На фотографии в момент задержания женщина вполне узнаваема, хотя и заметно постарела, те же огромные глаза, но взгляд совершенно потерянный.
Ее нашли вместе со взрослой дочерью, которая сейчас всего на два года моложе своей матери в 2007-м.
Семнадцать лет назад Антонину Федорову из Великого Новгорода обвинили в том, что 26 февраля 2007 года она умышленно сбросила с лестницы двухлетнюю Алису Федорову — по версии следствия, та, дескать, мешала маминому любовному роману.
Детектор лжи
Летом 2007-го я два дня провела в Новгороде вместе с Тоней и Алисой, чтобы понять, как такое могло произойти. Потому что сама мать. Потому что наши дочери почти ровесницы.
Больше таких причин нет. Три судебно-психиатрические экспертизы, проведённые тогда же в 2007 году, в том числе в Москве в «Сербского», показали, что отклонений в психике у молодой женщины не было. Мало того, не нашли отклонений в ее социальном поведении, она прекрасно понимала, что такое «добро» и «зло», и стремилась соответствовать моральным нормам.
Тоня прошла полиграф, из результатов которого также следовало, что умысел со стороны матери отсутствовал. Конечно, детектор лжи тоже может ошибаться…
Смотрят даже не на это, а на то, насколько человек добровольно готов пройти через это исследование. Тоня согласилась.
— Алиса — большая, а Тоня — маленькая, — Лиска носилась юлой по зеленому газону.
Cтремглав подбежала к маме, обняла ее крепко-крепко, потом посмотрела на меня. Они показались мне почти одинаковыми, мать и дочь.
«Самое страшное — это знать, что, возможно, когда меня выпустят на свободу, Лиске исполнится больше лет, чем мне сейчас», — пророчески сказала мне Тоня Фёдорова при нашей первой встрече.
— Да, я очень люблю свою дочь. Да, я не хотела причинять ей вреда. Да, Алиса — мой ребенок от первого замужества, и в момент, когда произошел несчастный случай, я уже жила в гражданском браке с другим мужчиной.
Конечно, по прошествии стольких лет никто уже не помнит начало этой истории. И за громкими заголовками о том, что поймана женщина, семнадцать лет назад пытавшаяся убить своего ребёнка, нет ничего, кроме досужего любопытства.
Как странно, все эти годы я периодически вспоминала о ней.
…Девочке, которая хотела счастья, проживая на самом городском дне.
Ассоль из маргинальной общаги
В семь лет Тоня одолела Мопассана «Милый друг».
Современная Ассоль, грезившая не об алых парусах — а о еще непрочитанных историях. Даже внешне она напоминала странную гриновскую героиню — худенькая почти до прозрачности, с узкими запястьями и огромными глазами. Не из этой реальности. Не как все.
Мать развелась с отчимом, после раздела имущества переехали из двухкомнатной квартиры в общагу секционного типа. Туалет — общий, кухня — общая. Соседи редко бывали трезвыми. Им Тоня казалась странной и нелюдимой.
Возвращаясь из городской библиотеки, девочка закрывала дверь комнаты и мир становился другим, в нем были Хайдеггер, Сартр, Камю...
Тоня закончила школу и по совету взрослых поступила на заочный истфак. Ей самой нравилась философия, но это была не профессия. Особенно в глухой провинции, откуда было не вырваться.
На истфаке она выдержала всего семестр. Бросила. Надо было зарабатывать на лекарства бабушки, поэтому через силу устроилась продавцом, затем менеджером.
Все это ей было неинтересно, чуждо.
Вышла замуж. Абы за кого.
Просто чтобы изменить свою жизнь. Мечтала о ребёнке. Пять месяцев пролежала в роддоме на сохранении.
В энциклопедии открыла женские имена на букву «А». Алиса — еще одна сказочная книжная героиня.
Но сказки не было. Ей казалось, что все уже в прошлом. С мужем не сложилось. Совершенно чужой человек был рядом, с которым надо делить стол, постель. Ей было всего 20. Жизнь конечна.
И тут появился интернет. Тоня не отрывалась от компьютера. Там был совершенно другой мир, она садилась за стол и выпадала из этой реальности, так же как в детстве, возвращаясь из библиотеки с книгами.
В этой реальности не было мокрых детских пелёнок, замызганного халата, синяков под глазами от недосыпа…
Свекровь была дико недовольна. Что это за жена и мать такая, какой от неё толк. Она так и скажет потом на следствии.
Тоня залезала не на сайты знакомств или страницы «яжематерей» — в чат, где общались философы. Философия — несбывшаяся детская мечта.
В чате был Кирилл**. Выпускник философского факультета МГУ, журналист и преподаватель, политолог, москвич.
Они болтали до утра и не могли расстаться даже виртуально. А потом он взял билет до Великого Новгорода. А потом они оба отправились в Питер, и Кирилл в итоге опоздал на свой самолет, следующие четыре часа они бродили по грязным улочкам и под завывания ноябрьского ветра болтали о пустяках. Ужинали в маленькой кафешке, где он осторожно разрезал для Тони мясо на маленькие кусочки. Накалывал на вилку. Она так плохо кушала…
Цветок Жан-Поль
Дома Тоня ушла от мужа, подала на развод. Тот был в шоке и не мог понять: как? Почему? Точно так же он не сможет понять и потом, когда напишет в Москву жалобу на то, что никто не хочет расследовать покушение на его двухлетнюю дочь.
Если Тоня так легко могла бросить его, то и ребенка убить, наверное, тоже могла.
Кирилл ничего не предлагал Тоне, кроме съемных квартир на два города.
На импровизированное новоселье в Москве друзья преподнесли им горшок с комнатной фиалкой, шутя нарекли цветок Жан-Полем в честь известного мыслителя, по вечерам зазывали гостей — Лиска тихо сопела в кроватке.
Кирилл готовил Тоню на философский факультет МГУ, но об узаконивании отношений не говорили. Жили одним днём.
В конце января 2007-го Тоня с ребенком вернулись ненадолго в Великий Новгород. Оттуда она позвонила Кириллу и сказала, что с Алисой произошло несчастье.
Кириллу сразу объяснили, что чем тише все пойдёт, тем больше шансов, что расследование удастся спустить на тормозах. Это же провинция. В конце концов никаких доказательств вины Антонины нет. Единственный свидетель — 11-летний мальчишка, который вроде как видел, как «она девочка сбросила вниз другую девочку».
Единственный возможный мотив — ее желание выйти замуж. Предположили, что Тоня могла решить, что если бы ребёнок погиб, то мужчина женился бы из чувства жалости и сострадания…
В материалах уголовного дела все выглядело очень даже складно:
Антонина Федорова, безработная, разведенная, прописана в общежитии на краю города Новгорода, среди маргиналов и алкашей. Мусорные свалки, мат на стенах гаражей, заброшенная железнодорожная ветка — дно. А тут — прекрасный принц из Москвы, который, конечно же, увезёт ее оттуда, мешает только девочка.
Соседи на допросах утверждали, что с ребёнком больше всего занималась бабушка. И игрушек они у них дома не видели. И вообще эта нелюдимая гордячка Тоня даже не общалась ни с кем, у такой что угодно может быть на уме.
В обвинительном заключении так и написали: игрушек не было, ребёнком не занималась. К материнству подходила формально.
Я смотрю на старую фотографию Тони с Алисой. Та висит у неё на шее.
Сзади на стене россыпь портретов малышки с матерью, на книжной полке — детские книжки, на кухонном диванчике — плюшевая игрушка.
Как все это можно было не заметить?
Также как из судебно-психиатрической экспертизы, в которой прямо написано, что подозреваемая «обнаруживала хорошо упроченные представления о морально-этических нормах и социально одобряемых способах поведения… асоциальным считала любой поступок, который не принимается обществом, как незначительный (проезд без билета в общественном транспорте), так и серьёзный (убийство человека)», следователями сделан потрясающий вывод, что она вполне могла пойти на убийство собственной дочери, если цель, которую она при этом для себя поставила, показалась бы ей важной.
«Я инфантильная, слабая, недостаточно уверена в себе», — говорила мне Тоня. «Я чистила зубы, когда все произошло, и не заметила, как Алиса выскользнула из комнаты… Это была только моя вина», — каялась она.
Из материалов обвинительного заключения: «…мать, сознавая, что дочь в силу её малолетнего возраста, физического и психического развития, не способна в полной мере осознать преступный характер ее действия и оказать какое-либо сопротивление, умышленно, с целью лишения жизни, протащила дочь через металлические прутья ограждения межлестничного проема так, что та оказалась за пределами безопасной зоны и несколько секунд продолжала удерживать её руками на весу. Вслед за этим Фёдорова, продолжая реализовывать свой преступный умысел, разжала пальцы рук, тем самым сбросив свою дочь в лестничный проём».
Она рассказывала мне тогда, как просыпается ночами от кошмаров, в которых по-прежнему видит распахнутую входную дверь их общаги и перила лестницы, а тремя метрами вниз, на холодном цементном полу — Алиса.
Та лежит и не двигается. Невозможно уцелеть ребенку, упав с такой высоты… «Я успела подумать, что мне тоже незачем жить, если Лиски нет — и никто меня не удержит».
Больше всего в тот момент Тоня боялась подойти к дочери, лежащей внизу, в крови, дотронуться до нее, чтобы убедиться в том, в чем она была уже уверена — Алиса умерла.
Она рванула на улицу, в шлепках на босу ногу, по снегу, чтобы позвать соседей или свою маму, которая только что ушла на работу. Когда нам бывает страшно, мы всегда зовем маму.
Потом именно это, что не побежала сразу к ребёнку, поставят Тоне Федоровой в вину. Как косвенное доказательство ее вины. А когда она прямо на улице упала в обморок, потому что мозг отказался воспринимать реальность, свидетели показали, что так в обморок не падают. Наверняка притворилась.
Спустить на тормозах
У нас ведь все знают, как нужно себя вести в шоковой, экстремальной ситуации. Особенно те, кто сам в нее ни разу не попадал.
11-летний свидетель Егор стал «звездой» и повторял свои показания.
Что одна девочка постарше, взяла на руки другую, совсем маленькую, подержала несколько мгновений над перилами, разжала пальцы и швырнула малышку вниз…
Возможно, он и действительно думал так, ведь со стороны попытка спасения ребёнка, висящего над лестничным пролётом, выглядит почти точно так же, как и попытка убить.
Те же разжатые от бессилия пальцы, то же нырнувшее вниз тельце…
В школе Егору дали характеристику, что он честный мальчик, обладает непререкаемым авторитетом у одноклассников, математическим складом ума и никогда не врет.
Этого оказалось достаточным, чтобы ему поверить.
Двухлетняя Алиса отделалась сотрясением мозга, переломом челюсти и тремя молочными зубами. «Повнимательнее за малышкой надо смотреть», — напутствовал лечащий врач молодую мамочку.
Через месяц, 22 марта, в прокуратуре Великого Новгорода возбудили уголовное дело по статьям 105 ч. 2 через 30.3. Попытка умышленного убийства лица, заведомо от преступника находившегося в беспомощном состоянии. Требовал правосудия, насколько я помню, и бывший брошенный муж.
Отказ Тони в признании вины, ее попытка оправдаться и представить случившееся несчастным случаем, только ещё больше укрепляла следствие в ее вине.
Для важняка прокуратуры (СК тогда еще не было), который первым вёл это дело, оно было последним перед его выходом на пенсию. Тот спешил его завершить. Все же понятно… Хотела замуж, ребёнок мешал, мужчина был не готов..
Кто бы мог подумать, что москвич Кирилл разовьёт совершенно безумную деятельность по спасению Тони. Кто бы мог подумать, что этот философ не предаст, не бросит, не откажется, ведь в конце концов это были совершенно не его проблемы.
Кирилл подключил журналистов и все свои связи, и тут выяснилось, что не так то он и прост, оказалось, что он делал неплохую политическую карьеру и сотрудничал с либеральным крылом партии власти, работал пресс-секретарём Федерального агентства по делам молодёжи.
Местные и без того не слишком любили Москву, а тут такое бесцеремонное вмешательство в процесс следствия.
И если сначала Тоня сидела под подпиской о невыезде, то потом, решив, что она влияет на расследование, ее отправили в СИЗО.
В следственном изоляторе она писала стихи и вела дневник.
Изможденная весом в 36 кило — столько осталось в Тоне после 18 дней заключения в СИЗО — сидела в зале суда, напротив клетки для особо опасных преступников. Посчитали, что все же можно не в клетку, что опасности она не представляет.
После выхода ей запретили видеться с Алисой, так как решили, что она представляет для неё опасность. И бабушка, которая стала временным опекуном, потихоньку давала им встречаться.
Вердикт: «виновна»
Маленькая Лиска носилась по газонам в парке во время нашего разговора, то и дело подбегая к маме, проверяя, на месте ли та. Эта мама такая странная — периодически исчезает, а когда возвращается, то плачет.
И только она, маленькая Алиска, может ее утешить, она ведь уже большая девочка.
— Знаешь, я столько в жизни еще не видела, — говорила со слезами на глазах Тоня. — На море ни разу не была, вообще дальше Москвы не выезжала. Я мечтаю уехать из нашего проклятого города с дочкой туда, где меня никто не знает, где на меня не показывают пальцами, чтобы начать все заново. Я верю, все забудется, на месте выпавших молочных зубов у Лиски вырастут новые, только нужно время, чтобы это произошло, много времени, — на Тоне было надето то самое коричневое платьице в цветочек, в котором она вышла из СИЗО.
Когда после выхода на свободу 22-летняя Тоня взглянула на себя в зеркало, то увидела первые седые волосы.
Чтобы исключить основной мотив преступления, Кирилл сделал Тоне предложение. Свадьбы не было. Тихая роспись, больше похожая на поминки.
При обысках в общежитии были изъяты медицинские карточки Антонины и Алисы, стихи Антонины, её письма из тюрьмы…
Суд присяжных прошел в закрытом режиме. Ведь речь шла об интересах несовершеннолетнего.
Вердикт «виновна» был ожидаем, как и возможный — до 25 лет, тюремный срок.
Вердикт выносят присяжные, приговор — судья. И события эти разделены во времени. Накануне вынесения приговора и заключения под стражу Тоня с Алисой исчезли…Подсудимую объявили в розыск, дело приостановили.
Да, самое простое и логичное, о чем подумали тогда все, что бежать им помог новоиспеченный муж. Однако, Кирилл категорически отказывался от причастности к их побегу и говорил, что вроде как «Тоню похитили» какие-то неизвестные люди. Хотя кому она была нужна, кроме него.
Ловили на живца
С тех пор прошло шестнадцать лет. И мир, в котором мы все жили тогда, изменился до неузнаваемости.
Мальчик Егор, единственный свидетель по делу Федоровой-Мартыновой, «умный, честный и с математическим складом ума», вырос.
В 2018 году его судили за грабеж магазина. Дали немного — 1,6. В 2022-м в отделении полиции, куда его забрали за хулиганку, избил полицейского. Снова дело, на этот раз по статье 318 УК РФ «Применение насилия в отношении представителя власти». Находясь под следствием, Егор устроил разборку в магазине, разбил бутылку с витрины, ругался матом, наезжал на продавцов. Однако, несмотря на такое, меру пресечения ему не изменили.
Хотя, возможно, лучше бы посадили. Потому что, не дождавшись приговора, Егор умер. Как говорит его мать, просто уснул и не проснулся. В СМИ написали про передоз… Ему было 27.
Тот самый Кирилл — Кирилл Мартынов — 2 сентября 2022 года был внесён в список иностранных агентов. Когда-то делавший карьеру в «Единой России», вот ведь как бывает, он стал оппозиционером и ныне проживает за границей. Издаёт газету. Как сообщила сама Тоня в суде, официально они до сих пор не разведены. Но, собственно, общего будущего у них не было.
Собственно, будущего у них не было ещё тогда. Это очевидно. То ли девочка, то ли видение… Призрак из далёкой молодости.
Слишком много воды утекло с тех пор…
Они никогда не могли бы быть вместе, жить обычной семьей, родить ещё одного ребёнка… Ходить вместе в кино и ездить в отпуск.
Была ли кому-то интересна сама по себе исчезнувшая Антонина Мартынова все эти годы? Вряд ли.
Но это история не про ее бывшего мужа, он здесь персонаж второстепенный — это история только Тони.
Пост о том, как жена иноагента Мартынова совершила жестокое покушение на родную дочь, а он помог ей бежать — был опубликован в соцсетях сразу же после внесения мужчины в соответствующий реестр.
Его написала блогерша, которая ранее жила в Лондоне, а теперь в деревне под Великим Новгородом.
Раньше журналисты гордились, когда им удавалось спасти кому-то жизнь, вытащить невиновного из тюрьмы, да даже просто остаться людьми в ситуации, когда быть человеком очень трудно.
Тоню ловили на живца. Хайп в интернете по поводу этого забытого дела поднялся знатный. И одна из комментаторов, кто знал, где она сейчас, проговорилась об этом.
А дальше уже дело современной техники...
Их обоих — 39-летнюю Тоню и почти 20-летнюю Алису задержали на днях в Ставрополе.
У Алисы до сих пор нет документов. Она не училась в школе. Мать все эти годы тратилась на репетиторов. Лечила ее в платных клиниках. Сама работала на удаленке. Побывали ли они у моря? За границей, как когда-то мечтали они с Кириллом, уж точно нет.
Тоня переезжала с места на место, производя впечатление «крайне закрытого человека». В новой жизни ее называли Анна. У неё был гражданский муж, который утверждает сейчас, что ничего не знал о ее прошлом.
Блогерша, которая сдала несчастную мать, и сожалея об «умном и честном» мальчике Егоре, намекнула, что, может, это и не Алиса вовсе? Может, Тоня возила с собой чужого ребёнка?
Господи… А чужой-то ей ребёнок зачем?
Зачем ей вообще было увозить с собой Алису в 2008 году, ведь без девочки скрыться и поменять личность было гораздо проще? Да и любая экспертиза развеет эти досужие домыслы в пух и прах.
Просто есть такая штука, как материнская любовь… Не всем дано понять.
Мартынову этапировали в Великий Новгород, где ее ждёт приговор. Который должен был быть вынесен ещё 16 лет назад. Каким будет этот приговор, решит суд.
Хотя, как мне кажется, она за эти 16 лет уже за все расплатилась. Что совершила или не совершила.
Девочка, которая просто хотела счастья…
Кирилл Мартынов** — внесен в список иностранных агентов, главный редактор издания «Новая газета. Европа».
