Я никогда не буду первым сортом
«Россия — это детство и юность, Советский Союз, корни, которые не вырвать.
Моя бабушка, донская казачка, окутывала меня любовью как одеялом, укладывала на перину и кормила варениками с вишней. Я набиралась словами «гарбуз», «як» и «шовковица». Мама моего старшего брата, которую я видела только на фото, была украинкой. Мой отец познакомился с ней на целине, потом она умерла, и отец женился на моей маме.
Я люблю слово «хохлушка», потому что оно из моего детства, когда я проводила свои каникулы на Дону. Слова не были врагами и не обозначали нас как людей, которые любят или ненавидят друг друга. Я пользовалась словами, которые были наполнены любовью и определенным смыслом только для меня.
Однажды ночью много лет назад муж, занимавшийся IT, разбудил меня и сказал: «Поехали жить в Голландию!» Это было в далеком провинциальном городе, где он достиг потолка. Отъезд означал новую жизнь и для нас, и для маленькой дочери. Это считалось нормальным тогда, и...
Мы сделали свой выбор
Двадцать пять лет эмиграции я верила в будущее, в котором мой ребенок будет первым сортом, в отличие от нас, которые навсегда, что бы мы ни делали, останутся вторым. Мы боролись за ее лучшую жизнь, полную возможностей, которые раскладывали, как карты на столе: Диснейленд, гимназия, университет, поездки по миру, хорошая работа в любой стране на карте. Последние два года я перестала понимать, что происходит, потому что мой ребенок боится говорить по-русски.
Мы с мужем тоже разговариваем друг с другом только по-голландски на улице, потому что я опасаюсь общаться с ним на родном языке.
Через окна нашего дома кажется, что все по-прежнему хорошо. Люди все так же улыбаются и вежливо спрашивают, как дела.
Но атмосфера русофобии расползлась, как паутина. Любое проявление со словом RUS отторгается, обрезается с гневом и болью.
Благодаря общему фону мы чувствуем себя ущемленными в правах, хотя не совершили ничего предосудительного и плохого. Украинцы нас ненавидят по определению. Голландцы и иже с ними смотрят на нас как на зверушек, и слушаются Америку. В прессе распространяется хорошо просчитанная ненависть, на бытовом уровне ее еще больше. Каждую неделю появляется очередная публикация о русских шпионах в Европе.
Украинцы отказываются убираться у русских
Я думаю, что почти все выходцы из России, живущие здесь, так или иначе последние годы сталкивались с неприязнью, но промолчали. В суде по правам человека уже зарегистрировано несколько случаев дискриминации русских по национальному признаку.
В архивах, где лежат законченные кейсы, мне попались две истории, которые были решены в пользу россиян. Одна началась с того, что человек обратился в фирму, предоставляющую услуги в области клининга. Мужчина нанял сотрудников, но уборщики, украинцы по национальности, услышали, что он говорит по-русски, и ушли. Хозяйка фирмы заявила, что она не работает на выходцев из России и никто не имеет права диктовать ей условия по поводу выбора клиентов.
Подобное решение с точки зрения права представляет собой прямую дискриминацию по национальному признаку, что запрещено законом.
Отказ другой компании провести технический осмотр автомобиля владелице машины с русским паспортом тоже признан дискриминацией.
Я подтверждаю, лично с нами соглашаются общаться, только узнав, что мы прожили здесь 25 лет.
Журналист из одной голландской газеты захотел взять у меня интервью . Для придания веса своей статье он попросил меня найти еще двух выходцев из России с их историями. Я выбрала двух человек и попросила поделиться точкой зрения по поводу дискриминации, но они отказались, потому что испугались. Им здесь жить.
Два года назад я тоже еще верила в идею голландской толерантности и свободы слова, хотя ковид научил меня выбирать слова. За одну из моих статей про жизнь нидерландских инвалидов во время пандемии на меня вылилось столько оскорблений, меня даже пообещали найти офлайн и «показать кузькину мать».
Отказ знакомых давать интервью окончательно убедил меня в том, что мнение диктует система. Просто в России одна система, а в Голландии другая. Форма у них одинаковая, а отличаются они только содержанием.
Давно понятно, что везде надо соглашаться с генеральной линией, иначе пострадаешь: тупо, бессмысленно, через систему или через людей.
Сейчас я не только второй сорт, как иммигрант, как выходец из России я стала объектом безнаказанной ненависти. Я должна специально покаяться и за себя, и за того депутата, чтобы быть принятой в социальных сетях.
Все равно, кого ненавидеть
Общее желание — отправить меня обратно на родину, чтобы я там долго и мучительно умирала. Я работала на Нидерланды, пока не стала инвалидом. Виртуальная публика постоянно сокрушается, что это она оплачивает мое пособие по инвалидности из своих налогов. Поэтому мне нужно посыпать голову пеплом и отрекаться от России, но любые мои признания все равно посчитали бы фальшивыми.
Технически говоря, ты имеешь право на свое мнение, но государство уже объяснило, кому верить, а кому нет.
Обращают внимание на национальность, а не на точку зрения тех русских, кто приезжает сюда временно. Недавно в театре Амстердама проходил творческий вечер Владимира Познера и Ивана Урганта. Украинский национальный комитет подал протест и потребовал отменить мероприятие, но театр отказал им. Поскольку администрация позаботилась о серьезной охране мероприятия, при входе образовалась очередь, которая простояла под дождем около 40 минут. Появилось человек десять украинцев, которые начали плеваться в людей, снимать их на видео и оскорблять: «Эй, ты, в синем пальто/с зеленым шарфом, ты почему на меня не смотришь? Как ты смеешь здесь стоять? Ты дрянь и сволочь, которая не должна жить!»
При этом голландская полиция мягко призывала успокоиться и ничего больше не делала. Когда мужчины из очереди попытались отодвинуть оскорбляющих, тут как раз полиция и вмешалась. Они вернули людей в строй, но оскорбления и плевки продолжились. Я думаю, если бы дальше в ход пошли камни — вмешалась бы полиция или нет?
Этнический стандарт
Украинца, который зонтиком ударил главу одной из партий Голландии, нежно предупредили. На него даже не завели уголовное дело. Спустя пару месяцев на Терри Боде напали еще раз в кафе. Если политик, которого знает вся страна, систематически подвергается насилию, то как защититься мне?
Безопасность разбилась на осколки в моей голове. Я — белокожая дама со светлыми волосами, так что попадаю под этнический стандарт, но моя фамилия и акцент срывают мою маску. Я боюсь беззаконности, когда в погоне за фальшивой гуманностью государство оставляет нас один на один с людьми, которым все можно. Я не хочу, чтобы мне разрисовали дом, или бросили камень в окно, или плюнули в меня на улице просто потому, что я русская и не хочу этого скрывать.
Нидерланды не являются воюющей стороной. Но мы все отвечаем за выбор нидерландского правительства помогать Украине, отвечаем за это жуткими ценами на газ и энергию и рост цен.
Мне не нравится, что за меня решают, куда идут мои налоги, которые на определенную часть доходов составляют 52%. Хотя, может, я уже больше голландка, чем русская, и стала скупой. Но в этом я не одинока. Недаром страна на выборах пару месяцев назад проголосовала за крайне правые партии, выступающие за то, чтобы решать проблемы только своей страны, и волна подобных волеизъявлений прокатилась по всей Европе.
Мы платим по своим и чужим счетам. Но я не хочу платить пришедшей на готовое Украине, которую никто из голландцев, скажем честно, не видит в будущем как члена ЕС. Все ждут, когда жизнь на Украине наладится и они уедут к себе домой.
За десятилетия жизни здесь мы привыкли ходить по улице, улыбаться, здороваться с проходящими мимо незнакомыми людьми и спрашивать, как дела.
Эмиграция не кончается никогда, но последние два года мы теряем то, что зарабатывали двадцать пять лет: репутацию.
Это сравнимо с тем, как когда начался коронавирус и везде забурлила ненависть к китайцам только потому, что они китайцы, теперь та же самая ненависть вернулась в форме русофобии, конца которой не видно.
