Знал ли, догадывался ли англичанин Оруэлл, под конец разочаровавшийся в слишком многом и всю жизнь зарабатывавший изнурительной поденщиной, что слава его окажется столь велика? Колоссальна! Согласно опросам, книги пяти авторов признаны самыми популярными в мире: Библия, Маркс, Достоевский, Толстой и Оруэлл. Рядом еще, понятное дело, находится Мао Цзэдун. Оруэлл расположился на втором месте в списке величайших писателей второй половины XX века.
А роман «1984» — это буквально настольная книга нашего времени. В 2017 году он бил все рекорды продаж в США. В прошлом году в России его продажи на цифровых носителях выросли на 45%, войдя в премиальную тройку. Да и в целом «1984» стабильно находится в лидерах книжных продаж. Даже будучи в Иране, на книжных выкладках я везде встречал этот роман.
Меж тем это не лучший текст даже у самого Оруэлла. Тот же «Скотный двор» куда симпатичнее. Да и некоторые его эссе более убедительны. В списках антиутопий Оруэлл тоже не был лидером. Сам он признавался, что читал великий роман Евгения Замятина «Мы». Напомню, тот был написан в 1920 году, а издан на английском языке в 1924-м, во многом став реакцией автора на пребывание в индустриальной Англии. Да, Замятин был первым.
Оказался ли роман Оруэлла лучшим в жанре антиутопии? Сомневаюсь. Тот же Карел Чапек в своей «Войне с саламандрами» был куда ироничнее, тоньше, изящнее. Если же мы говорим о современном контексте, то актуален текст Дэйва Эггерса «Сфера». Ну и, конечно, ближе всех к истине оказался Олдос Хаксли: его «О дивный новый мир» великолепен. К слову, Хаксли преподавал Оруэллу французский язык в Итонском колледже — такие вот пересечения.
Тогда почему Оруэлл? Sad, but true — как пелось в одной песне. Оруэлл непрерывно искал правду, и в том нет никакого пафоса. За ней он отправлялся в социальную преисподнюю, и, как пелось в другой песне, нижнее днище нижнего ада ему казалось не так глубоко. Об этих скитаниях, терзаниях, поисках рассказано в его книге «Дорога на Уиган-пирс». Социальное дно там не просто убедительно — оно выпукло убедительно. Оруэлл почти сравнивается здесь с лучшими образцами русской прозы — Горького и Гиляровского.
При этом ему, человеку левых, троцкистских, взглядов, кидают обвинение в том, что под конец жизни он назвал имена 37, по его мнению, неблагонадежных англичан. Тех, кто исповедовал коммунистические взгляды и мог навредить Британии. Так где же тут, спрашивается, несгибаемый борец Оруэлл? Соглашусь, да, но лишь отчасти. Ведь не станем забывать, что как минимум 25 лет своей жизни он оставался верным своим взглядам, блюдя независимость, что сурово карается в мире, где казаться важнее, чем быть. И в данном контексте Оруэлл действительно противостоял миру будущего — миру постправды.
Так о чем же написан роман «1984»? Есть соблазн сразу же заявить, что это текст о тоталитарном Советском Союзе. Уже с первых страниц в описании Большого Брата — «человека лет сорока пяти, с густыми черными усами» — мы можем узнать Иосифа Сталина. Противостоит ему отступник и революционер Эммануил Гольдштейн — в нем легко угадываются черты Троцкого. Однако только ли это текст о Советском Союзе? И для чего «красному» клеймить, обличать «красных»? Сугубо из-за обиды за Троцкого?
Если мы отбросим стереотипы, то увидим, что Оруэлл, как и Замятин, в первую очередь писал о Британии. Осуждение ее беспощадной колониальной политики есть также и в его эссе, и в романе «Дни в Бирме». Тут важно помнить, что Оруэлл (урожденный Эрик Блэр) появился на свет в Индии, а позднее служил в Бирме. Отец его занимался опиумом для Китая. В общем, симпатичный набор, чтобы критически взглянуть на колониализм.
Есть и версия, она высказана Энтони Бёрджессом, автором «Заводного апельсина», что Большой Брат вдохновлен рекламным щитом образовательных курсов Bennett’s. Согласно другому мнению, прообразом стал министр информации Брэкен. И совершенно точно министерство правды, фигурирующее в романе, списано с BBC, где работал Оруэлл. Не случайно действие происходит в Лондоне.
Фокус в том, что Оруэлл нанизывает на ожерелье черты не советского, а тоталитарного общества как такового. И если не понимать этого, то можно воспринять данный текст сугубо как памфлет обличения, направленный против, чего уж скрывать, России. Мол, смотрите, какие там страсти-мордасти! Собственно, многие так и воспринимают «1984», не вдаваясь в детали. На самом же деле Оруэлл исследует тоталитарное общество как таковое.
Здесь и минутки ненависти, когда научают ненавидеть врага, и зомбирующие телеэкраны, которые в нашей реальности разделились на социальные сети и телевидение. Здесь, конечно же, и любовь, которая подменена сугубо плотской историей. Тут, кстати, Оруэлл тоже ошибся: он пишет, что государство требует от граждан размножаться, а в реальности оно, наоборот, хочет уменьшения численности населения. Неубедителен он и в описаниях того, как ломают человека. Кёстлёр в «Слепящей тьме» явил это куда точнее.
Зато Оруэлл верно предсказывает роль массовой культуры, ставшей важнейшим элементом политики и во многом подменившей ее. Да и сам Оруэлл превратился в хорошо продаваемый элемент поп-культуры. Угадывает он — на примере возлюбленной главного героя Джулии — и то, что в будущем главными борцами за свободы станут женщины.
Однако Оруэлл, несомненно, ошибся в главном. Он полагал, что тоталитарный режим будет навязываться человеку насильно, против его воли. Но это, как видим, совсем не так. Хаксли, опубликовавший свой роман «О дивный новый мир» в 1932 году, понял это одним из первых. В предисловии к книге — уже в 1946 году — он писал, что действительно эффективное тоталитарное государство — это то, где раб с радостью приемлет свое рабство.
Позднее Эдуард Лимонов, апеллируя к Оруэллу, блестяще разложил данный механизм в работе «Дисциплинарный санаторий». Там он показывает, как мир превращает человека в покорного потребителя, подавляя его, делая слабым. Такой мир лишен героев. Оруэлл же, всмотревшись в будущее, этого не увидел. Ему казалось, что человека станут подавлять насильственно, дубинками и слезоточивым газом, станут следить за ним против его воли. На самом же деле человек с радостью отдался своему рабству. Он присягает на верность Большому Брату всякий раз, когда выкладывает истории в социальные сети или проходит Face ID. Он уже раб — и раб добровольный. Он часть матрицы.
Кстати, в одноименном фильме братьев Вачовски многие обратили внимание на Нео — избранного, бросившего вызов системе. Но на самом деле ролевой моделью для большинства является другой персонаж — Сайфер, который знает, что существует в Матрице, но не хочет восставать против нее, потому что так комфортнее. Неведение, говорит он, вот ключ к счастью. Так и живет сегодня большинство людей, воспринимающих мир «1984» как тоталитаризм, хотя на самом деле они присягнули куда более страшной диктатуре — глобализму, мультикультурализму, стирающему идентичность и человека, и страны, и народа. Для этого Матрице даже не надо никого запугивать: многие отказались от своих воззрений добровольно, не захотев быть мыслепреступниками, отдавшись культу успеха. Ведь борьба не выгодна, тогда для чего она?
И, к слову, из текста «1984» так и непонятно, существовал ли Большой Брат, как и Гольдштейн, на самом деле. Возможно, эта неясность присутствует потому, что сам Оруэлл понимал: нет Большого Брата страшнее того, что сидит в самом человеке. И подлинная свобода возможна только после победы над ним. А сделать это ох как непросто. Как видим, для большинства почти невозможно.
