Власти официально подтвердили, что выделили на субсидии пострадавшим 220 миллионов рублей. Было объявлено, что каждому эвакуированному дадут по 10 тысяч. Получается, что зону ЧС покинут как минимум 22 тысячи человек? Как их разместить? Чем содействовать?
«Увы, не хватает даже продуктовых наборов, чтобы их раздавать. Беженцы приезжают, а помочь, если честно, мало можем чем», — такой был ответ. Очередей из волонтеров не наблюдается тоже. Пусто. Смысла нет рваться. И это не то, что они вдруг появятся завтра, – говорят, что в целом у россиян уменьшилось желание бросаться кого-то немедленно спасать.
То ли усталость, то ли всеобщая эпидемия равнодушия. Где каждый сам за себя. Прежде такого не было.
«Мы живем будто бы в страшном сне, и нет сил проснуться. Такого просто не может быть», – написала мне вчера в личку жительница Курской области. И почти такими же словами ответила ее ровесница из Белгородской. Только они и смогли понять друг друга.
Как такое могло случиться? Я помню, как десять лет назад безостановочно шли звонки от тех, кто готов был к себе принять беженцев из Славянска. Пускали в квартиры. Несли деньги, одежду… Почти такая же волна накрыла в марте 2022-го, во время исхода из Мариуполя.
Белгород был уже меньше.
Курск – почти тишина.
Не слышно обсуждения в транспорте. Поглядываю на включенные смартфоны в метро – там что угодно, кроме политических новостей.
Собственно, такое было и в Омске этой весной, когда город утонул. Помогали и волонтерили те, кто находился рядом. Кто сам пострадал. Два дня в топе новостей, а потом очередная трагедия стала обыденностью. Никакого клича по всей России, как это происходило в Крымске в 2012 году, когда туда рванули десятки тысяч добровольцев со всей России.
Люди атомизировались до состояния крошечных молекул, когда есть ты, и больше никого.
Люди устали. Их тоже можно понять. Устали чувствовать. Одно из величайших благ эволюции – эмпатия. Не разум, разум в истории человечества как раз частенько заводил нас в полный тупик.Но именно способность сострадать, прочувствовать на себе боль другого человека, порождает желание помочь.
На мой взгляд, в сострадании, по крайней мере на первом его уровне, есть некая доля эгоизма, проявления инстинкта самосохранения.Сегодня поможешь ты, так как не в состоянии остаться в стороне, завтра – тебе.
Но все это, конечно, функционирует гораздо сложнее, чем просто взаимовыгодный обмен. Иногда логика в сострадании как раз и не работает. Именно поэтому спасатели, рискуя собой, нередко гибнут сами. Видимо, есть у нашего вида что-то, что сильнее инстинкта выжить любой ценой. Сострадают не все и не всегда. Это такой же талант, как, допустим, сочинение музыки. Но какой-то процент населения должен им обладать, если душа превратится в камень у 100%, мы не выживем.
Что я вижу сейчас. Людей как будто выключили, найдя у них кнопку, как у Электроника.
Единственные, кто мне написал вчера, помимо курян, жители Белгородской области. Они сами пережили подобное. «Мы как будто снова в страшном сне», – повторила девушка из Белгорода слова своей ровесницы из Курска. Спрашивала, как и чем помочь. Но я не помню, чтобы год назад мне писали из Курска про Белгород. То есть нужно обжечься самим, чтобы что-то почувствовать?
Сегодня мы не чувствуем боль и горе других, проходя мимо, а завтра так же пройдут мимо нас. Это тупик эволюции.
Недавно археологи нашли останки древних людей и по ним выяснили, что это были инвалиды. Мальчик и пожилая женщина. Ребенок – глубокий калека от рождения, но дожил до 7-8 лет, он не мог ходить, и заботу о нем должно было нести все племя.
Получается, что те пещерные люди были лучше нас?
Именно поэтому мы, их потомки, и дотянули до дня сегодняшнего.
