Сразу оговорюсь, что идея большой общественной дискуссии с привлечением силовых структур, ФСИН и т.д. родилась в Комитете по делам семьи ГД после встречи ее главы Нины Останиной с автором этих строк. И мой доклад как члена СПЧ был первым.
Проблемы женщин в неволе условно можно разделить на две части — те, которые есть в СИЗО, и те, что в колониях.
СИЗО
Увы, до приговора в изолятор по-прежнему часто попадают женщины, подозреваемые или обвиняемые в ненасильственных преступлениях. И среди них – беременные, многодетные матери, матери-одиночки. Верховный суд РФ во исполнение поручений президента разработал законопроект, который бы запретил брать под стражу родительниц, но документ «застрял» на согласовании. Пока же заключенные не могут даже позвонить своим детям домой. Дело в том, что звонки и свидания даже с самыми близкими людьми возможны только с разрешения следователя. А следователь их не дает часто месяцами и даже годами, используя как инструмент давления.
Члены СПЧ (в частности, автор этих строк) предложили законодательно закрепить право женщин в СИЗО на звонки и свидания с детьми без разрешения следователя. Шансы у прохождения такой инициативы невелики, но они есть. В свое время мы вносили законопроект о том, чтобы всем заключенным были разрешены звонки и свидания с самыми близкими (родители, дети, супруги), если те не проходят свидетелями по делу. Но силовые ведомства его «завернули». В новом варианте категория более узкая, так что надежда остается.
Отдельная тема – как рожают заключенные. Женщину из СИЗО вывозят в роддом. Оттуда конвой ее доставляет обратно в камеру через несколько часов после родов. Ребенок останется один на 5-10 дней. У матери пропадает молоко, она переживает за ребенка (никакой информации о нем нет). Малыш, появившись на свет, не видит мамы. Самые важные часы и дни он проводит в одиночестве. Его (еще ничего не совершившего) наказывают, разлучая с главным человеком в его жизни. Об этой проблеме знает уполномоченная по правам человека в России Татьяна Москалькова, и она тоже обратилась с просьбой решить ее.
Но представительница ФСИН России Елена Стрельник на круглом столе неожиданно заявила, что из роддомов заключенных женщин выписывают через 3 дня минимум и вместе с ребенком. Многие из присутствующих были в недоумении. Депутаты предложили Генпрокуратуре провести проверку и выразили желание сами войти в состав проверяющей комиссии.
Примечательно, что если уже в камере ребенок заболевает, то его вывозят в больницу без мамы. Не так давно целую группу детей вывезли из СИЗО №6 с подозрением на вирусную инфекцию. Матери-заключенные их не видели много дней. Родственники звонили правозащитникам с вопросом: «Живы ли дети?». Надо ли говорить, что болезнь – стресс, и когда в этом тяжелом состоянии ребенка разлучают с матерью – это стресс вдвойне. Именно потому дети долго не выздоравливают. Не так давно бабушка одной из заключенных убедила следователя разрешить ей быть с внучкой в больнице, куда ту вывезли из СИЗО. Но такие случаи редки, да и не у каждого родившегося за решеткой малыша есть такая активная бабушка.
К слову, когда женщину с ребенком этапируют в колонию, проблема не исчезает. Если он там заболел, то его госпитализируют одного. Ухаживать за ним некому, и в некоторых регионах волонтеры пытаются добиться разрешения хотя бы менять им подгузники и кормить. Все это можно было решить элементарно: вывозить малыша с мамой, а той надеть электронный браслет.
Колонии
Правозащитники предложили закрепить право осужденной матери, этапированной в колонию вместе с ребенком, проживать вместе с малышом. Сложно поверить, но сегодня это используется в качестве... меры поощрения!
Во ФСИН сегодня 12 колоний с «домом ребенка» с общим лимитом наполнения 798 мест (Республика Мордовия, Владимирская, Кемеровская, Московская, Нижегородская, Ростовская, Самарская, Саратовская, Свердловская, Челябинская области, Краснодарский и Красноярский края). Но для совместного проживания матерей со своими детьми организовано всего 227 мест.
И обычно осужденная мать навещает ребенка всего на пару часов. Она лишена возможности спать с ним в одной комнате, будить его по утрам нежными словами, читать на ночь сказки и т. д. Правозащитники попросили эту практику изменить – сделать совместное проживание обязательным за исключением случаев, когда женщина может представлять угрозу ребенку.
Мы просили депутатов предусмотреть возможность большего количества длительных свиданий для женщин. А еще – убрать из пункта 1 статьи 92 УИК фразу «При отсутствии технических возможностей администрацией исправительного учреждения количество телефонных разговоров может быть ограничено до шести в год». Именно на нее ссылаются в некоторых женских колониях, где разрешают звонить только раз в два месяца.
Самая главная беда в женских колониях – плохая медицина. 49% всех обращений женщин к уполномоченному по правам человека в России касается этой темы. Мало в какой колонии есть в штате гинеколог, стоматолог и психиатр. А именно они крайне необходимы. В колониях для уже отбывавших наказание больше половины женщин – без зубов. По их словам, зубы они потеряли во время первых «отсидок», потому что им не предлагали лечить, а только вырывать. Треть рецидивисток из тех колоний, что я проверяла как член СПЧ, – с подтвержденными психиатрическими диагнозами. Но ни врачей, ни лекарств, которые им бы помогли, за решеткой нет. И, выйдя на свободу с неустраненной причиной, по которой женщины раньше совершали преступления (психическая болезнь), они идут на них снова и снова.
Проблему нехватки медиков в ИК нужно решать, что называется, позавчера, но она по факту только усугубляется. Тяжелобольных из-за решетки не спешат освобождать, и в том числе поэтому выросла смертность в местах не столь отдаленных.
Среди самых частых жалоб, на которые жалуются женщины, – тяжелый труд на швейном производстве за крайне низкую (300-500 рублей в месяц) зарплату. При этом администрация ИК отрицает и переработки, и смехотворные суммы. Доказать обратное бывает фактически невозможно, особенно если у прокуратуры нет такого желания.
Решить эту проблемы можно было бы большей прозрачностью в системе заработных плат и вывозом женщин из колоний на производства (в том числе не связанные со швейным), где есть потребность в рабочих руках.
Другая проблема – низкое качество питания. При этом в ряде учреждений с начала года с подачи прокуратуры запретили в посылках и передачах многие продукты, в которых женщины нуждаются (среди них – рыба, творог, лук, чеснок и т.д.).
За последнее время несколько женщин написали обращения по поводу ШИЗО. По их словам, им разрешали в этих помещениях находиться только в трусах и сорочке (с нашивкой на спине ШИЗО).
– Нельзя даже футболку и носки, – рассказывает девушка, которая провела в ШИЗО 15 суток и, по ее словам, чуть не умерла от холода. – Чтобы согреть ноги, я обматывала двумя вафельными полотенцами (они в списке норм вещевого довольствия) ступни наподобие портянок. При этом мужчины с такой проблемой не сталкиваются: им разрешены футболка, брюки и пиджак. Тогда возникает вопрос: почему происходит такое разночтение пункта ПВР для мужчин и женщин?
Не прибавляет здоровья и отсутствие в женских колониях спортзалов и, по сути, любых возможностей для занятия спортом.
По итогам круглого стола будут разработаны рекомендации для разных силовых ведомств, ВС и т.д. Но, может быть, даже не это главное. Депутаты Государственной думы услышали, что тюрьма – это точно не санаторий (как зачастую им выдают отдельные деятели) и что лучший способ остановить все возрастающий рецидив – гуманизировать нахождение там женщин. При этом заветное слово «амнистия» звучало много-много раз. А ведь именно Госдума ее принимает. И как же долго не было амнистии для женщин – и как же хочется верить, что она случится...
