Но я не могу не видеть, что существуют серьезные различия между тем, что говорит о бессмертии, о вечной жизни Святое Писание и что говорят на эту же тему патриарх Кирилл и В.Кипшидзе. Патриарх Кирилл в своих проповедях обещает воцерковленному человеку рай сразу после смерти. Но все дело в том, что, согласно Святому Писанию, сегодня никакого рая нет и нет никакого царства небесного, кроме царства самого Бога Иисуса Христа. Все дело в том, что, согласно Святому Писанию, только после второго пришествия Христа, после долгого и мучительного Страшного Суда сам Бог определит, кто достоин рая, а кто достоин ада. Согласно Евангелию, вся жизнь человека — это ожидание пришествия Христа, это совершенствование себя для того, чтобы с радостью и облегчением встретить пришедшего Христа.
Да, апостол Павел тоже говорит нам, что вера в воскресение Христа лежит в основе христианства. «Если нет воскресения мертвых, — говорит апостол Павел, — то и Христос не воскрес, а если Христос не воскрес, то и наша проповедь тщетна». Но тут же апостол Павел говорит, что появление рая, воскресение мертвых возможно только после второго пришествия Христа. Он, Павел, в Послании коринфянам говорит: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его. А затем конец, когда Он передаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу; ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится — смерть» (1-е Послание Коринфянам, 15:22-26).
И получается, на что делал акцент апостол Иоанн, пока обетованная «жизнь вечная; которую Сын Божий обещал нам», еще не посетила нас, все божественное реально связано с миром, с жизнью на земле, с «соблюдением заповедей Бога на земле». На мой взгляд, ничто так откровенно не противоречит убеждению В.Кипшидзе, что земное не может нести в себе небесное, как тексты Послания святого Иоанна. Для святого Иоанна человеческая жизнь божественна для тех, кто несет в себе заповеди Христа. Апостол Иоанн говорит о том, что пока Христос не явится и не наступит жизнь вечная, надо пребывать на земле в Нем, в божественном, чтобы когда «Он явится… не постыдиться пред Ним» (Первое Послание Иоанна, 2:28).
Думаю, что именно потому, что вечная жизнь рядом с Богом невозможна до второго пришествия Христа, Святое Писание такое большое внимание уделяет рассказу о божественной сути земного, в том числе и долголетии. Именно по этой причине христианство, в отличие от того, о чем говорил патриарх Кирилл, не только не призывает пренебречь старостью, пренебречь десятилетиями жизни на земле во имя прихода в рай, а напротив, всячески подчеркивает духовную ценность человеческого долголетия. Тексты Библии говорят о том, что для Христа божественное выполнение заповедей тесно связано именно с долголетием, с «полнотой числа дней на земле, наделенных человеку Богом». «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исход, 20:12). По крайней мере, тексты Библии дают мне основание считать, что для христианства долголетие, полнота дней на земле, отпущенных Богом, являются абсолютной ценностью. Об этом же дословно говорит и апостол Павел в своем Послании ефесянам: «Почитай отца твоего и мать», это — первая заповедь с обетованием. Да будем тебе благо и будешь долголетен на земле» (Ефесянам, 6, 2-3).
Великий русский мыслитель Николай Бердяев, утверждавший, что «несомненной истиной религиозного откровения, данной в религии Христа», является «безмерная ценность человеческого лица, образа и подобия Божьего, потенциально абсолютного, которого нельзя превращать в средство», на мой взгляд, выявил в христианстве то, что актуально для политической жизни. Как только политики превращают человека в средство, от христианства ничего не остается.
Есть опасность, что, пренебрегая земным, мы потеряем божественное, потеряем сущность христианства. Но факт есть факт: В.Кипшидзе говорит, что ему чуждо соединение земного с абсолютом, что ему ближе слова Воланда из «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова: «Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» Если бы человек не нес в себе абсолюта, то Иисус Христос не верил, что люди будут совершенны, «как совершенен Отец ваш Небесный» (Евангелие от Матфея, 5:48). И, честно говоря, мне трудно понять, почему В.Кипшидзе связывает человека только с «благами» мира, но не видит, что на самом деле человек несет в себе духовное, несет в себе уникальную душу, несет в себе «абсолют» как чувство стыда, сострадания, греха, покаяния, любви к ближнему. Надо понимать, что мы не можем сказать о небесном ничего, кроме того, что является земным.
Конечно, я согласен с тем, что проявлением божественного является способность человека к подвигу, способность отдать свою жизнь во имя блага других людей, во имя их бессмертия.
И надо сказать, что наши политики, гости Валдайского форума, которые успокаивают русских тем, что если даже случится ядерная катастрофа, то они попадут в рай, не учитывают, что даже для воцерковленного православного человека никакого рая без второго пришествия Христа не будет. Не надо быть провидцем, чтобы понять: если действительно произойдет то, к чему нас сегодня зовет политолог Сергей Караганов, если мы начнем испытывать свою судьбу через упреждающие удары ядерным оружием, то Бог точно поставит крест на нас и сделает то, что Он сделал прежде, чем появился Ной с его ковчегом. Я боюсь мистики, но присутствие философии смерти сегодня все больше и больше дает знать о себе.
И будем откровенны: в призывах отвернуться от земного и смотреть прежде всего на небесное, в убеждении В.Кипшидзе, что если русские свяжут себя с земным, то превратят свою судьбу в драму и трагедию, стоит то же, что стоит за идеологами «особой русской цивилизации», которая «не Запад». В.Кипшидзе использует религиозный язык для того, чтобы сказать на языке Библии то, что говорит Константин Богомолов как драматург, что русским не суждено «простое человеческое счастье», что русские должны вспомнить о подвиге и жить для подвига.
Наверное, сегодня для РПЦ трудно противостоять настроениям многих своих прихожан, которые ставят портрет Сталина рядом с иконой Божией Матери. Наверное, РПЦ трудно противостоять соединению русскости с советскостью. Раз все советское — русское, то тогда пропадает необходимость декоммунизации, необходимость осуждения преступлений советской власти. На соединение русскости с советскостью были причины: образа будущего у нас сейчас нет, остается только гордиться прошлым. Прошлое дореволюционной России, православной России для нас слишком далеко, а потому остается только советское прошлое, в котором мы пытаемся найти сегодня нечто такое, что сохраняет веру в Россию.
Ведь неслучайно сейчас критика сталинизма, преступлений большевистской власти многими всерьез воспринимается как предательство, как проявление русофобии. И в этих условиях, наверное, РПЦ приходится идти за настроениями прихожан и отвлекать их от ужасов и трагедий советской жизни рассказом о чуде бессмертия, о красоте небесного. Так что мы имеем тот же случай, который дал о себе знать и в рождении идеи суверенитета РСФСР. За идеей суверенитета РСФСР тоже стоял патриотизм, желание освободить Россию от всего нерусского, возвысить русское. И сейчас, мне кажется, противопоставление небесного земному, уход от декоммунизации, уход от осуждения преступлений большевизма тоже вызван патриотизмом как страхом перед правдой о русской истории. И не случайно В.Кипшидзе видит в моей критике жестокости и бессмысленности русских бунтов проявление привычки русской интеллигенции выпячивать наши русские беды. С точки зрения В.Кипшидзе, интеллигенты Запада не позволили бы себе подобное. Но я думаю, наше нынешнее, в том числе и характерное для РПЦ желание уйти от страшной правды о преступлениях большевизма, на самом деле приводит нас к отказу от сути христианского «не убий».
И тут какой-то парадокс. Хрущев, чтобы продолжить начатое им осуждение преступлений Сталина в его докладе о культе личности на ХХ съезде КПСС в 1956 году, придумал Моральный кодекс строителей коммунизма, в котором, как известно, были воплощены основные заповеди Христа. А мы сегодня, уйдя от коммунизма, напротив, делаем все возможное и невозможное, чтобы уйти от божественного, которое несет в себе человек и которое защищает заповеди Христа. Но надо понимать, что это уничижение земного очень дорого обходится нам и наносит урон моральному здоровью современной русской нации. Отказавшись от осуждения преступлений сталинизма, мы отказываемся от всего божественного, что несет в себе человек, от чувства сострадания, покаяния, от всего, что необходимо нам, чтобы преодолеть наследство коммунистической морали. Но, отказываясь от осуждения преступлений большевизма, мы на самом деле отказываемся от духовного наследства всей русской культуры, и прежде всего русской религиозной философии начала ХХ века, которая защищала человеческую жизнь и которая несла в себе идею «не убий».
