Тюрьма — прямо скажем, плохое место для реабилитации инвалидов, особенно лежачих. И вроде бы колония делает максимум для того, чтобы облегчить участь конкретного зэка, но получается это у нее, прямо скажем, не очень. Никаких условий для лежачих в ИК нет.
Наш персонаж — простите за подробности — справляет потребности в бутылку. Он не моется месяцами. При этом врачебная комиссия ФСИН отказывается признавать у него наличие заболевания, препятствующего отбыванию наказания.
Но начать стоит с биографии нашего героя-«экспериментатора».
Нынешняя судимость у Сергея Савченко вторая. В первый раз попал за решетку в 1997 году, когда с компанией других парней «выбивал» долг с приезжего азербайджанца. Суд дал 14 лет лишения свободы, но, когда Савченко отбыл половину срока, его перевели в колонию-поселение, потом на принудительные работы (пример, как работает тот самый «социальный лифт», который позволяет уменьшать тяжесть наказания в зависимости от поведения осужденного).
Вышел на свободу — сразу женился на девушке, с которой познакомился еще до ареста, и которая ждала его все эти годы. Вместе открыли бар и кальянную. А вскоре и ребенок появился. У малыша, увы, диагностировали ДЦП. Первые годы денег на лечение хватало, ребенка вывозили в Китай, Израиль, в итоге он по развитию не сильно отличался от сверстников и даже стал ходить в школу (точнее, его туда носили на руках). Но пришла вторая беда: Сергей узнал о своей тяжелой болезни. Произошло это случайно - во время занятия спортом почувствовал, что что-то случилось с ногами. Обследовался, и оказалось, что это врожденный коксартороз тазобедренных суставов, просто до какого-то момента болезнь «дремала». Но обычно уж если этот недуг проявится, то начинает прогрессировать с большой скоростью. Так произошло и у Сергея. Мужчина мог поддерживать себя в более-менее нормальном состоянии, пока были возможности. А потом случилась пандемия, бары закрылись. В общем, Сергей разорился. Вместо качественного лечения остались только сильные обезболивающие. Но говорит, что переживал больше не за себя, а за ребенка.
- Мы не могли его возить на лечение, и у него начался «откат» в развитии, - рассказывает Сергей (мои вопросы и ответы ему передала общественный защитник). - Срочно нужны были 250 тысяч рублей на курс процедур. Вот я и пошел на преступление... нужда заставила. А так я ведь десять лет после первого освобождения держался без всяких «приводов».
Так это или нет - кто его знает. Звучит во многом как оправдание преступления. В реальности же налицо – ограбление, совершенное группой лиц. Бандиты, среди которых был и Сергей, напали на офис микрозаймов, вынесли оттуда 3,5 миллиона рублей. Во время задержания Сергея сильно «попинал» спецназ, в итоге он две недели в ИВС пролежал не вставая. Уже в СИЗО Савченко освидетельствовали. И комиссия гражданских медиков признала у него наличие заболевания, препятствующего содержанию под стражей (перечень таких недугов прописан в Постановлении правительства № 3). Суд освободил мужчину под подписку о невыезде. На судебные процессы он являлся сам, но на костылях.
- Дома я старался лечиться, - рассказывает Сергей. - Но уже ничего особенно не помогало. Начался некроз. Я передвигался, в основном, на «ходунках». Мне пришлось оборудовать все помещения поручнями и прочими приспособлениями.
Как бы то ни было, суд приговорил Савченко к 6,5 года колонии. А дальше стоит углубиться в проблему. Освобождение из-под стражи до вынесения приговора по ПП № 3 не предполагает автоматическое освобождение осужденного от наказания. А статья 81 УК РФ «Освобождение от наказания в связи с болезнью» применяется только в случае, если человек заболел за решеткой. Для тех, кто был тяжело болен еще до приговора, предусмотрено Постановление правительства № 54, в котором прописан перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания.
Но вот в чем фокус: проводится экспертиза только медкомиссиями ФСИН и только в тюремных больницах. Больные подсудимые, не находившиеся в СИЗО до приговора (будучи на подписке о невыезде, домашнем аресте или даже в гражданской клинике), не могут получить доступ к освидетельствованию по Постановлению № 54. То есть такой человек сначала должен попасть за решетку, а уже там его «актируют». Этот процесс, увы, занимает много времени и может быть очень тяжелым (со всеми его этапами — транспортировкой больного зэка), так что не каждый доживает. Именно потому правозащитники просят законодательно предусмотреть создание и работу комиссий по ПП № 54 в гражданских больницах.
Но вернемся к нашему герою.
Когда Сергея перевозили в автозаке, он поскользнулся и упал прямо под машину. С этого момента двигаться стало, по его словам, невозможно. Полгода в тюремной больнице ситуацию не исправили.
- Я тупо лежат с февраля по август, - рассказывает Сергей. - А в августе меня перевезли в ИК №2 Ярославской области. Врач посмотрел на меня и спросил: «Как будешь отбывать?» Я ответил: «Как смогу, так и буду». А он на это: «Бери костыли, вставай и иди». Он угрожал, что если я не встану, то отправит меня в психушку. Но я при всем желании встать не смог бы. В общем, меня считали там симулянтом, установили круглосуточное видеонаблюдение за мной. В барак меня не поселили, я лежал в изоляторе при колонии. Туда ко мне медики и не заглядывали почти. Приходили осужденные, один «утку» выносил, другой уколы колол. Потом почему-то перевели в ИК №3, где я по сей день нахожусь. Лежу в медчасти в палате. Со мной тут еще один больной осужденный, который помогает. Обслуживать я себя не могу. Работает только одна рука, ноги вообще не двигаются, я их не ощущаю. Ребята мне ногти постригали, сильно поранили, но я даже боли не почувствовал. «Утки» нет, так что хожу в туалет в бутылку и на тарелку. Меня не моют, но я сам обтираю себя влажными салфетками.
Во время очередного вывоза в тюремную больницу пациента осмотрел главный травматолог региона, профессор Александр Дегтярев и подтвердил наличие тяжелого прогрессирующего заболевания. Сергею установили инвалидность, разработали индивидуальную программу реабилитации, выдали ему инвалидную коляску (только вот как на нее сесть без посторонней помощи?) и поставили в очередь на операцию по замене тазобедренных суставов. Однако профессор предупредил: без реабилитации операцию нельзя проводить. Ведь мышцы за два года лежания у Сергея почти атрофировались, он не сможет встать даже с новыми суставами. А реабилитация подразумевает процедуру ЛФК, массаж, электростимуляцию конечностей и т.д. Кто это все будет делать в колонии?!
По словам уполномоченного по правам человека в Ярославской области Сергея Бабуркина, администрация ИК согласилась пускать в колонию гражданских специалистов. Их могла бы нанять семья. Но один сеанс массажа по средней стоимости в регионе - две тысячи рублей, плюс не каждый массажист согласится ходить в колонию.
Бабуркин соглашается, что лучше бы все это делать на воле. Но вот тюремная медкомиссия почему-то не признает у «лежачего» заболевания, препятствующего отбыванию наказания. Было уже несколько судов, последний отменил «отказное» заключение. На одном из процессов начальник медчасти признала, что не считает лежачее положение Савченко «установочным поведением» (симуляцией) или «психосоматикой» (якобы внушил себе, что не может ходить).
А мужчина все лежит и лежит. Продолжает свой «эксперимент». За все время он ни разу не смог обнять больного сына. Даже юрист попала к нему 6 сентября «с боем»: Сергея вынесли-таки на носилках в комнату для длительных свиданий.
