Каждое преступление расследуется по одному алгоритму, суть и смысл которого — собрать достаточно доказательств как для установления картины случившегося, так и для обвинения конкретных лиц в совершении преступления. Подход и логика обывателя, начитавшегося детективных романов, когда «его видели с ножом над телом, значит, он убийца», здесь не работают. Следствие кропотливо будет собирать доказательства, опрашивать свидетелей и допрашивать подозреваемых, проводить экспертизы, выявлять всех соучастников, пособников и роль каждого в преступлении. И когда следствие закончит работу, можно будет говорить о сложившейся картине, максимально приближенной к объективной истине.
Но уже сейчас можно судить о тревожных фактах, на которые стоило бы обратить внимание и взять на заметку. Начнем с того, что первые подробности о работе силовиков и правоохранителей появлялись не в официальных источниках и зарегистрированных СМИ, редакторы которых несут полную ответственность перед законом, а в анонимных телеграм-каналах. Значит, кто-то из людей в погонах обеспечивал телеграм-бизнесменам вожделенные инсайды.
На каком основании происходили эти «сливы»? Предположить, что руководство правоохранительных органов дало команду сотрудничать с ресурсами в той самой сети, которой для коммуникации пользуются террористы, не могу. Думать, что кто-то из офицеров сливает оперативную информацию, включая фото и видео, «за мзду малую», — не хочу. Ведь если за деньги (а раскрученные каналы могут заплатить за эксклюзив немало) сливаются секреты безымянным блогерам, то точно так же могут случиться утечки и в совсем другие — преступные — руки.
Понимаю, что это тонкая тема, к тому же непопулярная, — обывателям интересно получать жареные новости в привычных каналах. Но непрозрачность путей прохождения информации создает множественные риски, и с этим нужно что-то делать.
Второй факт, на который пора обратить внимание, — это появление совершенно нового социального явления: зомби-террористов. Если раньше «голоса в телефоне» заставляли людей всего лишь переводить деньги мошенникам, то сейчас все чаще зомбированные люди идут на преступления. И несколько происшествий во время выборов лишь подтверждают эту опасность — молодые и пожилые люди, подверженные внушению, с безвольной покорностью выполняют команды кураторов — как роботы с дистанционным управлением.
Не могу знать, были ли террористы, совершившие чудовищное поступление в «Крокус Сити Холле», идеологически накачанными, мотивированными фанатиками или зомби, бездумно подчиняющимися анонимным манипуляторам, — на этот вопрос ответит следствие. Но сам феномен зомби-террористов нужно заметить, осмыслить и искать ему противодействие. Это очень опасное явление, это страшная технология, превращающая в преступника случайного человека. Обычной оперативной работой такого не выявишь — до звонка была тихая законопослушная бабушка-соседка, а после звонка она идет покупать петарды или ингредиенты для «коктейля Молотова». Чтобы такие случаи исключить, придется искать новые подходы.
Еще одна проблема, на которую, к сожалению, принято смотреть сквозь пальцы, — это ответственность бизнеса в вопросах безопасности. Опять же, это вопрос к следствию, почему так заполыхал развлекательный комплекс. Вполне допускаю, что в этом конкретном случае все системы пожаротушения, дымоудаления и эвакуации работали без перебоев, но горючего, которое способны пронести на себе несколько человек, оказалось достаточно, чтобы сокрушить все барьеры для распространения огня.
И, как показывает практика больших пожаров — а они, к сожалению, происходят в России чуть ли не ежедневно, — чаще всего бизнес просто экономит на безопасности. А контролировать его нельзя: мораторий на проверки вновь продлен. В результате нарушения выявляются уже после пожара. Очень надеюсь, что рано или поздно мораторий на проверки будет отменен в части безопасности товаров, услуг и самого производства.
О подходе к обеспечению безопасности массовых мероприятий говорить не стану — против внезапно появившихся боевиков с автоматами ни рамки металлоискателей, ни самые подготовленные охранники не помогут. Но опять же, следствию предстоит выяснить, все ли необходимые меры были приняты. А анализ теракта, вполне возможно, послужит появлению новых методических указаний.
Вполне возможно, что какие-то мелочи смогут значительно повысить защищенность и объектов, и собравшихся там людей. Например, могут появиться противотаранные устройства на подъездах к большим развлекательным и спортивным сооружениям вместе с требованием досмотра каждого подъезжающего автомобиля. А может быть, проезд к местам скопления людей вообще будет запрещен — если бы люди с оружием шли под объективами камер метров триста, оставалось бы время среагировать.
Что же до идеи возвращения смертной казни как средства, способного остановить потенциального террориста, то все не так просто, как хотелось бы. Ответьте себя на вопрос: остановит ли перспектива смерти смертника, сознательно обвязавшегося поясом со взрывчаткой? Остановит ли зомби-террориста, загипнотизированного профессиональным мозголомом-манипулятором? Но идущего на преступление за деньги, с расчетом тратить их, проживать, то есть жить, — да, остановит.
Однако физическое уничтожение преступника — это уничтожение и источника информации. Российская правоохранительная система знает сотни случаев, когда осужденные, отсидевшие десятилетия, давали в местах заключения показания, позволяющие раскрыть другие преступления. Казненный преступник, увы, уже никаких подельников не сдаст — они останутся на свободе.
Но, конечно, если общественное мнение будет твердо требовать возвращения смертной казни, то действующий мораторий возможно отменить — для этого потребуется внести поправки в Конституцию. В конце концов право — это живая материя, которая изменяется в соответствии с изменениями отношений в обществе.
Наконец, проблема, вызывающая самую большую тревогу, — самая настоящая социальная бомба в подбрюшье России. Не делая скоропалительных прогнозов о неизбежной причастности к теракту украинских спецслужб — выявить эту связь также предстоит следствию, твердо скажу, что к преступлению причастно… само украинское общество.
Уже давно наблюдаю, как общество буквально требует от киевского режима совершения преступлений. После обстрелов мирных российских городов украинские паблики наполняются кровожадными комментариями. И после теракта — то же самое: десятки тысяч радостных смайликов и тысячи комментариев с горячим одобрением произошедшего. А еще — циничные в своей игривости шуточки, пожелания смерти детям, женщинам и старикам, раздолье бесчеловечных фантазий. Нормального человека этот поток хтонической, первобытной ненависти и страсти к разрушению может шокировать.
Вполне понимаю, что не все украинцы сошли с ума, но мейнстрим задают именно крикливые и агрессивные нелюди, требующие невинной крови, массовых убийств, геноцида. И киевский режим, как и отдельные его силовые и разведывательные структуры, идет на это в угоду крикунам. Это нацизм. И пока он не будет искоренен, нам никогда не жить в покое. Денацификацию придется проводить до конца, это неизбежно.
Итак, следствие сейчас делает свою работу. Делает, поверьте, профессионально, грамотно, старательно. Уверен, что все виновные будут установлены и наказаны. Нам же неплохо бы посмотреть чуть шире на вопросы, которое ни одно следствие не разрешит. Подходы к их разрешению придется искать нам, обществу.
