На протяжении столетий репродуктивное насилие, как и любое другое насилие, считалось нормальным в патриархальном обществе. Да, собственно, у людей и не было иного выбора, кроме как подчиняться тем, от кого они зависели. Будь то правители или супруги.
И до сих пор чаще всего с проблемой, когда и как они должны становиться матерями, сталкиваются именно представительницы слабого пола.
Согласно исследованиям, с той или иной формой репродуктивного насилия в современном мире имеют дело от 8 до 30 процентов женщин.
Про зайку и лужайку
Москвичи Елизавета и Артем поженились сразу после университета. До этого год прожили в гражданском браке — так было проще снимать квартиру и делить расходы на продукты. Конечно, сколько у них будет детей, обсуждали на берегу. Артем мечтал о двух сыновьях и дочке. Лиза в перспективе хотела двух девочек.
Она честно призналась жениху, что не собирается уходить в декрет лет до 28–30: сначала нужно закрепиться на работе и приобрести жилье, а потом уже думать о продолжении рода.
«У меня еще в студенчестве была ситуация, когда из съемной квартиры с девчонками пришлось съехать за одну ночь. Но тогда я была одна, а если бы с ребенком? Куда бежать? Я не хочу экстрима, а хочу нормальное семейное гнездо, дом, откуда меня никто не попросит. Разумеется, я не планировала уходить в декретный отпуск и со стартовой должности с минимальной зарплатой, потому что декретные выплаты тоже зависят от заработка», — объясняет Лиза свою точку зрения. Экономист по образованию, она была уверена, что все просчитала. И Артем с ней вроде бы был согласен.
Но уже через год родители с обеих сторон — одни из Краснодарского края, другие жители Подмосковья — замучили молодых банальным вопросом «когда за малышом?» и еще более обидным продолжением: «часики-то тикают!». Лиза не понимала, почему они тикают. Ведь ей всего 24.
«Артем более внушаемый, чем я. Его эти слова задевали. При этом мне он ничего не говорил, мы вообще до поры до времени не обсуждали эту тему. В результате он меня попросту обманул, сказал, что все контролирует, а на деле не стал предохраняться. А ведь я ему так верила», — переживает Лиза.
Как вспоминает молодая женщина сейчас, спустя три с лишним года после рождения дочки, к материнству она тогда не была готова ни физически, ни морально. Для нее это стало шоком. Упал гемоглобин, начался сильный ранний токсикоз, она не выходила из туалета каждое утро весь первый триместр.
«Повезло еще, что вскоре всех перевели на временную удаленку из-за ковида. Но тут я начала нервничать по поводу здоровья и где буду рожать, в каких условиях. Некоторые роддома тоже были закрыты. Я очень боялась за малышку и заболеть. В общем, не до работы… Понятно, что по законодательству беременную выгнать нельзя. Но я сама, если честно, не хотела бы оказаться на месте коллеги, которая выполняла бы еще и мои обязанности за одну зарплату», — говорит Лиза.
Будущий отец, осознав, что «траву на лужайке для зайки» придется косить ему одному, подрастерял энтузиазм. Сейчас Артем признается, что ему казалось, все будет гораздо проще, видимо как в кино: раз — и монтаж, и он уже отец троих прекрасных малюток. Которые не плачут ночами, не болеют, не доставляют никаких хлопот.
«Сейчас-то я понимаю, что муж оказался менее взрослым и ответственным в этом плане, чем я. Он был уверен, что наших денег хватит, а их не хватало. В результате рожать мне пришлось поехать к маме в Краснодар, там было дешевле; и почти весь первый год я прожила на малой родине», — вспоминает Лиза.
Она перенесла послеродовую депрессию, слава богу, довольно легкую; ей не хотелось возвращаться обратно домой. И дело не только в том, что пришлось урезать потребности даже в малом. Отношения в молодой семье испортились. Обман ли стал причиной, или то, что они оказались разными людьми, девушка не знает. Сейчас они с мужем продолжают жить вместе, но, по ее словам, брак превратился в формальность.
«Мы общаемся как соседи: привет-пока, что купить в магазине, как себя чувствует дочка. Больше никаких общих интересов, секса нет тоже», — переживает Лиза.
От окончательного развода, по ее словам, удерживает только то, что квартира, которую все-таки удалось купить в Подмосковье, находится в ипотеке и одна она не сможет расплатиться с банком, даже при том, что благородный Артем готов «простить» ей ту сумму, которую оба уже выплатили.
«Если честно, я не понимаю, о чем он думал, когда преподносил мне этот сюрприз с беременностью. Сомневаюсь, что в ближайшие годы решусь на еще одного ребенка. Если честно, я не уверена, что нам вообще удастся сохранить семью», — признается Лиза.
«Девушка поневоле стала заложницей чужих фертильных планов, но ведь растить ребенка и думать о его пропитании теперь приходится ей», — комментирует ситуацию Елена Асланова, клинический психолог.
Асланова вспоминает, что часты случаи, когда мужчина, желая удержать возлюбленную, действительно делал все, чтобы она забеременела от него. Иногда это бывает статусный избранник, то есть финансовых проблем, какие нахлынули на Лизу с Артемом, в этом случае нет. Но рождение малыша, которого хочет только одна половина, а вторая рассматривается как «контейнер для вынашивания», а не человек со своими планами и желаниями, счастья еще никому не приносило.
«Могу посоветовать девушке больше не доверять никому заботу о своей контрацепции. Выбор остается за ней. Нельзя позволять делать из себя жертву; следует помнить, что бы ни говорили окружающие, именно вы произведете малыша на свет, вам его кормить и воспитывать, следовательно, вы и должны решать, когда он родится», — продолжает Асланова.
Невеста с «приданым»
Мужчины, наоборот, уверены, что жертвами репродуктивного насилия чаще всего являются они. Особенно в прежние времена, когда к скоропостижному браку нередко подталкивала беременность избранницы. В середине 80-х в маленьком провинциальном городке, где я росла, редкая свадьба обходилась без невесты с очевидным животом под подвенечным платьем. А потом досужие кумушки обсуждали на скамейке, через сколько родила Ленка или Светка.
Соседям традиционно объявляли, что все было чинно и благородно, просто ребеночек родился не в срок, недоношенным, семимесячным. При этом весом в три с лишним кило. Все всё понимали. Это были своеобразные правила игры. Выходить «по залету», заставляя мужчину жениться, безусловно, считалось неправильным, но было в порядке вещей, и так поступали многие.
Кстати, такие браки, по крайней мере в провинции, могли дотянуть от венца и до могилы. Просто потому, что разъезжаться было некуда. В крепких браках тоже виноват квартирный вопрос.
Сейчас, особенно в больших городах, подобные исходы встречаются гораздо реже, во многом благодаря развитию контрацепции. Но и на старуху бывает проруха.
«Ребенка не хотел, только закончил колледж. Моей девушке было 18, она на год младше, чем я, — рассказывает 33-летний Иван. — О чем мы думали, не знаю, но она, как это водится, залетела. Дома мама намылила голову, она кричала, что я ломаю себе жизнь, что вешаю хомут на шею. Но, конечно, в итоге сказала, что нужно жениться. Я сам безотцовщина, и нельзя, чтобы мой сын рос без отца. Неправильно это и подло. Что могу сказать: прожили мы ровно полтора года и разбежались. Вот уже 13 лет плачу алименты. С сыном совсем не общаюсь, да и желания особого нет», — поделился мужчина своей проблемой.
У 37-летнего Сергея другая беда. Его жена избавилась от ребенка, не поставив его в известность. И это, кстати, тоже форма репродуктивного насилия, так как детей делают двое взрослых людей.
«Аня только что вышла из первого декрета. Я был не против второго малыша, зарабатываю достаточно. Да и она вроде бы никак не показывала, что не хочет. А потом я узнал, что она сделала аборт. Мне даже не сказала, что была в положении. Отношения в нашей семье, как мне казалось, хорошие. Я не понимаю, что произошло, я ведь тоже к этому имел самое непосредственное отношение», — недоумевает мой собеседник.
Он говорит, что недавно слышал, будто депутаты собираются принять закон: направлять на искусственное прерывание беременности замужних женщин следует только с письменного согласия супруга. Считает, что это правильно. «Она плюнула мне в душу и даже не дала шанса побороться за нашего ребенка. Не хотела бы, могла бы просто со мной не спать», — жестко обрубает мужчина.
Я спросила, возможно ли поговорить на эту тему с его супругой — как она относится к необходимости письменного разрешения супруга на аборт, которое может быть законодательно введено в России? Не кажется ли ему, что в таком случае женщина фактически потеряет право распоряжаться своим телом, паритета здесь не получится, так как окончательное решение будет принадлежать именно мужчине, который вскоре после рождения ребенка может бросить, уйти, развестись, умереть, наконец… Как известно, матерей, воспитывающих детей в одиночку, у нас на порядки больше, чем отцов. А суммарная задолженность россиян по алиментам собственным детям за прошлый год составила свыше 150 миллиардов рублей.
«Не хочу говорить с ней. Слишком свежая рана, не хочу бередить», — ответил Сергей. Я не стала его упрашивать. Нет так нет. Но, как мне показалось по его ответу, проблемы в семье возникли гораздо раньше того, как женщина решилась на этот шаг. Просто он их не видел или не хотел видеть. Так бывает.
Психолог объясняет, что о любых совместных планах, особенно касающихся расширения семьи, надо говорить заранее «словами, через рот». Один из самых важных вопросов перед заключением брака: сколько в принципе детей ты хочешь. Случается так, что один из пары боится рассказать о своих мечтах, стыдится этого или чувствует, что не найдет понимания. Но партнера любит и хочет быть с ним любой ценой. Стоимость такого вранья — разбитые судьбы, брошенные и нерожденные дети.
Бывает еще страшнее, когда над парой довлеют общественные установки и догмы, которые оказываются сильнее их желаний.
«Однажды ко мне обратились мужчина и женщина из Средней Азии. Женщина была беременна и хотела сделать аборт, так как они с ее избранником еще не состояли в официальном браке», — рассказывает Елена Асланова.
При этом, по ее словам, в принципе, детей они хотели и церемония никаха (мусульманского бракосочетания) вскоре должна была состояться. Тогда в чем проблема? На предложение психолога никому не говорить о том, когда и при каких обстоятельствах началась беременность, клиенты ответили так: «Да, но мы сами-то будем знать, что никаха еще не было. Что это грех. Мы так не можем».
«Получается, что им проще было сделать аборт желанным ребенком, чем нарушить нормы, которые довлели в их обществе», — поражается психолог.
Она пыталась переубедить этих двоих, но, как ей кажется, это так и не удалось. Традиции в этом случае оказались сильнее здравого смысла и любви.
О чем просит государство?
Целый пласт репродуктивного насилия связан с политикой разных стран по отношению к детям. Так, в Китае долгое время из-за перенаселения было законодательно запрещено рожать больше одного ребенка. Многие вдобавок делали еще и селективные аборты девочками, чтобы на свет появлялись единственные сыновья, которые должны кормить родителей в старости.
«В результате общество значительно постарело, так как на одного молодого человека приходится как минимум двое родителей, четверо бабушек и дедушек, не считая более пожилых предков. Также элементарно китайцам сейчас не хватает женщин», — продолжает эксперт.
В католической Польше запрещены аборты даже в результате изнасилования. У них проходили демонстрации, требовавшие прекратить издеваться над жертвами, усугубляя их и без того непростое положение.
Нормы морали сформировались и в мире патриархальном, где многие люди принимают устоявшиеся парадигмы как должное. Люди попросту не обращают внимания на проблемы, которые затрагивают исключительно женщин. Но нет никаких причин потворствовать этой системе. Важно указывать на ее несовершенства и требовать, чтобы она менялась вместе с миром.
В этом плане методы России для повышения рождаемости не кажутся такими уж категоричными и суровыми.
«Безусловно, государство должно планировать свою демографическую политику. Но при этом действовать не кнутом, а пряником. Повышать выплаты на ребенка, индексировать сумму материнского капитала, строить детские сады и школы полного дня. Мало родить, женщине надо еще и вырастить чадо. Поверьте, многие женщины сами захотят прибавления, не прибегая ни к какому насилию, если почувствуют уверенность в завтрашнем дне», — убеждена психолог Асланова.
На днях депутаты предложили выплачивать по 200 тысяч рублей всем, кто родил ребенка до достижения 25-летнего возраста. Пока неизвестно, примут ли законопроект и откуда на него возьмут деньги, ведь в бюджете те явно не предусмотрены, но все-таки как-то странно получается.
Значит, до 25 лет — ок, молодец и возьми с полки дополнительную денежку (не такую уж и большую, кстати), а 25 лет и 1 день — мать второго сорта и ничего не получишь?
Да, со стороны репродуктивное насилие иногда принимает облик не кнута, а пряника. На него можно не обращать внимания или даже считать, что так проявляется забота о будущем нации.
Но от этого оно не становится чем-то другим. Право репродуктивного выбора ведь тоже не свалилось на человечество с неба, оно было отвоевано болью и кровью.
Сегодня нам говорят, что «государство не просило вас рожать», а завтра — что надо срочно по 7–8 детей и желательно начать с восемнадцати лет.
Что будет послезавтра?
