За 36-летнюю историю группы музыканты в ней менялись достаточно часто. С 1987-го по 2000 год солистом коллектива был простой кызылординский парень Батырхан Шукенов, который исполнил самые известные хиты «А’Студио» — от всем известной «Джулии» до песни «Нелюбимая».
Его неожиданная смерть в 2015 году повергла в шок всю музыкальную общественность страны. Прошло 8 лет, но до сих пор многие музыкальные критики сходятся во мнении, что с уходом Батырхана Шукенова коллектив потерял не только свою идентичность, но и стал похож на многочисленные группы-однодневки.
Очередная годовщина его ухода стала поводом для разговора с родным братом Батырхана Шукенова. С ним я встретилась в Кызылорде. В городе, где до сих пор проживает мама певца. С вопроса о ней и началось наше интервью с Бахытжаном Шукеновым.
«Для мамы Батыр просто уехал на гастроли»
— Бахытжан, как сегодня себя чувствует мама Батырхана? Часто воспоминает сына?
— Наша с Батырханом мама чувствует себя хорошо, ей уже 87-й год. Она прекрасно выглядит, довольно-таки хорошо себя чувствует. Все, что можно было в плане здоровья, Батыр при жизни для нее сделал. Очень много хорошего. Мама проживает со мной и моей супругой в Кызылорде. Она вспоминает о Батыре, когда слышит его песни или видит его по телевизору. В эти моменты мы начинаем думать о нем, спрашивать у мамы, как она себя чувствует. У нее такое чувство, что сейчас Батырхан где-то в Москве, Америке, России, на гастролях. Как-то так, поскольку Батыр рано покинул отчий дом. Сразу после школы он уехал в Ленинград поступать в Институт культуры. А дальше — начался его творческий путь. И привычка, что он где-то на гастролях, осталась. Да и я нет-нет, но перебираю о нем информацию в Интернете, социальных сетях. Главное, что мама рядом с нами, это самое важное для нас сейчас.
Спустя три года после ухода из жизни Батырхана Шукенова, в 2018 году, на его родине, в Кызылорде, в одном из городских парков открыли памятник певцу. Скульптурный образ Батыра был взят из клипа на его песню «Отан Ана» («Родина-мать». — Прим. ред.). С тех пор сюда «не зарастает народная тропа»: здесь загадывают желание на счастливую жизнь молодожены, за «благословением» артиста приходят начинающие исполнители, делают фото на память жители и гости города.
— Кто был инициатором установки памятника? Как часто вы там бываете?
— Памятник брату установили недалеко от Дворца пионеров, где он делал свои первые шаги в музыке. Инициатором памятника был тогдашний аким Кызылординской области Крымбек Кушербаев. И только благодаря ему был реализован этот проект. Скульптор памятника, казахстанец Мурат Мансуров, все сделал с душой, работа длилась практически год: по габаритам, размерам саксофона было очень много нюансов. И парк ожил, потому что он был совсем в заброшенном состоянии. Сейчас этот парк — излюбленное место кызылординцев. Наша семья практически каждые выходные приходит сюда. Возлагаем цветы. Гуляем просто так. Вот…
— Вернемся в детство Батырхана. Как он учился в школе, почему выбрал музыку?
— Батырхан учился в школе посредственно: «тройки», «четверки», «пятерки». Все оценки присутствовали в его школьном дневнике. Мы, конечно, не особо любили какие-то школьные предметы, за исключением нашего с Батыром старшего брата. Он как раз учился очень хорошо. Можно сказать, на «отлично». Музыку мы не выбирали. Она нас сама выбрала — всех троих. В то время наш старший брат уже занимался в школьном ансамбле. И учитель музыки, Борис Михайлович Боровиков, начал потихоньку подтягивать всех своих. Сказал нашему старшему брату: «У тебя есть братишка? Давай его к нам в музыкальный ансамбль! Будем учить музыке». После и я присоединился к ним. В этом же ансамбле играл на бас-гитаре. Наш старший брат — на духовых, на кларнете. Батыр — на клавишных инструментах. Не было такого, чтобы мы выбирали, чем нам заниматься — спортом, изобразительным искусством или музыкой. Просто была возможность играть в ансамбле, учиться музыке.
У Батырхана были склонности к вокальному искусству, он любил перепевать музыкантов того времени. Помню, перепевал «Песняров», индийские композиции из известных фильмов. Именно так проявлялась его тяга к искусству. Наши родители никогда не препятствовали тому, чем мы интересовались, и тому, что мы выбирали. Все-таки музыка — это искусство, воспитание, эстетика, этика. И все остальное вкупе. В те 70-е годы все было заточено под коммунизм, комсомол. Если человек выбирал музыку, творчество, то для него это было самое главное. В отличие от сегодняшней ситуации в музыке…
— Каким ваш брат был в детстве: хулиганил или, наоборот, был тихим и спокойным мальчиком?
— Шалости случались редко, потому что мы практически каждый день занимались музыкой. Утром мы ходили в школу, а после уроков собирались в оркестровке на первом этаже. И каждый занимался своим делом: кто-то разучивал какие-то произведения, кто-то раздувался, кто-то просто писал ноты. Но между делом Батыр занимался спортом: увлекался велоспортом, боксом, футболом. Любил погонять на мотике по двору. Но такое происходило очень редко, поскольку на всякие такие вещи не было времени. Брат был спокойным, и в то же время очень живым мальчишкой. Очень много двигался, был энергичным. Всегда хотел что-то новое пробовать, делать, идти вперед. Помню, у нашего соседа по двору был мотоцикл. И вот с него 2–3 раза Батыр падал, но все равно в итоге научился ездить на двухколесном. Наверное, вот это свойство его характера — пробовать новое — привело к тому, что он добился таких больших успехов в музыке.
— Поговорим о музыке. Саксофон. Почему в свое время именно этот инструмент выбрал Батырхан?
— Это случилось неожиданно. В школе мы в основном исполняли классическую музыку. Прокофьева, Свиридова. Как говорится, если бы не беда. У нас в ансамбле в то время произошло одно трагическое событие — ушел наш руководитель. И областное управление культуры решило все-таки поддержать наше начинание и пригласило к нам в ансамбль другого человека. Более молодого, перспективного, Леонида Александровича Пака. Он был музыкантом другого склада, другого направления. Не играл классику, а играл джаз, любил популярную музыку. Тогда он уже руководил эстрадным оркестром, который назвался ВИА «Молодые». И он пригласил свой оркестр. Ребята сыграли пару произведений, которые тогда уже звучали и были переложены на инструментальную музыку. Это были «Битлз», какие-то вещи Чарльза Паркера и Луи Армстронга. Именно Леонид Александрович наглядно показал нам, какую музыку он играет, чему он нас сможет научить. У него была огромная фонотека джазовой музыки. Помню, он сказал: «Если хотите, будем играть такую музыку. Если не устраивает, то нет». Ну, и мы начали слушать уже такую музыку. И Батыр в том числе. Он начал играть в оркестре «Ритмы молодых» в качестве саксофониста. И потихоньку, вот так незаметно влился в джаз. Саксофон сам по себе — инструментальный, солирующий инструмент, где можно выразить свои мысли, идеи, желания. Наверняка и Батыра затянул этот инструмент, поскольку именно через него можно выразить себя, показать себя, можно индивидуально работать.
— Помните первые заработанные деньги брата? На что он их потратил?
— Про первый его заработок точно не помню. Знаю, что когда Батыр учился в Ленинграде, он очень долго копил деньги, чтобы купить себе знаменитый саксофон «Сельмер». Помню письма, которые он писал нам. Звонил и говорил: «Я нашел оригинальный саксофон, купил его у человека, который работал в оркестре «Веселые ребята» у Леонида Утесова». Он этим так гордился. А дядька, который ему продал саксофон, просто ему сказал: «Ты только на нем играй хорошую музыку, нужную музыку. Главное, чтобы эта музыка была тебе по душе». Это был редкий инструмент, и если мне не изменяет память, то на тот момент в Советском Союзе таких саксофонов было то ли 3, то ли 4 экземпляра. И это его первое приобретение было вот таким знатным и очень символическим.
«Батыр никогда не работал под фонограмму»
Несмотря на популярность, Батырхан Шукенов вел достаточно закрытый образ жизни. Не стремился афишировать подробности личной жизни, мало с кем дружил. Официально он был женат один раз. На своей соотечественнице. Но этот брак был быстро расторгнут. С гражданской женой Екатериной, матерью своего единственного сына Максута, певец общался до последних дней. Именно Батырхан настоял на том, чтобы они переехали в Америку. Там певец даже начал строить общий дом, но у судьбы оказались другие планы…
— Вы общаетесь с сыном Батырхана? Он приезжает в Казахстан, общается с бабушкой?
— Максуту сейчас 23 года. Парень очень похож на брата: его смех, его мимика, его движение рук. Сейчас Максут проживает во Флориде. Он окончил колледж по специальности звукорежиссер. Пошел в своего отца, работает с музыкой. Очень хочет восстановить песни Батырхана — в архиве много его черновых песен, мелодии, которые брат напевал для своих будущих произведений. Максут пытается над ними работать: что-то положить на бумагу, записать кавер-версии. В общем, парень весь в творчестве. Мы помогаем ему, чтобы он не остался за бортом. В Казахстан Максут приезжает очень редко, по мере своей возможности, если позволяют финансы. Мы с ним частенько общаемся по телефону: созваниваемся, разговариваем, поздравляем друг друга с днями рождений. И с бабушкой он общается очень хорошо, скучает. Все наши родственники с Максутом тоже в контакте. Он обещал, что на следующий год летом приедет в Кызылорду. Главное, чтобы было желание. А у него оно есть. Надеюсь, что он к нам приедет и мы женим его на казашке.
— Ваш брат часто навещал родной город?
— Очень редко. Сказывался плотный график гастролей. Но когда у него появлялась возможность приехать в родную Кызылорду — просто, без группы, концертов, — он всегда это делал. Мы встречали его как большого гостя, создавали для него отдельные условия, потому что он не только для всех, но и для нас был своего рода кумиром. Мы не шумели, тихо ходили, не грузили его своими какими-то вопросами, организация была на высшем уровне, как в хорошем отеле. В родной Кызылорде брат не часто давал концерты. Все из-за того, что Батыр пел только вживую, никогда не работал под фонограмму, это была его характерная черта. Под плюсовку он тем более не работал, за исключением телевизионных съемок. А в Кызылорде технически предоставить все условия для живого концерта было очень сложно. Поскольку нужно было бы специальное оборудование с хорошей мощностью, отличным качеством. А город этим не располагает. Поэтому в Кызылорде он крайне редко выступал.
— Чем его кормила мама, когда он приезжал в Кызылорду?
— Его любимым блюдом был бешбармак (традиционное блюдо тюркоязычных народов из мяса, теста, моркови, лука. — Прим. ред.). Играя еще в «Алмата-студио» и приезжая на гастроли в Кызылорду, он ел мамины беляши и мамин бешбармак. Приготовленный исключительно руками нашей мамы. О предпочтениях брата в европейской кухне не скажу. Не знаю. Могу лишь отметить, что Батыр не любил жареное.
«У Батырхана не было ни хором, ни коттеджей»
Батырхан умел найти общий язык со всеми. Его любили за доброту и честность. И он нашел в шоу-бизнесе близких по духу друзей: «Люблю и уважаю Володю Преснякова и всю его семью, Кристину Орбакайте, Леню Агутина и Анжелику Варум. Со многими поддерживаю приятельские отношения, профессиональные. Мой саксофон звучит в песнях Юрия Антонова, Ларисы Долиной. С Валерием Меладзе и его песней «Сэра» вообще произошел невероятный случай, когда соло было записано с первого дубля. Я даже не слышал саму песню, просто подошел к микрофону и, когда нажали кнопку записи, сыграл импровизацию. На мое предложение переиграть Костя Меладзе ответил: «Батыр, это как раз то, что нужно!» То самое соло и осталось в песне».
После 13-летней работы в «А’Студио» Батырхан Шукенов покинул группу, признавшись, что полностью себя исчерпал. И вернулся к своим корням — к казахским песням. За свою карьеру Батырхан Шукенов записал 18 альбомов и исполнил более 100 композиций. Последней песней певца стала «Мне поможет весна».
— Есть ли неизданные песни Батырхана Шукенова, о чем они?
— Неизданные произведения Батыра до сих пор выходят в эфир. В свое время он работал с ребятами из России, Латвии, Украины. В Казахстане есть черновые наброски его песен. И потихоньку его неизданные ранее произведения можно послушать в Интернете с разрешения фонда имени Батырхана Шукенова. Также сохранились его наброски, мелодии — без текста, без ничего, просто одна мелодия. Все это планируется выпустить. Но это сложный процесс, потому что понять его идею, понять его самого, его настроение, его направление в этой черновой музыке очень сложно. В каком формате он хотел все сделать — минор, мажор. Это переход чего-то к чему-то или это инструментальная музыка. Все это очень большая работа, но она потихоньку ведется. Я думаю, что брат еще порадует нас всех своими неизданными произведениями, которые оставил для нас, и своим исполнением.
— Ваша самая любимая песня из репертуара «А’Студио», когда в ней пел ваш брат?
— Любимых песен из репертуара «А’Студио» в исполнении Батыра очень много. Каждую композицию я знаю наизусть и этим горжусь, потому что все-таки это мой родной брат. Ну а сегодня, когда его уже нет с нами, мой интерес к «А’Студио» практически упал. И стиль у группы уже другой, и другое исполнение, и направление, и другие песни. Уже не то, что было. Группа «А’Студио» в былые годы исполняла очень интересную музыку — смесь национальной музыки с джаз-роком, казахский фольклор был вперемешку с джазом. Это были уникальные музыкальные произведения. И такое создать больше никто не сможет.
— Это правда, что Батырхан изучал различные духовные практики? Почему, как вы думаете, он ими интересовался?
— Он не изучал их. Он, мне кажется, просто искал что-то общее между религией и духовными практиками. Христианством он не интересовался, ему были ближе буддизм и ислам. Он брал что-то доброе, лучшее, хорошее, полезное из этих религий. И нельзя сказать, что он конкретно чему-то поклонялся, он просто искал нужное для себя, своей души. Вот такой у него был интерес к этим религиям. Некоторые СМИ писали, что он якобы ушел в ислам, буддизм. Никуда он не уходил, он был нормальным, простым человеком. За последние 15 лет он вообще изменился по отношению к людям. Брат очень любил людей, просто обожал детей, он приезжал домой с широким сердцем, был рад встрече со всеми родственниками. Подход к человеку у него был уже другой. Возможно, как раз и сказалось изучение этих религий, которые практикуют добро, любовь к народу. И это, наверное, осталось у него до конца его жизни. Я думаю, что в любой религии есть что-то хорошее, что-то плохое, недоброе. И необходимо выбирать то, что тебе по душе. Каждый человек должен быть добрым по отношению к другим. Только так можно построить действительно хорошее общество, в котором нет зла и обмана. Вот и Батыр к этому стремился. Эти каноны он старался соблюдать: добро, любовь, братство. Он всегда старался помогать всем. У него не было ни хором, ни коттеджей, ничего у него не было. У него был его духовный мир, в котором он жил и, если современным языком, кайфовал. Батыр любил приезжать домой, любил родной дом, в котором он себя чувствовал прекрасно. И он всегда говорил, что только дома он мог выспаться, отвлечься, отдохнуть.
— О чем в последние годы жалел ваш брат?
— Последние годы Батыр не то чтобы жалел о чем-то — он плотно занимался открытием школы режиссуры в Казахстане. Это была его очень больная тема. Поскольку в Казахстане много музыкантов и исполнителей, которые не могут себя раскрыть, не могут изготовить хорошую фонограмму, записать песню. Над этим брат очень плотно работал, был даже создан проект здания, сделана спецификация звукового оборудования. Все шло к тому, чтобы началось уже строительство. Но почему-то за 2–3 года до его ухода из жизни все поменялось. И эта его идея, которую он держал в голове, потихоньку начала расплываться. Возможно, об этом он жалел — что не получилось все это воплотить в жизнь. Все так и осталось на бумаге. Я не знаю, возможно ли это сейчас все восстановить. Хотя проектные чертежи, смета — все это есть. Но поддержит ли это все правительство?! Думаю, что если до сегодняшнего дня никто не поднял этот вопрос — создать академию звукорежиссеров — никто, наверное, так и не поднимет эту тему. Для этого необходимо иметь какое-то имя. У нас без имени в Казахстане практически ничего нельзя сделать. Нужны средства, нужны связи. Это очень большая идея и очень большие затраты. Вот эта идея так и осталась не воплощенной для брата.
Батырхан Шукенов похоронен в Алматы на Кенсайском кладбище. На могиле музыканта установлены скрипичный ключ, 52 органные трубы и стела с изображением певца.
