В тот вечер Инга с мужем были в Инте по делам. Вечером 26 июня возвращались на поезде Воркута-Новороссийск домой в Сосногорск.
- Наше место было в 13-м вагоне. Как только мы с мужем сели в поезд, то решили сходить в вагон-ресторан, так как замотались и не успели перекусить, - рассказывает Инга. - Дошли до девятого вагона. Вдруг его стало качать в разные стороны. Думали, это нормально, случаются раскачки. Но вскоре до нас дошло, что ничего нормально здесь нет. В коридоре кроме нас никого не оказалось, купе были закрыты. Когда наш вагон оторвало и он полетел, я ухватилась за ручку двери купе. Меня мотало из стороны в стороны. Муж не успел схватиться за ручку, летал по коридору, бился об стены.
По словам собеседницы, девятый вагон перевернулся и отлетел в кусты.
- Я только успела подумать – выживем или нет, потому что дома остались двое несовершеннолетних детей. Когда приземлились, оказались сверху купе. Муж был весь в крови, на голове две большие раны и многочисленные ссадины. Он пытался ногами выбивать окна, они не поддавались. Аварийных молотков мы не увидели, может, улетели куда-то. Стекло все-таки кое как выбили. Потом открывали купейные двери, смотрели, все ли в порядке с людьми. В одном купе увидели женщину, на ней не было лица, только говорила: «Я дочь потеряла». Это была та самая девочка, которая вылетела в окно и осталась жива. До сих пор не понимаю, как выжили пассажиры: в купе все было разнесено, полки перебиты.
На помощь пострадавшим подоспели пассажиры уцелевших вагонов.
- У мужа сильно кружилась голова, он находился в полуобморочном состоянии. Терял сознание. Я не давала ему закрыть глаза, кричала на него, чтобы он не отключался. У него из головы хлестала кровь. Трижды обматывала его простыней, - добавляет Инга. - Когда я спускалась с вагона, упала в воду, промокла до трусов, переодеться было не во что. Потом мы долго сидели в уцелевших вагонах, нас набилось в купе по 9-10 человек. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, болело все тело. У маленьких детей закончилась еда. Воды тоже не хватало, люди делись друг с другом, у кого оставались запасы. Скорая и спасатели приехали через полтора часа, но воды не привезли.
Инге с мужем предложили поехать в больницу Инты. Женщина отказалась: «Психологически мне было страшно возвращаться в Инту. Я решила перетерпеть боль, но поехать только вперед».
В итоге семья дождались поезда-дублера. Сошли на первой остановке в Печоре.
- Мы живем в Сосногорске, но вышли раньше, потому что боль нарастала, понимали, что надо обратиться к врачам. В больнице Печоры нам оказали первую помощь. Мне сделали рентген, наложили гипс на ногу, поставили лангетку для плеча. Мужу зашили рану на голове, перебинтовали. Мы были в окровавленной одежде, мокрющей обуви, хотелось быстрее переодеться. Поехали к родственникам в Печоре, привести себя в порядок.
В больнице Печоры данные пострадавших записали.
- 27 июня нам целый день звонила главврач печорской больницы. Поинтересовалась, можно наши контакты передать дальше, чтобы с нами связались сотрудники РЖД. Я не сомневалась, что мне ничего не придется доказывать, мы же зафиксированные потерпевшие. Собственно, главврач оказалась последней, кто нам звонила. Дальше про нас забыли.
Дома в Сосногорске Инга обратиться в местную больницу.
- Травматолог сказал: а что вы от меня вообще хотите? Будто мы пришли выпрашивать что-то. Мы объяснили, что являемся пассажирами сошедшего с рельс поезда. «И что?» – услышали в ответ. В итоге, нам поставили обезболивающий укол и отпустили. Тогда я вспомнила, что нам советовали пройти медосмотр в больнице при РЖД в нашем городе. Но нас не приняли, потому что мы к ней не прикреплены.
Собеседница замечает, после катастрофы состояние здоровья у нее и мужа ухудшилось, вылезли старые болячки: «В нашей больнице мне назначили процедуру электрофореза. А мужу вообще ничего. За свои деньги мы сделали МРТ. Прошли невролога, к ортопеду не попали, он в отпуске».
Инга звонила на горячую линию, писала обращение в РЖД, интересовалась, почему никто не связывается с потерпевшими. - Некоторых пассажиров того поезда допросили следователи, нас никто не вызывал. На днях появилась информация, что пострадавшим выплатили компенсацию. Я оставила на сайте РЖД свой комментарий, что это не соответствует действительности. Но его удалили. Мы звонили в больницу и спрашивали, куда нам дальше обратиться, чтобы получить компенсацию. От нас отмахивались. В такой ситуации оказались не одни мы. Я написала обращение в РЖД, в котором задала вопросы: почему нам не оказывают должного лечения, почему так долго длилась спасательная операция, где обещанная компенсация, зачем сокращают компетентных сотрудников, которые следили за состоянием железнодорожного полотна. Обращение зарегистрировали, обещали рассмотреть в течение 30 дней. Спросили мой адрес, обнадежили, что ко мне придут и помогут. Никто не пришел. Хотя мы не выходили из дома, ждали.
Сказать, что про потерпевшую Ингу совсем забыли – не очень верно. Женщине пришло письмо от РЖД с извинениями, а еще пострадавшим начислили 20 тысяч бонусов на покупку железнодорожных билетов.
- Не та ситуация, когда мне нужны бонусы. Я теперь боюсь ездить на поезде. Где гарантия, что такого больше не произойдет? А кроме как по железной дороге из Инты никак не выбраться. И самое обидное, почему меня не считают пострадавшей? Мы не одни оказались в таком положении. Многим не выплатили компенсацию. Никто не хочет разбираться в наших проблемах.
