О страхе
Еще с детства появилось понимание (это наверно кавказская черта), что мужчина не должен бояться. Точнее, он может бояться, но он должен с этим бороться. Не боятся только идиоты. Страх нам дан свыше, и это правильно. Страх нужно уметь преодолевать, но не быть слепым. Потом у меня был стыд перед собственным страхом. Мне, тогда еще маленькому ребенку, надо было стать со страхом на «ты». Я про страх драки, физического насилия, например. Мне как-то было стыдно за свой страх.
Булгаков вложил в уста своего героя Иешуа слова о том, что трусость - один из страшных грехов (потом автор сам говорит: «Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок»). Действительно это очень страшно. Я привык уже в жизни к тому, что от негодяя знаешь, чего ждать, а от труса не знаешь. Он может быть предателем, может ударить в спину.
О детстве
Я с детства дрался. У нас был чисто «шпанский» район. Я же очкастый был. Слабый. Приходилось себя защищать, стоять за себя. Приставали - дрался. А вот из-за девушки я никогда не умел драться.
О внутреннем редакторе
Я был крайне осторожен. До виртуозности, я бы сказал. Старался избегать определенных тем, скажем, связанных с грузино-абхазскими отношениями (потому что у меня грузинская фамилия). Но при этом я никогда не мог заставить себя поставить сюжет, который вызывает у меня резкое неприятие. Меня редко просили об этом, кстати. Я как-то всегда очень открыто себя проявлял, так что все знали, о чем можно меня просить, о чем нельзя.
О Ельцине
Я помню случай во время избирательной кампании в 1996 году. Мы ждали его в Кремле. Когда он вышел, проходя мимо телефонисток, ткнул одну из них большим пальцем под ребро. Она была счастлива и изумленно сделала выдох. Он был тогда в хорошей форме, мог себе такое позволить. И еще помню, когда делал про него фильм, как-то пришел к нему, он предложил мне шампанского. Он был тогда подтянутый, здоровый (только нога болела, он сломал ее до этого). И подошла Татьяна Борисовна, его дочь. Они давно не виделись, поцеловались. Она спросила: “Папа, как ты провел ночь?”. Он сказал: “Плохо. До утра с твоей мамой говорили о любви”.
О дружбе с властью
Если вы журналист, то дружить с властью не рекомендуется. И я часто говорю это студентам. Профессиональное накладывает свои обязанности. Представитель власти будет ждать от вас определенного отношения и не простит, если его не увидит. Вы не сможете его объективно оценивать, не сможете писать и говорить правду. Если вы друзья, он сочтет это предательством. Поэтому фамильярничать я бы не советовал. Но я дружил с многими политиками, и мне это не мешало честно выполнять свой долг.
О помощи другим людям
Есть много историй, когда я не смог ничем помочь, и меня это до сих пор мучает. Я помню случай, относительно недавний. На меня вышел парень. У него была страшная ситуация с убитой матерью. Преступников не задержали. А он хотел наказания для них, хотел справедливости. Я ничем не мог ему помочь. Мы с ним прекратили созваниваться. Он разочаровался во мне. Для меня это был удар, потому что я ничего не мог поделать.
О Боге
У меня с Богом сложные отношения. Думаю, он мной не до конца доволен, если он есть. Но у меня такая позиция: если он есть, он предоставляет значительную свободу выбора и действий. Он нас не спрашивает за то, что мы переоцениваем свои способности, за то что мы перерабатываем, не спрашивает за это. Как говорил Ключевский: Бог не дает уроки, но строго наказывает за их невыполнение. Бог никаких условий не ставит, хочешь так, давай, а дальше посмотрим, что у тебя получилось.
О счастье
Считаю себя счастливым человеком. Как у меня было: бредешь себе бредешь и стараешься ни на кого не наступать. Появляется какая-то возможность, ухватишься - молодец, не ухватишься - ищешь новую. Мне жизнь подбрасывала возможности, в этом смысле я удачливым был.
О правилах жизни
Нет у меня никаких правил, кроме того, что надо делать то, что должен. Это правило я усвоил. Довольно поздно, но усвоил. Надо жить так, чтобы не было стыдно смотреть на себя в зеркало. Этим я и руководствуюсь. Надеюсь, в основном это получается.
