— Джуна — легендарная и загадочная, ее личность окутана тайнами и мифами, и от меня, как от человека, достаточно близко с ней общавшегося и дружившего, ждут разоблачений и горячих историй. Увы, я чутко отношусь к подобным вещам, репутация для меня не пустой звук, и все события насчет целительства первых лиц государства и прочее, прочее, миф это или нет — подтверждения у меня нет.
В чем я уверен, так это в том, что она стала заложником образа, в который поверили люди. И однажды ей стало неинтересно переубеждать обывателей и что-то кому-то доказывать. Хотите верить, что я инопланетянка? Да пожалуйста! И так во всем. Со смертью сына у нее началась жесткая депрессия, и вовсе не стало ни стимула, ни желания, ни потребности в том, чтобы из этого образа выходить. Для меня это стало примером того, чтобы всячески выходить из своего образа, если меня начинают ассоциировать только с ним.
Общаясь с Джуной, я видел, как вокруг одного человека могут собираться такие разные личности. И в какой-то момент становится сложно понимать, кто на самом деле искренне к тебе относится, а кто только из соображений примазаться к чужой славе и заслугам. Наблюдая подобное со стороны, я учился видеть такие моменты, чтобы потом не допускать их в своей жизни.
Многие говорят, что, несмотря на свой хрупкий и тонкий образ, она была жестким, местами грубым человеком, могла послать и резко ответить. Так видится со стороны. Но я, зная ее лично и понимая, что происходит на самом деле, видел, насколько такое общение вырвано из контекста.
У нее было невероятное количество терпения, она довольно долго могла что-то до кого-то доносить, объяснять, и человек, пользуясь ее спокойствием, продолжал продавливать свое. И вот тогда ее прорывало. Весь спектр эмоций женщины с восточными корнями вперемешку с генетикой казачки взрывался, но это продолжалось недолго, и потом она всегда объясняла, почему так поступила и что все-таки надо сделать.
Примерно так поступают матери, безумно любящие своих детей и желающие им самого лучшего, пусть даже через сочетание кнута и пряника. Несмотря на внешние атрибуты успеха – достаток, общение с первыми лицами страны, высокие звания, особняк на Арбате, – ей всегда хотелось простого и человеческого. Ей дарили драгоценности, а она могла потом передарить понравившееся колечко девушке, с которой и знакома-то и особо не была, а просто потому, что та сделала комплимент – и Джуне, и украшению.
Нет, она не пыталась так купить дружбу, она делала это искренне и от души, на Востоке так принято – дарить понравившееся, и эту традицию она чтила.
Все свои научные разработки и изобретения, картины и книги, выступления и приемы она посвящала своему сыну. Она жила ради него и для его светлого будущего. А когда его не стало, вместе с ним будто умерла и она. Ее жизнь продолжалась, наверное, больше из чувства долга перед теми, кто рядом с ней.
Она продолжала работать в бешеном темпе, но все деньги уходили на содержание ее команды, дома, работы — простые люди не виноваты в ее состоянии, а значит, подвести их она не имела права. В этом, думаю, заключается ее феномен порядочности и человечности. Что бы про нее ни говорили, какие бы сплетни ни накручивали, я знал ее как простого человека, к которому можно прийти и открыть свою душу, а она поддержит, поймет, поможет.
Когда ее не стало, многие, и я в том числе, не верили в ее уход. Ну не может быть, чтобы достаточно молодая и сильная женщина так просто сдалась. А она и не сдавалась, она доделала свои дела и ушла к сыну, которого так любила, которому раз в неделю увозила кипы белых хризантем и ради которого сдержала свое слово: до конца быть рядом с теми, кто в ней по-настоящему нуждается.
