«Может быть, дети уже есть — пусть приходят!»
— Митя, у тебя грядет такая круглая дата. Ты морально готов к этому?
— Конечно, не готов. На самом деле никто не готов взрослеть. Меня спрашивают: а как вам 50-летие?.. А никто не предупреждал ведь! Родители (к сожалению, отца уже нет в живых) не считают своим долгом рассказывать, как это — взрослеть. Не рассказывают, что меняется в твоей голове, как ты меняешься физически, как меняется твое восприятие мира. Это неожиданный процесс, и не во всем приятный. И ты должен с ним совладать, принять его адекватно. Ощущение, что ты в неком положении левитации: как будто проходишь по невидимому канату, лавируя, чтобы не упасть. Стараешься пройти жизнь, не свалившись куда-нибудь.
— А что меняется в восприятии жизни, в эмоциях, в чувствах?
— Есть много положительного. Когда я был маленьким, юным и все предвосхищали миллениум, я думал: мне будет 26 лет, это же уму непостижимо! Какой ужас! Старый, никому не нужный, никчемный человечишка, который вряд ли что-то сможет сказать миру. Про 50 вообще не думал, естественно. Столько не живут. (Улыбается.) А потом, когда я приблизился к этой дате, понял, что живут, и еще как. На самом деле у тебя расширяется кругозор, ты смотришь дальше, глубже, становишься терпимее, лояльнее. Появляется желание все смаковать, оттянуть какие-то моменты, чуть-чуть побольше провести время там, где важно, где хочется.
Но, с другой стороны, физические изменения, с которыми тоже нужно совладать. Например, после 40 я стал хуже видеть, наступила пресловутая пресбиопия. Про нее как-то очень правильно сказала Елена Васильевна Малышева: «Это такая возрастная особенность, когда по ресторану ходят одни очки, чтобы гости могли прочитать меню». И реально это так и есть. Я сделал операцию у доктора Татьяны Шиловой и стал видеть хорошо. Но все равно эти изменения заметны: как будто ты в компьютерной игре оставляешь свои какие-то ресурсы, при этом хочешь их набрать, компенсировать, и что-то получается, а что-то нет. Когда меня вдруг стали называть на «вы» люди, которых я воспринимал как своих сверстников, понял, что все — «здрасьте, мы уже приехали». И потом это становится системой. Ты миришься с мыслью, что выглядишь по-другому. Неважно, как ты мыслишь, как ты одеваешься, как ты общаешься, как ты смотришься, — ты уже другой. И вот это «ты в клубе, кому за».
— Страшно?
— Знаете, нельзя этого бояться. Нужно это принимать как дар. Когда одна моя знакомая спросила: «Мить, сколько тебе лет?» — я вздохнул: «44». Она говорит: «Так! Выпрямил спину, открыл глаза и говоришь: «Мне 44!» — и только так». И тогда я понял, что в каждом возрасте есть свое преимущество, и это круто, когда ты можешь своим возрастом гордиться, быть в ресурсе, наслаждаться и дарить себя. Посмотрите на представителей шоу-бизнеса (и нашего, и не нашего), какой сейчас есть тренд на межвозрастные отношения. Разница в 20–30 лет уже никого не пугает. Таких пар много. Людям это интересно. Когда твой партнер/партнерша старше тебя или младше.
— Вы ищете партнершу старше на 30 лет?
— Нет, нет, младше. Я имею в виду, что это стало трендом. Раньше осуждали, теперь это практически норма.
— Но разве может быть любовь в таких отношениях?
— Конечно, да!
— Если на 30 меньше, то да. А если на 30 больше?
— На 30 больше… Слушайте, любви все возрасты покорны. И потом, представляете, сколько у нас и позднородящих отцов, которые в браке с молодыми девушками.
— Для вас эта схема приемлема?
— Абсолютно. Я считаю, что она жизнеспособна. Если повезло сразу завести семью, когда вы сверстники, и вы идете по жизни гармонично, нога в ногу, рука об руку, у вас и дети складываются, то хорошо. В ином случае никто не говорит, что вы не встретите спутницу. Как только ты становишься старше, вроде как со сверстниками не так интересно. Хочется помоложе.
— Значит, вы запланировали стать отцом в зрелом возрасте?
— Получается, что так.
— Это, быть может, не очень здорово, когда дети рождаются в слишком зрелом возрасте? Потому что ребенку нужен активный папа.
— А я считаю, что главное — вы дали жизнь. Причем я к себе сейчас обращаюсь в первую очередь... Каким образом сложится судьба твоего ребенка, конечно, много зависит от тебя. Но многое от тебя и не зависит.
«Своего ребенка буду учить беречь чужое пространство»
— Предположим, вы станете отцом в 55. Что вы будете говорить своему подрастающему ребенку, как будете его учить жизни?
— В каждом возрасте свои фразы, девизы и векторы. Меня родители научили быть очень занятым. У меня было очень активное детство, помимо того, что я учился в общеобразовательной и музыкальной школах, я ходил на спорт, занимался моделированием техники, очень любил конструировать самолеты, корабли, у меня была большая коллекция моделей автомобилей. Всегда было очень много животных. Я считаю, что ребенок должен быть все время чем-то занят, для того чтобы он развивался. Я не знаю, как буду воспитывать своих, большинство чужих сейчас сидят в гаджетах. Я с ужасом думаю, что мой ребенок тоже будет пропадать в лучшем случае в каком-то квизе, в худшем — в какой-то не очень потребной игрушке. Опять же, кто на что учился. Как ты ребенка мотивируешь, куда ты его направишь.
— Чего вы точно будете избегать как родитель?
— Совершенно точно своему ребенку скажу, как только он начнет говорить, что в общественных местах ты не можешь разговаривать громко и играть в свои привычные игрушки, не можешь распоряжаться пространством и вниманием других людей так, как если бы это было твое пространство. Я являюсь свидетелем (я не родитель, и, скорее всего, меня кто-то сейчас осудит) большого количества поведения пап-мам, когда они позволяют абсолютно все, как будто ребенок находится в своей комнате. Я считаю, что нужно объяснять: «Ты не можешь громко обсуждать здесь свою игрушку, тем более включать свой гаджет или смотреть любимый мультфильм без наушников, который всем остальным не интересен, потому что ты не дома. Ты должен уважительно относиться к покою и дистанции других людей. У них свой мир». В то время как некоторые родители на других вообще плюют. То есть это отношение не ребенка, это отношение родителя. Они плюют на окружающих, защищаясь тем, что ты родитель. Прекрасно! Но это же не значит, что не надо воспитывать своего ребенка.
Сегодня он включит громко гаджет, а завтра не будет беречь ваш сон, потому что он приведет любовницу и у них что-то случится. Для меня это звенья одной цепи. Поэтому я точно своего ребенка буду учить, что общественное место — это общественное место. Я не имею претензий к тем, у кого грудные дети, к ним вопросов нет. Но когда ребенок (а они рано начинают сейчас говорить, соображать и действовать) подрос, я считаю, что с ребенком нужно говорить на взрослом языке, объяснять ему, что он должен делать, а чего не должен.
— Вы допускаете, что у вас уже могут быть дети? Всем же артистам сватают внебрачных детей.
— Может быть, и есть. Пускай приходят. Но кто у меня точно есть, так это крестник, и не один. Недавно был день рождения Игоря Волкова-младшего, это сын известного хоккеиста Игоря Волкова. Он идет уверенно по стопам отца, делает большие спортивные победы. Я говорю: «Что ты хочешь на день рождения?» — «Мне не нужно ничего, я коплю на форму, на тренера, на лед». Я перечислил ему деньги.
— Какой хороший крестный!
— На мой взгляд, крестные — это люди, которые приходят в сложные моменты, когда нет родителей, не дай бог. Что-то посоветовать в ситуации, которую ты не можешь обсудить с родителями. Но вот есть я, и со мной можно все обсуждать.
— Вы стали крестным по религиозному убеждению или просто предложили?
— Предлагали, и я не отказывался. У меня трое крестников. И просятся еще. Но: «Понимаете, я один». К сожалению, некоторые из моих знакомых просят стать крестным их детей, чтобы у них был крестным артист. Но я могу сказать, что меня лучше не звать — могу слинять. У меня крестный, мой, которого я не вижу уже несколько десятилетий. Я как-то живу без него. Но пока со всеми своими крестниками я общаюсь.
— А ваш крестный пропал почему?
— Он живет в другой стране, и вообще это отдельная история. Я крестился, будучи в сознательном возрасте, в католической церкви, крестный мой — святой отец Убальдо Орланделли, с которым я был очень дружен и с которым мы объездили не один приход. Я играл на органе и делал все то, что должен делать человек, находящийся в миссии со святым отцом. К сожалению, не помню название деревни в Новосибирской области, там была большая немецкая диаспора, и впоследствии там построили костел. И поскольку я имел к этому непосредственное отношение, я немного этим горжусь.
«У меня была религиозная юность, и я даже мог стать монахом»
— Как вы пришли в католичество?
— Это был объяснимый поступок. Моя старшая сестра училась в консерватории по классу скрипки и увлекалась старинной музыкой. Тогда в Новосибирске хотя и была прекрасная филармония, но залов, где можно было играть, было мало. Концерты проходили и в католической церкви тоже, она тогда была одна-единственная — на правом берегу. И вот Света стала туда приезжать, познакомилась с приходом. Тогда было такое время, я называю это «религиозной интервенцией», в Россию стали приезжать все — протестанты, католики, кришнаиты. До этого был вакуум религии, РПЦ еще не расправила плечи, а у людей уже была потребность в вере. Если помните, пустующие в то время ДК были заняты службами, причем самых разных конфессий. Это время как раз совпало с тем, когда я юный искал ответы на вечные вопросы. Мне было лет 16. И как-то получилось, что Света привела меня в католическую церковь. Наверно, меня еще привлекли эта мистерия и антураж, которые присутствуют в костелах. К тому же у нас нерелигиозная семья, но родители нас не ограничивали в выборе. Я стал приходить в католическую церковь вместе с сестрой. Там тоже за рукав никто не тянул, хочешь — приходи, хочешь — не приходи. У меня появился новый круг общения, иностранцы, итальянцы, которые приезжали с миссией, студенты, с ними было интересно. Это были совершенно другие люди, совершенно другой культуры, другого языка. Я стал вовлекаться и в какой-то момент понял, что мне нужно креститься. Я прошел Катехизис, прошел все таинства, каждую неделю ходил на мессы, исповедовался. У меня была очень религиозная юность, я даже мог стать монахом. Но видите, не случилось.
— Уже до монашества доходило?
— Да, клянусь. Но крестился я не сразу. Крестить меня должен был епископ новосибирский Иосиф. Я пришел и сказал: «Вы знаете, я не готов. Я не верю». Они не удивились, потому что вопрос веры, он такой: либо ты веришь, либо ты не веришь. А я испугался. Но все же спустя время пришел и крестился. И то, что я некрещеный посещал церковь, — это никого не волновало, потому что ты изъявляешь желание присутствовать... В деревнях, куда мы приезжали, нас встречали как «явление Христа народу», потому что священника у них не было десятилетиями. И вот приезжает настоящий католический священник, который говорит по-русски. Нам всегда были рады, к нашему приезду пекли хлеб, приносили огромные сбитни сливочного масла, яйца. Мы уезжали оттуда как будто с рынка или от близких родственников. Люди настолько были благодарны за то, что приехал священник и отмолил, отпустил грехи, помог, выслушал, провел мессу, причастил. Это, конечно, уникальный опыт.
— Значит, сестра Света привела вас в католичество, а сама уехала в Италию. А несколько лет назад вы купили там домик очень хороший...
— Все прозаичнее. Света всегда жила музыкой, как и я, но она музыкант с высшим образованием, окончила две консерватории — Новосибирскую и Миланскую. Она уехала в Италию на стажировку. Старинная музыка — больше европейская. Я не знаю, как мы ее отправляли! Отец где-то купил доллары, непонятно, на какие деньги, купили новый инструмент, посадили ее на поезд. Думаю, мы все понимали, что это билет в один конец. И вот она уже 40 лет живет в Италии.
— Не тяжело ей сейчас там?
— Нет. У нее все хорошо. Она работает, у нее семья, в свое время вышла замуж, родила двоих прекрасных сыновей. Один сейчас преподает физику в Голландии, другой работает в Швейцарии программистом. Человек, который умеет работать, выживет везде. А человек, который родился в СССР, тем более. Света может все. Помимо основной своей профессиональной деятельности — гастролей с симфоническими оркестрами — она может отремонтировать инструмент, шкаф, сшить себе концертный костюм, обустроить дом, она прекрасно готовит, об этом вообще молчу.
— А домик-то, домик?!
— В какой-то момент, после 20 лет брака, у сестры был непростой период в отношениях с мужем, и она попросила помочь ей купить свою недвижимость. Это было лет 10 назад. Я выделил какой-то бюджет, и она выбрала практически заброшенный фундамент со стенами без окон, без дверей. Это нельзя назвать палаццо. Это добротный старинный 300-летний фундамент и стены, которые она своими руками обустроила. Он не очень большой, не в самом дорогом месте Италии, но это ее собственный дом, она в нем живет. Я периодически приезжаю к Свете, все-таки это моя семья.
— Старшая сестра вас в свое время нянчила?
— Ну да, наверно, когда я был меньше. Но и лупила иногда. (Смеется.) У нас разница в 7 лет, и в детстве были конфликты. Какие, я не помню. Дети неминуемо ссорятся, в том возрасте это нормально.
«Не гинеколог — но посмотреть могу»
— Зато вырос хорошим человеком. Мог стать монахом, но не стал. А стал детским врачом, педиатром.
— Да, совершенно верно.
— Эта профессия с вами навсегда?
— Это как вторая кожа. Когда ты однажды переболел каким-то вирусом, выработался иммунитет, и это с тобой навсегда. Знания не уходят. Если вы что-то знаете, то знаете навсегда. Все, что касается вашего тела, сознания, функций, — это все встраивается в подкорку, ты понимаешь, как работает твой организм. Осознаешь, насколько ты живой и как ты устроен.
— Когда-то в жизни была необходимость выступить в качестве педиатра? Кто-то звал в сложную минуту?
— Меня лучше не звать. Профессия врача — это прежде всего практика. А я более 25 лет этой сферы не касался.
— Но экстренная ситуация?
— Это серьезная заявка — помогать чужим детям. Мой совет — идите к профессионалам. Благо у нас большое количество институтов в стране, которые выпускают много врачей. Медицина — динамическая, развивающаяся наука, ее надо познавать в моменте. Конечно, я знаю какие-то вещи. Я как персонаж моего любимого анекдота: «Скажите, пожалуйста, вы гинеколог?» — «Нет, но посмотреть могу».
— Как появился «Хай Фай» в жизни юного педиатра?
— Я понял на третьем курсе, даже на втором, что медицина — это не мое. Это благороднейшая из профессий, но она сопряжена с такой ответственностью, что идти туда нужно по призванию. Тогда я решил, лучше я буду заниматься тем, чем всегда хотел заниматься. А я всегда, сколько себя помню, хотел быть артистом, мечтал быть в центре внимания. Когда у родителей были праздники, я пел, танцевал. Когда я оставался один дома, я включал пластинки, переодевался, выступал «на зеркало». Единственное, чего я не понимал: каким образом я, человек, который живет в Новосибирске, в обыкновенной хрущевке, попаду в телевизор? Но когда ты мотивирован и очень зациклен на своем, бьешь в одно и то же место, рано или поздно с тобой это происходит. Если я начну рассказывать, как я попал в группу, — это долго.
— Однако из Новосибирска вы рванули не в Москву, а в Америку. Этот путь в шоу-бизнес проще и короче?
— Я окончил музыкальную школу, неплохо играл на фортепиано и сочинял свою музыку. Когда мне было 20 лет, у меня появилась возможность поехать в США. Мне сделали официальное приглашение, я получил визу. Думал, поеду в Чикаго, буду записывать музыку. Взял академический отпуск в медицинском институте на третьем курсе, полетел сначала в Англию, потом в Америку. Приехав в Чикаго, я понял, что меня там никто не ждет. Это был февраль, Чикаго — ветреный город, мне, сибиряку, и то было холодно, я заболел. Денег не было. Я приехал за музыкой, но предыдущие договоренности рассыпались. Я стал хиреть, никнуть, вянуть, а нужно было жить и радоваться жизни. Пошел работать.
«Понятия не имел, что такое ремесло может приравниваться к эскорту»
— В Штатах для гастарбайтеров две работы — клининг и уход за пожилыми. Вы чем зарабатывали?
— Я расскажу историю, которую немногие знают. Когда я уезжал из Новосибирска, моя мудрая мама Тамара Павловна отдала меня на курсы массажистов. Меня обучал слепой массажист, а это лучшие учителя из возможных. У меня до сих пор лежит диплом специалиста массажа Министерства здравоохранения, я окончил курсы. И вот я в Чикаго. Сейчас ты путешествуешь, у тебя есть кредитная карта, наличные, друзья, телефон, ты понимаешь, что не пропадешь. Тогда с совершенно «голой задницей», очертя голову, через всю планету во имя своей мечты — это было очень смело. Когда ты молодой, тебе море по колено и горы по плечу… Нужно было зарабатывать. Захожу в магазин, беру бесплатную газету с объявлениями «требуется». И вижу: «требуется уборщик, зарплата 6 долларов в час». Это была самая низкая зарплата в США в то время. Звоню, говорят: «Приезжайте». Благо у меня английский был уже неплохой — до этого полгода провел в Англии. Правда, это был британский английский, и все над ним посмеивались. Я начал работать: чистил офисы, производственные помещения, кол-центры. И это была каторга, если честно. Приехал за музыкой, а в итоге с пылесосом в руках. Я, мальчик из интеллигентной семьи, обучающийся в медицинском институте, вдруг нахожу себя на такой работе. Причем выматывался, работал много. Надо было выживать. И тогда я понял, такой жизнь быть не должна, раз тут меня никто не ждет, я должен выжить здесь и сейчас. Это был колоссальный опыт. К тому же я узнал совершенно другую страну, культуру, людей.
Но через время я вспомнил: у меня же есть диплом массажиста. Я даже немного практиковался в Лондоне на друзьях. И тогда понеслось!
Я беру эту же газетенку, в ней есть купон на бесплатное объявление. Я его вырезаю, заполняю «русский массажист, практиковался в Лондоне», отправляю объявление. Мы с друзьями в Чикаго снимали комнату в пятикомнатной квартире в жутком районе Pilsen. Мексиканский районишко, неблагоприятный, на улице могли даже прибить. Но в квартире каким-то чудом стоял факс, и вот однажды мне звонят и говорят: «Здрасьте, мы получили ваше объявление, но вы должны нам подтвердить ваш диплом». Каким-то образом я нахожу редакцию русской газеты, присылаю им факс с просьбой перевести и заверить мой диплом. Они мне отвечают, помогают, я все это отправляю в редакцию. И, о чудо, мое объявление выходит в газете!
— И тут вы ловите за хвост птицу американской удачи?!
— Тут началось то, о чем снимают кино. Я понимаю, что могу зарабатывать не 6 долларов в час, а 50 как минимум. Но одновременно разворачивается история, о которой меня никто не предупреждал. В СССР никто не заикался, что профессия массажиста за границей может приравниваться к эскорту. Клянусь, я понятия не имел, что это может так обернуться! И я стал заложником этого стереотипа: многие после массажа ждали «продолжения». Я попадал в неприятные ситуации, выбегал из квартир с выпученными глазами, меня оставляли без денег, проклинали, выгоняли.
— А вы были решительно не согласны работать эскортником?
— Я бы, может быть, сейчас этим и занялся. Но тогда… (Смеется.)
— Тогда был молодой и красивый. А девушки…
— Там были разные люди, но взаимной симпатии, как правило, не возникало.
— И как же вы вышли из этой ситуации?
— Я научился давать отпор. Я стал ездить с газетой, и если мне поступали подобного рода просьбы, я говорил: «Стоп, смотрим внимательно газету. У меня объявление идет в разделе «services», что значит «услуги». Вам надо пойти в рубрику «adult services». Пожалуйста, не путайте».
В какой-то момент я наработал пул постоянных клиентов. Это были благополучные, очень интересные американцы, которые меня ценили исключительно за руки. А руки у меня были хорошие. Я приезжал в красивые квартиры, дома, общался с людьми, проникался совершенно другой культурой. Мне было очень интересно. Еще и деньги за это получал.
— То есть в Штатах вы получили такую прививку любви к родине, что в итоге вернулись?
— Прививка у меня всегда была. Я родился здесь, получил образование, здесь я работаю, стал известным. Но я всегда много путешествовал, пытаясь познать мир. Ведь чем более ты информирован, тем более ты подкован и интересен. Меня всегда интересовало, как люди живут в других странах, как они себя чувствуют, какие у них традиции, обычаи, еда.
— А массажистом в Штатах быть не захотели?
— Я подумал, зачем искать что-то на стороне, если у меня есть собственный бэкграунд, корни, страна. Но я понимал, что я должен вернуться, я не просто так брал академический отпуск. Я не уезжал раз и навсегда. Я уезжал попробовать себя в музыке.
«Как врач таких налогов бы не платил, как плачу сейчас музыкантом»
— И вот проходит несколько лет, ты выходишь на сцену, рядом с тобой стоят Алла Пугачева, Валерий Леонтьев. Как они тебя приняли?
— Как родного. (Смеется.)
— Серьезно?
— Этих артистов я увидел гораздо позже. С Валерием Леонтьевым так и не выступил на одной сцене. С Аллой Пугачевой несколько раз пересекались. С Ириной Александровной Аллегровой выступал на нескольких концертах, общались. Но дело не в том, как они тебя приняли, а в том, как ты себя чувствуешь на сцене. От этого зависит, как люди относятся к тебе. Я всегда чувствовал, что на своем месте.
— Подводя итог, можно сказать, что вы могли стать врачом, монахом и проституткой, а стали музыкантом. Не жалеете?
— За 25 лет с тех пор, как я окончил медицинский институт, многие мне говорят: «Ну вот, получается, что зря на вас государство потратило столько времени, столько денег». А я говорю: «Скажите спасибо! Во-первых, вы не приобрели неблагонадежного врача. Но самое главное, что я бы как врач, наверное, столько налогов не платил, сколько я плачу как музыкант. А это важно».
Когда я окончил медицинский институт и приехал в Москву, я поступил во ВГИК, но не проучился там ни дня, поскольку у меня было приглашение стать участником одной еще пока неизвестной группы. С тех пор моя аудитория растет, и я все больше убеждаюсь, насколько важно иметь связь и поддержку тех, кто действительно тебя ценит и любит. Когда мы начинали ездить с группой с гастролями, это была совершенно другая страна. Люди быстро забывают о том, как мы поменялись в лучшую сторону, насколько изменилась Россия. Не было нормальных дорог, современных аэропортов, новых самолетов, звездочных гостиниц, элементарного сервиса, ничего. Однажды, улетая из Новосибирска в Москву, я услышал, как стюардесса впервые произнесла фразу «уважаемые дамы и господа». По салону пронесся хохот и издевочки — никто не считал себя за «господ». Сейчас люди учатся уважать друг друга, собственное время и ресурсы. Я очень благодарен за те возможности, которые я получил здесь.
— И вы чувствуете себя как в вашей песне «На вершине мира»?
— «На вершине мира» — совершенно фантастическая песня. Мне так приятно, что мы предвосхищаем тренды. Клип на этот сингл мы сняли в 2019 году. Волею судеб оказались на самом крупном в мире атомном ледоколе «50 лет Победы». Долго согласовывали эту возможность. Провели неделю в экспедиции с настоящей командой. Мы не были туристами, были частью экипажа, при этом сняли красивый клип, вели блог. Сегодня много говорят о Русском Севере, организуют туры в Арктику, а мы посетили ее еще 5 лет назад и зафиксировали это путешествие на экранах. И сняли в этом видео премьера Большого театра Дениса Родькина и балерину Элеонору Севенард. Горжусь!
— Скажите еще, что за перстень вы постоянно крутите на пальце?
— Я его трогаю, потому что он немного вращается. Это серебряный перстень Thomas Sabo, голова хищной птицы, то ли беркут, то ли сокол, то ли орел.
— Подарок от дорогого вам человека?
— Да.
