Ольга Бакшеева, заместитель главного редактора «МК»:
– Он совсем не был похож на гения. Кудрявая, мелким бесом шапка волос и добрейшая широкая улыбка. Абсолютно детская, смешная. Мы, пришедшие в «Московский комсомолец» 18-летними, обращались к нему на «ты», звали Сашей и «стреляли» у него деньги. К великому моему стыду, я даже не знала, что он написал стихи про тетю, пока не увидела фильм, где его стихи звучат наряду с Цветаевой, Пастернаком и Ахмадулиной.
А ведь его уже тогда, в 80-х, почитали великим мэтром за блистательные, гениальные рецензии на спектакли. Это был взрыв мозга. Сейчас они уже классика, а тогда мы, салаги в журналистике, перечитывали их, пытаясь понять, КАК ЭТО СДЕЛАНО. Вот такое раздвоение личности Аронова случилось лично для меня.
Таким, каким Саша был в жизни, на работе, помнят уже немногие. Как вам, к примеру, такое: под Новый, 1981 год мы собрали деньги на елки, снарядили Сашу Аронова и Сашу Ригина (золотое перо «МК» в те годы) делегацией в лесное хозяйство под Москвой – купить деревья для сотрудников редакции, ждали до двух ночи. Дождались-таки: шофер редакционной «Волги» принес две ондатровые шапки (сберег!) и сказал: «Вот вам их шапки, а этих выгружайте из машины сами». Мы побежали вниз – в машине, мертвецки пьяные, спали наши гонцы, никаких елок не было и в помине. Кто-то их крыл на чем свет стоит, а назавтра все ржали, рассказывая эту новогоднюю историю как анекдот...
За Сашей тогда приехала его красавица жена Таня, с точеными профилем и фигурой. Он боялся и любил ее страшно; она, его муза и телохранитель, до конца держала его в ежовых рукавицах, и ей мы обязаны многими его гениальными произведениями, которых без нее могло и не быть.
Утро редакции. Зарплату вчера не выдали: задержка. Мы, разбегаясь по отделам, каждый раз минуем окошечко в стене – это касса. Каждый раз мимо кассы, шутили мы. На полу под кассой лежит, подперев рукой голову, Саша. Вокруг него уже толпа. Кто-то хихикает, кто-то уговаривает его встать... Приходит главный редактор: «Давно лежит?» – «Да уже больше часа». – «Саша, не позорься, вставай!» – «Ни за что, выдайте зарплату!» Пока не выдали, не встал. Наше уважение к поэту после этого взлетело на новую высоту...
Александр Аронов написал столько мудрых, поразительно свежо и современно звучащих и сегодня стихотворений! Прочитайте хотя бы несколько, чтобы понять всю глубину таланта этого человека. Да, большое видится на расстоянии, и лицом к лицу лица не увидать. А я видела. И оно было прекрасным.
Елена Василюхина, ответственный секретарь «МК»:
– Александр Яковлевич долго и безнадежно болел. Уже не выходил из дома, мысли часто путались, память подводила его. Но номер моего телефона он помнил всегда. И звонил мне практически ежедневно. Аронов продолжал писать свои знаменитые колонки в газету, а я была ответственным секретарем, но говорили мы не только о работе. Однажды утром раздался звонок:
– Лена, случилось страшное. Таня ушла.
– Как ушла? Куда? Как давно?!
– Давно…
Я сходу принялась успокаивать его: Таня скоро вернется, давай подождем до обеда, а потом уже будем решать… Хотя что решать, я даже не представляла. А вдруг с ней что-то случилось?
Таня Суханова – красивая, похожая на изящную статуэтку женщина – жена Аронова. Его бессменный секретарь, первый слушатель его стихов, в конце – сиделка при больном муже… Она всегда была рядом, став неотъемлемой частью самого Аронова.
Слава Богу, через полчаса Таня нашлась. Утром, пока Саша спал, она просто выходила в магазин.
Самое интересное, что я вышла замуж за Алика, а Саша женился на Тане в один и тот же солнечный день сентября 1981 года. А накануне он зашел ко мне. Посмеялись, что, не сговариваясь, выбрали для свадьбы одну дату.
Кстати, Аронов был на два дня младше моего отца. В то время – мужчина в самом расцвете сил. За его плечами было уже два неудачных брака, и с Татьяной они были вместе уже не первый год. А я стала невестой впервые.
– Поверь, это не просто совпадение. Это знак. И это означает, что наши союзы будут до конца, – убеждал он меня. Пошутил, что, несмотря на мой юный возраст, фору мне не даст…
Как оказалось, мы обещание сдержали.
Александра Яковлевича не стало в 2001 году. Мы с Таней часто встречались: готовили сборник избранных стихотворений, собирали воспоминания о нем знаменитых современников...
А несколько лет назад я, как и Таня, тоже стала вдовой.
Марина РАЙКИНА, редактор отдела литературы и искусства:
– Это было очень давно. В прошлой жизни. Меня только что взяли на работу в редакцию «Московского комсомольца». И все мои знакомые это считали большой везухой: крутая газета, можно сказать, дерзкий рупор перестройки, ее журналистов действительно тогда все боялись – и небезосновательно. А те ходили, пафосные, по коридорам – даже те, которые не были такими уж крутыми разоблачителями, но сам факт причастности к «МК» делал свое дело. И эта коллективная крутизна меня пугала: я же совсем не крутая (от слова «совсем»), и кто знает, как вообще сложится у меня здесь?..
И к тому же здесь работает поэт Александр Аронов, известный широким массам по песенке «Если у вас нету тети», нахально-легкомысленно вписавшейся в серьезный поэтический ряд новогоднего шедевра «Ирония судьбы». Но как поэт Аронов выглядит, я не знала, никогда не видела – так уж случилось. А тут по редакционному коридору идет на меня человек, своей наружностью так напоминающий композитора Модеста Мусоргского: кучерявые волосы дыбом стоят, лицо смурное, непроспавшееся как будто. Композитор – гений, но плохо кончил. А вот Поэт Аронов…
В «МК» он и про театр тоже писал, да еще на пару с главным редактором Павлом Гусевым, и псевдоним у них был один на двоих: Аргус. Ну, думаю, этот Аргус точно меня заклюет, поскольку я на их территорию без спроса влезла. Короче, чего-то я забоялась и Аронова, и Аргуса этого.
А тут в редакции объявляют летучку. Это когда все журналисты собираются, а один, назначенный главным редактором, «летает» и написанные за месяц материалы хвалит, но больше ругает. А еще с места народ выступает, огоньку добавляет. На роль «летуна» обычно назначали солидного журналиста, который с высоты своего опыта учил всех жить, то есть писать.
Не помню, кто в тот раз «летал». Но хорошо помню, как с места вдруг встал Саша Аронов и своим прокуренным голосом, с невнятной манеркой говорить, вдруг сказал:
– Тут у нас девочка появилась. Про театр перышком скрипит...
Я аж вжалась в кресло. «Щас понесет», – думаю. А Саша еще как назло замолчал, будто слова искал на полу: глаз не поднимал почему-то. И все, кто от скуки на той летучке болтал, тоже замолчали.
– Я чего хочу сказать: хорошо скрипит. А вы почему-то не замечаете, – как будто обидевшись за «перышко», закончил Саша и сел на место.
До меня не сразу дошло, что это он обо мне. А как дошло, я и полетела невидимым никем полетом, с пируэтами под потолком: сам Аронов меня похвалил! Радости не было предела.
Я думаю, что с тех пор и летаю. С него, с него это началось! И вторая часть Аргуса, то есть Гусев, не возражал. Спасибо, Саша, за твою поддержку в нужный момент в нужном месте...
P. S. Бывает так, что у меня случается особенное настроение, которое трудно объяснить: без всякой на то причины хочется плакать. Не от тоски и печали, а от того, что светло на душе и щемит в груди. Вот тогда я точно знаю, что надо делать, – читаю первую строфу Сашиного стихотворения:
В Марьине тоже
расцветают вишни.
Бабочка села на мою собачку.
Как это случилось,
что я тут лишний?
Как это вышло,
что вот я сейчас заплачу?
Ну разве не гений это написал? Так просто о чем-то важном и большом в нас?
Гений, конечно, Саша Аронов. Ну просто как композитор Мусоргский.
