглядит бодро»
— Где вы нашли доказательства о невиновности осужденных родственников?
— В архивах. Полную версию приговора я обнаружил в библиотеке в номере местной газеты «Тавдинский рабочий». Там же, кстати, были зарисовки из суда. Они доказывают, что Арсений Кулуканов до конца стоял на своем. Написаны эти заметки в обличительном и даже издевательском тоне:
«У стола суда подсудимый Кулуканов. В овечьем полушубке, его физиономия выглядит бодро. Блестят хитроватые глаза. На вопросы председателя отвечает незнанием: «я не я, и лошадь не моя».
В Государственном архиве Свердловской области я по официальному запросу получил много документов. Вот смотрите, это телеграмма Верховного суда, санкционирующая расстрел Кулуканова и троих Морозовых. Высшая инстанция требует привести приговор к исполнению незамедлительно. На телеграмме стоит подпись 19-летнего Данилы Морозова об ознакомлении за себя и моего прадеда.
А вот копия акта о расстреле 21 марта 1933 года. Приговор привел в исполнение тот самый судья, который председательствовал. Я нашел его биографию. Он оказался с четырьмя классами образования реального училища и без должной квалификации, работавший до этого переплетчиком, рабочим на винном складе, телеграфистом.
Акт.
(На тетрадном листочке в линейку. Сам акт написан ручкой с красной пастой, а внизу дана справка синим цветом. — Прим. автора).
1933 г. марта 21 дня
Член облсуда З. в присутствии нач. ОРЗИТК В., помощника облпрокурора Г. сегодня в 24 часа на основании телеграфного распоряжения Верхсуда 23471 и предписания заместителя председателя облсуда привел приговор в исполнение осужденных к расстрелу Кулуканова Арсения Игнатьевича и Морозова Данила Ивановича. Смерть последовала моментально.
Справка.
Приговор в отношении осужденных Морозова Сергея Сергеевича и Морозовой Ксении Сергеевны за их смертью в исполнение не приведен.
Кроме того, я нашел акты о смерти бабушки и дедушки. Они не были расстреляны, потому что накануне скончались в тюремной больнице, куда попали в виду «старческой дряхлости», от паралича сердца. Дедушка умер 31 января 1933 года, а бабушка - 3 марта того же года.
Отдельно скажу об отце Павлика Морозова, который был председателем Герасимовского сельсовета. Я нашел в архиве города Ирбита заявление Трофима от 21 апреля 1930 года, которое я обнаружил в архиве. Он просил снять его с должности председателя. Указал причину — «малограмотный и не соответствую этой службе» и «одинокий, совершенно одинокий».
— Возможно, это и указывает на ошибки следствия, но не опровергает виновность.
— Келли опубликовала в своем исследовании материалы (включая протоколы допросов, экспертизы), которые говорят о невиновности моих предков, применении к ним физического насилия. И их никто не опроверг. Если бы она соврала или приукрасила, то наверняка бы наши ведомства на это указали. Ничего подобного не произошло.
Одежда и ножи, найденные в доме дедушки и бабушки Павлика, были отправлены на химическую судебную экспертизу. Наличие крови на них не было установлено. Несмотря на это, в материалах дела они фигурируют в качестве вещественных доказательств. Следствием не дано объяснение о причинах убийства вместе с Павликом и его младшего брата Федора, тогда как в деревне можно было найти лучший момент и время для совершения преступления без свидетелей. Также без должного внимания остались вопросы, почему преступники не предприняли каких-либо мер по сокрытию следов преступления и тел детей, ведь обстоятельства преступления, а также лесистая и заболоченная местность позволяли это осуществить без каких-либо трудностей. Тем более, как указывается следствием, преступление было заранее спланированным. Однако тела детей были найдены недалеко от деревенской дороги, что указывает на совершение преступления без подготовки, при внезапно возникшем умысле.
Комментарии директора Герасимовского музея им. П.Морозова Нины Купрацевич:
— Революционер-народник, поэт, популяризатор науки Николай Александрович Морозов, заинтересовавшись однофамильцем Павликом Морозовым, предпринял расследование его убийства по горячим следам. И выяснил, что Павлик не был доносчиком, а ложные показания на свекра Сергея Сергеевича Морозова (деда Павлика) были «выбиты» из Татьяны Семеновны Морозовой (матери Павлика) сотрудниками Тавдинского отдела ОГПУ. Они запугали ее применением репрессий ко всей семье. О чем Николай Александрович Морозов поделился с тогдашним депутатом Верховного Совета СССР, писателем Алексеем Николаевичем Толстым. Однако пустить в ход добытые факты в то непростое время он не рискнул. В 1946 году, перед самой смертью, Н.А.Морозов передал признания матери Павлика Морозова царскосельским краеведам, из фондов которых они были выкрадены в апреле 1951 года. Этот факт был доподлинно известен тогдашнему заместителю председателя местной краеведческой секции Владимиру Николаевичу Смирнову. В поздние годы советский прокурор Игорь Титов на вопрос, как он относится к версии о доносе Павлика, ответил ясно: «Можно определенно сказать, что в материалах, которыми мы располагаем, нет никаких тому свидетельств». Я уверена в невиновности Кулуканова.
Кто убил Павлика?
— Какова ваша версия — кто убил братьев Морозовых?
— В 1930 году в Тавдинский район, где расположена деревня Герасимовка, стали привозить депортированных спецпереселенцев. Известно, что к лету 1931 года их было больше 11 тысяч человек. Размещали их в плохих условиях, заставляли работать на лесоповалах. Они жили в землянках, голодали. И в целом среди них было много больных и ослабленных. Конечно, некоторые поселенцы озлобились. Побеги с лесоповалов были обычным явлением (за год сбежали почти 500 человек). Это одна из версий того, кто на самом деле мог убить Павла и Федора Морозовых. Вторая — конфликт с соседями Шатраковыми.
— Само дело, которое хранится в Центральном архиве ФСБ России, вам удалось посмотреть?
— Это оказалось невозможно в связи с действием совместного Приказа Минкультуры, МВД РФ и ФСБ РФ от 25 июля 2006 года. Его положения фактически запрещают доступ к делам, в том числе и родственникам, если осужденные не реабилитированы либо их дела еще не пересмотрены. Запрет не ограничен временными рамками, необоснованно применяется и к рассекреченным делам даже по прошествии 75 лет, что лишает родственников и осужденных лиц права на реабилитацию (пересмотр дела), а также противоречит закону «Об архивном деле в Российской Федерации».
— А как же с ним ознакомилась британская филолог-русист Катриона Келли?
— Это случилось до того, как был принят этот приказ. Я бы очень хотел инициировать внесение изменений и дополнений в него. Прописать там возможность доступа к рассекреченным материалам по прошествии 75 лет родственникам, научным сотрудникам, представителям СПЧ, вне зависимости было ли дело пересмотрено ранее и результата такого пересмотра (по аналогии с положениями Федерального закона «Об архивном деле в Российской Федерации»).
— Дело ни разу не пересматривалось?
— 24 апреля 1999 года судебная коллегия Верховного суда приговор изменила, действия переквалифицировала с указанием на статью 17 и 58-8 УК РСФСР (соучастие в террористическом акте) с оставлением прежней меры наказания. Кулуканов признан обоснованно осужденным и не подлежащим реабилитации. Но, судя по всему, это был просто формальный пересмотр. Мне отказались предоставить решение ВС.
В соответствии с действующим законодательством каких-либо ограничений на количество подаваемых заявлений о реабилитации не предусмотрено. Кроме того, такое заявление может быть подано не только самим репрессированным, но и его родственником, а также общественной организацией либо любым другим лицом в пользу репрессированного. Мое исследование, исследования других ученых, архивистов, историков могут служить основанием для пересмотра дела.
— Известно, где похоронен ваш предок?
— В местных архивах нашел предположительное место расстрела — Свердловский исправительно-трудовой дом, и захоронения — в братских могилах у действующего СИЗО г. Екатеринбурга. Рядом с ним располагается старинное городское Ивановское кладбище.
В этом году в день памяти жертв политических репрессий здесь состоялась панихида. Я был там. Многие поддерживают меня в стремлении развенчать миф о Павлике Морозове, восстановить историческую правду. Павлик не был героем, но он не был и предателем, а мой прапрадед не был убийцей. Нельзя оправдывать «уничтожение» даже одного человека во имя идеологии и светлого будущего.
