Почему в одних и тех же условиях кто-то готов преступить закон (и делает это), а кто-то нет? Почему у одних сама мысль о возможном нарушении установленных обществом правил вызывает тревогу, а у других - всплеск адреналина? Какой процент людей, совершивших противоправные деяния, преступники по самой своей сути?
Обо всем этом беседа обозревателя «МК» с заслуженным юристом России, доктором юридических наук, профессором ЮФУ, полковником милиции в отставке Данилом КОРЕЦКИМ.
Преступник — сосуд с кислотой, не преступник — сосуд с водой
- Данил Аркадьевич, в последнее время вы опубликовали ряд научных исследований о личности преступника, неоднократно выступали на научных конференциях. Чем объяснить такой интерес к теме?
- Дело в том, что без "деятеля" преступление не состоится, даже при наличии причин и условий. Нужен тот, кто пропустит эти причины через себя и выпустит их в мир в виде деяния - конкретной кражи, разбоя или убийства. Механизм преступного поведения есть взаимодействие социальных и биологических особенностей человека с конкретной жизненной ситуацией. Эти особенности и составляют личность преступника. Однако подходы к ее изучению сегодня существуют весьма противоречивые.
- Вспомнила восточную притчу: шесть слепых мудрецов ощупали слона и обменялись мнениями, чтобы узнать, как он выглядит. Но успеха не добились: державший за хобот считал, что слон похож на змею, за ухо – на веер, за ногу – на дерево…
- Только наши мудрецы не слепые, а просто изучают разные аспекты явления. Сотрудников полиции, следственных органов и ФСИН интересуют чисто прикладные моменты работы с преступниками. Все.
Криминологи же, следуя по пути психиатров, философов и социологов, нередко наделяют преступивших закон несвойственными им сложными чувствами и мотивами, включая сюда фрейдистские подсознательные комплексы, например, комплекс «отчуждения» или «Эдипов комплекс»… Но большинство исполнителей преступлений понятия не имеют о приписываемых им мотивах, больше того - они зачастую не владеют словарно-терминологическим аппаратом, в который могли бы облечь свои мысли по этому поводу (если бы таковые даже появились). Получается, что исследования существуют сами по себе и отражают представления и воззрения учёных, а личность преступника существует сама по себе, и пересекаются они лишь на страницах научных статей и монографий.
- А что такое вообще личность преступника?
- Большинство ученых подразумевают, что личность преступника – это свойство, присущее всем лицам, совершившим преступления. Но имеется и иное понимание. Почти полвека назад молодой ученый, а ныне доктор юридических наук, профессор и признанный мэтр адвокатуры Генри Резник высказал мнение, что о личности преступника можно говорить лишь применительно к весьма узкому контингенту лиц, для которых совершение преступлений стало основной, ведущей деятельностью. И действительно, у большинства лиц, совершивших преступления, специфические криминальные свойства личности (навыки совершения и маскировки преступлений, связи в криминальной среде и т.д.) отсутствуют. Получается, что у этой категории "личность преступника" состоит только из общих признаков, как и у законопослушных граждан. Таковы, в частности, случайные, неосторожные, ситуативные преступники.
Но данная позиция менее популярна среди научного сообщества.
- Какую роль в преступном поведении играют наследственные факторы?
- Господство социологизации в советской криминологии привело к якобы аксиоме, что причина преступности кроется только в социальных условиях. На самом деле биофизиологические дефекты личности зачастую недооцениваются. Вот смотрите. В школе двоечника Петю упрекают, что он недостаточно старателен, в отличие от отличника Васи. Но Петя понимает, что дело не в старании, просто Вася умнее и способнее его и, отводя душу, колотит отличника на переменах, самоутверждаясь и повышая в собственных глазах свою значимость.
Биологические дефекты обуславливают и социальные, поэтому дружит Петя с такими же, как он сам, у них свои правила поведения, свои представления о справедливости, свои интересы. Избивать «умников» им интересней, чем читать книги, которых они не понимают. А учителя призывают повышать свой культурный уровень и равняться на отличников, ибо разные умственные возможности педагогика почему-то не признаёт…
- Один из арестантов мне сказал, что поскольку его отец сидел, то «привычка к тюрьме» у него в крови. Это так?
- Огрублённый уровень физиологических и психологических потребностей маргинальной личности определяет её дальнейшую жизнь. В частности, лица такого типа легче приспосабливаются к условиям содержания в СИЗО и ИК, без кризисов и стрессовых ситуаций переносят высокую скученность в камере, сырость, недостаток воздуха, низкое качество еды, обстановку постоянной опасности со стороны сокамерников… Маргинал – носитель интеллектуальных и психофизиологических дефектов - чувствует себя вполне удовлетворительно и может, при благоприятном стечении обстоятельств, подняться вверх по иерархической лестнице и стать уважаемым членом криминального сообщества, которое успешно заменило ему позитивную социальную среду. И, как ни горько признавать, обусловлено это, в первую очередь, биологическими, а не социальными факторами. Обходятся молчанием, вместо обычно пространных научных объяснений, столь же отвратительные, сколь и красноречивые факты половых перверсий, садизма и каннибализма в криминальной среде. Наверное, потому, что невозможно объяснить, будто они определяются «обществом в целом, определяемым присущими данному строю способом производства, социальной структурой, укладом жизни…».
- Значит, наследственность сильней воспитания?
- Никто не ответит вам столь определённо. Но давайте снова разберем ситуации. В манере поведения человека - громко разговаривать и смеяться, не обращая внимания на окружающих, бесцеремонно расталкивать прохожих, как попало ставить машину… И вот однажды он воспринимает пустяковое замечание как оскорбление и хватается за нож. А потом экспертиза признаёт его вменяемыми, специфических признаков личности преступника у него нет, он вроде бы раскаивается в содеянном. Что же, кроме низкого культурного уровня и плохого воспитания, привело к печальному итогу?
- И что же? Неужели плохое воспитание порождает преступление?
- Не порождает. Секрет во взаимодействии личностных свойств, присущих всем людям, каждое из которых само по себе не является криминогенным, но в особых условиях вызывает в организме физиологические изменения: в крови повышается уровень адреналина, кортизола, тестостерона, выделяются нейромедиаторы головного мозга (эндорфины, пептиды и др.). Происходит выплеск, а потом все приходит в норму. Так, совсем недавно в СМИ прошла информация о том, как вполне положительный пенсионер, гуляя с собакой, убил ножом напавшего на его беспородного питомца бойцовского пса, а затем и его хозяина, который повторил нападение уже на пожилого человека. На видеозаписи пенсионер рассказывал о происшедшем буднично и вполне откровенно, жалея о случившемся и объясняя тяжкие последствия непредвиденным расхождением между умыслом и наступившими результатами, а также тем, что защищал от нападения вначале свою собаку, а потом самого себя. Надо сказать, что симпатии комментаторов этой истории были на стороне пенсионера и преступником его основная масса откликнувшихся не считает, напротив, ему выражают сочувствие, как жертве сложившихся обстоятельств.
Гиперболизированным, зато образным сравнением может служить кастрюля с водой, которая не представляет никакой угрозы и не способна причинить кому-либо вред, но доведённая до кипения, приобретает другое качество, и известно, что в бытовых конфликтах кипятком причинялись тяжёлые и даже смертельные увечья. Но остыв, кипяток возвращается в то же самое состояние обычной воды.
- А какую же аналогию можно провести для профессионального преступника?
- Тоже сравнить с сосудом, только наполненным не водой, а кислотой, в любую минуту готовой к вредоносному употреблению. Но пока это только предположения. Верны ли они? Наука и время, надеюсь, это покажут.
- В криминологической теории есть представление о «повышенной тревожности и неуверенности в себе», якобы свойственных преступникам, совершающим особо тяжкие деяния – разбои, изнасилования, убийства. Это так?
- Нет. Механизм совершения преступления (преодоление моральных запретов, страха перед нарушением закона, сопротивлением потерпевшего и др.) во многом совпадает с психофизиологией рискованных действий в опасных профессиях – прыжки с парашютом, альпинизм, тушение пожара и т.д. Вполне понятно, страдающий повышенной тревожностью и неуверенностью в себе не занимается деятельностью, связанной с риском, а именно таковым является совершение преступлений.
Приведу примеры.
Известная в Ростове-на-Дону банда «Фантомасов» средь бела дня, в меньшинстве, совершала нападения на магазины, вооружённых кассиров и инкассаторов, неоднократно им приходилось вступать в перестрелки, в которых Г. несколько раз получал ранения, подорвавшие его «боевой дух», а С. был убит.
Банда Билыков использовала в преступной деятельности автоматы, совершила несколько убийств, в том числе застрелила в перестрелке двух инспекторов ДПС ГИБДД, один из них также был убит при задержании.
Банды Османова и Сажина, вооружённые автоматическим оружием, неоднократно открывали огонь на улицах городов, а однажды расстреляли большую компанию на банкете в одном из ресторанов Северного Кавказа.
Разве эти несколько случаев, из длинного ряда аналогичных, свидетельствуют о «тревожности и неуверенности» бандитов? Напротив, в период их действий тревожность и неуверенность испытывали законопослушные граждане, особенно – кассиры, инкассаторы, работники милиции, водители. Маниакальные убийцы Чикатило, Цюман, Головкин (Фишер) держали в страхе целые города и регионы, а банда «ГТА» практически парализовала ночное движение на трассе М-4! Никакой тревожности у них не было.
«За козла ответить»
- Но ведь существуют разные типы преступников?
- Верно. Например: корыстный, насильственный, случайный, ситуативный. Но один и тот же человек в одних и тех же условиях может поступить совершенно противоположным образом, а «случайный» тип нередко совершает продуманные тяжкие преступления. То есть личностная классификация довольно условна. Я попробовал сгруппировать тот контингент, с которым доводилось иметь дело. А мне приходилось допрашивать обвиняемых по расследуемым делам, проводить неформализованные интервью с лицами, содержащимися в ИК или ранее отбывавшими наказание, беседовать с лицами несудимыми, но занимающимися «теневой» коммерческой деятельностью, о которой хорошо известно широкому кругу лиц (для этой категории граждан журналисты придумали обтекаемый эвфемизм «авторитетные бизнесмены»). Их можно разбить на три группы.
- К первой группе вы кого отнесли?
- Первая - «стигматизированные» как преступники, то есть ранее судимые. Это наиболее многочисленная группа. В основном, они совершали общеуголовные преступления небольшой, средней тяжести, реже - тяжкие. Экономических преступников среди них было немного, женщин – единицы. Как правило, все они не могли детально объяснить причины и условия совершенного эксцесса, механизм и мотивацию своих действий. «Так получилось», «пьян был, не помню», «деньги нужны были» - вот наиболее частые ответы. Воспоминания на эту тему их угнетали, и «копаться» в них они не хотели, даже при первоначальном желании и готовности помочь исследованию. Как правило, они либо оправдывали себя, либо находили смягчающие обстоятельства своим действиям. Они живут сами по себе, не считают себя обязанными соблюдать закон или какие-то свои правила. Распространена среди них и среди «уголовных» типов из 3-й группы поговорка: «Ништяк, в тюрьме тоже жить можно!». Никто из них, признавая совершённое преступление, не считал, что обладает какими-то особыми чертами, свойственными преступникам, и не относил себя к таковым. Никакими философскими, криминологическими, психологическими и тому подобными терминами либо концепциями этих наук они не пользовались, объясняя свои действия простыми до примитивности словами. И в этом смысле они не являются исключением.
Вторая группа - «авторитетные бизнесмены». Это ветвь криминального мира, которая складывалась в конце 80-х из молодых людей, решивших быстро разбогатеть в условиях социально-экономических изменений в стране и объединявшихся в организованные преступные группировки. Поскольку они активно занимались вымогательством, их стали называть «рэкетирами», «бандитами», «спортсменами». Многие были убиты в междоусобных войнах, многие отправились в колонии, наиболее жизнеспособная часть легализовалась в предпринимателей. В беседах с этой группой приходилось быть ещё более щепетильным и деликатным: уже не только они сами себя не считают преступниками, но и государственные структуры, и их окружение - соседи, прислуга, знакомые, деловые партнеры. Для широкой общественности они уважаемые люди, которые часто выступают в качестве спонсоров, руководителей или активистов спортивных или иных общественных движений и организаций, называть их преступниками или считать таковыми нет формальных оснований: они не судимы, или судимости погашены. Поэтому лица этой группы обоснованно презюмируют себя вполне законопослушными гражданами и свободно рассказывают о своём бизнесе. Сейчас слово "бизнес" приобрело весьма широкий и неоднозначный смысл - в изучаемой среде под ним понимают извлечение дохода из любого вида деятельности. При разговоре с человеком не своего круга явно криминальные аспекты такого "заработка" обходятся стороной и их деятельность выглядит вполне благопристойно.
Люди из этой группы, как, впрочем и вообще все собеседники, стараются произвести благоприятное впечатление, держатся в рамках приличия, избегают обсценной лексики, с удовольствием рассказывают о своей благотворительной деятельности, о перевоспитании малолетнего карманника, об обучении справедливости молодых людей, «делающих с них жизнь». «Смотрящий» за большим городом рассказал о нескольких таких «уроках справедливости». Например, в ДТП попали представители разных «бригад», и каждый «подтянул» на «стрелку» свою «поддержку», в результате с двух сторон съехались 40 машин, почти сотня человек. Но в ходе разбора выяснилось, что ущерб у каждого небольшой, а следовательно, отвлекать от дел такое количество людей не вызывалось необходимостью, надо было самим договориться. Поэтому их пристыдили, «поддержка» разъехалась, а на репутации каждого организатора был поставлен жирный минус.
Или А. украл у Б. куртку. Б. узнал об этом и выставил большой штраф, который незадачливый вор никак не мог заплатить. Тогда он пришёл к «смотрящему» и рассказал о своей беде. Тот вызвал Б. и наложил на него миллионный штраф. Б. взмолился: мол, таких денег у меня нет, лучше сразу убейте… Состоялся интересный диалог: «А почему же ты требуешь с А. сумму, которой у него нет?» - «Так он же у меня куртку украл!» - «Да, украл, потому что ему нужны были деньги. Но куртку он вернул, а ты требуешь с него неподъёмную сумму!» Б. якобы понял, что был неправ, извинился перед «смотрящим», поблагодарил за урок, и инцидент был исчерпан.
Третья группа - «уголовный тип». Это преступники «старой волны» - лица, неоднократно судимые за разные, преимущественно общеуголовные преступления. Они исповедуют традиционные "законы" и обычаи криминальной среды, носители криминальной субкультуры, владеющие жаргоном, наносящие себе татуировки, имеющие информативно-биографическое и статусное значение, которое в последнее время постепенно утрачивается.
По отдельным задокументированным случаям можно сделать выводы об их жизненных установках. В этом отношении представляет интерес вот такое уголовное дело. Двое молодых людей, ранее привлекавшихся к административной ответственности за мелкое хулиганство, пристали на улице к двум женщинам, одна из которых была беременна. Их спутники - взрослые мужчины, сделали назойливым парням замечание, послужившее поводом для словесного конфликта, в ходе которого один из хулиганов назвал своего оппонента "козлом". Казалось бы несерьёзная детская "дразнилка" не может резко усугубить обстановку, но она повлекла отнюдь не детские последствия: мужчина извлёк небольшой перочинный нож и ударом в голову (!) на месте убил молодого человека. Такое поведение и необычный способ убийства имели своё объяснение: преступник оказался особо опасным рецидивистом, более десяти лет отбывшим в местах лишения свободы, где слово "козёл" является тяжким оскорблением. Осужденный, не смывший такое оскорбление, считается согласившимся с ним, то есть признавшим его справедливость, а следовательно, теряет свой статус и опускается почти в самый низ криминальной иерархии.
Суд исходил из того, что отрицательные качества, свойственные личности особо опасного рецидивиста, не были проявлены виновным, который действовал при извинительных обстоятельствах, вызванных явно неправомерным поведением потерпевшего. Однако, если анализировать глубинные свойства личности профессионального преступника, то можно прийти к противоположному заключению. Ведь решающим фактором совершённого убийства явилась укоренившаяся в представлениях данного лица необходимость соблюдать "законы" и обычаи криминальной среды. Если бы на месте особо опасного рецидивиста оказался человек, ранее не судимый, или судимый, но не живущий по криминальным "законам", тем более находясь вне колонии, за пределами влияния концентрированной преступной среды, то убийства, скорей всего, не произошло бы. Таким образом, ни «тревожность», ни «неуверенность в себе» не имели никакого значения - именно личностные свойства особо опасного рецидивиста сыграли в механизме данного убийства решающую роль. Но эти нюансы остались за пределами внимания суда, тем более что судьи, как правило, не осведомлены о подобных нюансах традиций уголовного мира.
- За пределами исследования остались не только маньяки-убийцы, но и экономические преступники. А ведь это особая категория — многие себя таковыми не считают.
- Да, и аргументами в данных случаях являются следующие: «я же никого не убил и не ограбил», «другие больше воруют», «на моём месте любой бы пользовался возможностью», «они сами навязывали взятки»… При этом обвиняемые строго разделяют правовую и моральную стороны своих деяний: дескать, я совершил то, что законом запрещено, но я порядочный человек.
Когда-то я, будучи молодым следователем, попробовал воплотить совершенно нежизнеспособный тезис, которому учили в вузе, и уже в ходе следствия начал "процесс исправления и перевоспитания", пристыдив руководителя районного масштаба за неоднократное получение взяток. Это морализаторство вызвало резкую реакцию обвиняемого и возмущённую отповедь по типу «кто я, и кто ты!». Вторжение в сферу морали оказалось для взяточника более болезненным, чем серьёзные обвинения, а «сохранить лицо» приличного человека было важнее, чем признаваться в преступлениях. Кстати, вскоре после этого инцидента обвиняемый отказался от ранее данных признательных показаний. И хотя это не избавило его от обвинительного приговора, стало ясно, что не стоит переходить бездушную границу сухих уголовно-правовых норм и вторгаться в чувствительную сферу моральных самооценок.
- Во многих исследованиях личности преступника ученые (и вы в их числе) сейчас ссылаются на художественные произведения. Но верно ли опираться на романы, ведь книжный и реальный миры не совпадают?
- Крупнейшие писатели обращались к проблеме описания личности преступника. Гюго создал образ перевоспитавшегося каторжника в "Отверженных", ведь Жан Вальжан 19 лет просидел в тюрьме. Даже если он был ангелом, то проведя полжизни с убийцами, насильниками и грабителями, приобрёл соответствующие взгляды на жизнь, привычки, манеры, лексику... И первое, что он сделал, освободившись, подтверждает направленность его сформировавшейся личности: вместо благодарности обворовал епископа, пустившего его на ночлег, давшего приют, стол и кров. Но когда его задержали полицейские с украденным серебром, епископ спас вора от тюрьмы, сказав, что это его подарок. И произошло чудо: закоренелый каторжник вмиг превратился в совсем другого человека: доброго, отзывчивого, законопослушного... За честность и справедливость горожане даже избрали его мэром! Получился очень поучительный роман, вызывающий заинтересованное сопереживание и воспевающий торжество добродетели! Но, положа руку на сердце, скажите: похожа эта история на правду?
Ну, а судьба Родиона Раскольникова? Уверен, что это гениальный литературный вымысел писателя: описываемые им сложные философские и нравственные проблемы не пришли бы в голову недоучившемуся студенту с психопатическими чертами личности. А само описанное деяние основано не на реализованной в конце концов идее превосходства одного человека над другим, а весьма характерно для плохо продуманной реализации банального корыстного замысла. Надо сказать, что в реальной жизни подобные преступления, увы, не уникальны, напротив – они характерны для наркоманов, которые, беспокойно мечась между реальностью и бредом, совершают ужасающие, непродуманные и лишенные рациональности злодейства. Мне в “Преступлении и наказании” гораздо более интересен следователь – Порфирий Петрович, кстати, вполне реальный и жизненный персонаж.
Но сам факт цитирований художественных произведений учеными говорит о том, что коллеги чувствуют: фундаментом вымышленного сюжета, костяком характеров сочиненных персонажей, основой придуманных поступков может являться самая настоящая правда. Многие реальные жизненные ситуации, хитросплетения случайностей, невероятные совпадения просто невозможно придумать.
- Вы сами были свидетелями таких совпадений?
- Я о них слышал из первых уст. Когда-то у меня был карманный компьютер, с которым очень удобно работать в поездках. Но его операционная система довольно капризная, а продвинутых специалистов ещё было немного. Коллеги порекомендовали приятного парня, который блестяще справлялся с недостатками гаджета. За спиной у него был весьма специфический опыт: руководство отечественной ОПГ в одной из соцстран, нешуточная борьба с конкурентами из бывшей братской республики, перестрелки, засады, тюремный срок… Однажды на ростовском книжном развале он за большие деньги купил Библию и по дороге к «месту работы» стал её читать. Но поездка не задалась: пробитое колесо, опоздание, шторм, просроченная виза, смена начальника погранслужбы в порту прибытия, в результате он вернулся обратно, так и не сумев доехать до места. А оказалось, там его ждала хорошо подготовленная вооруженная засада. Он считает, что Библия спасла ему жизнь.
