Что важнее: государство или человек?
Перед нашей беседой Зинаиде Александровне вручили Уголовный кодекс РСФСР. Толстый, с вклейками (туда подклеивали вырезки из газеты «Правда», где печатались поправки в УК, потому что новая редакция выходила обычно крайне редко). И начинаем мы разговор именно с разбора этого документа.
— Зинаида Александровна, вы лучше других ориентируетесь в этом документе. Какой лично вам УК нравится больше — старый или современный?
— Хороший вопрос. Но надо понимать, что они отличаются даже подходами.
Современный кодекс открывается разделом преступлений против личности, а советский — преступлениями государственными (такими, как измена Родине). Это смена парадигмы. Началось все с изменений Конституции. Г.Н.Новоселов, профессор нашей кафедры, занимавшийся вопросами конструирования уголовных законов, в том числе в историческом аспекте, считал, что правильная позиция — когда мы занимаемся защитой в первую очередь личности, потом экономики, потом общества и только потом государства. Такая парадигма может казаться спорной. Некоторые считают, что главное — государство, а не человек, и сильное государство обеспечивает безопасность и общества, и граждан.
К слову, я изучала законодательство времен царизма. Там преступления и наказания делились так: за царя, за родину, за веру, потом все остальное.
— Были ли преступления в СССР, которых сейчас нет?
— В УК существовала экономическая глава, которая активно применялась. И вот там были «приписки и искажение отчетности по выполнению планов», «махинации с валютой», уголовная ответственность за частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество и тому подобное. Всего этого теперь нет. Нет также статьи, предусматривающей ответственность за домашнее изготовление крепких спиртных напитков, за тунеядство.
Мне лично жалко, что убрали из экономической главы «обман покупателей». Она какое-то время была в новом кодексе, но потом исчезла. По-моему, зря. Распространенность данных правонарушений в современный период зашкаливает.
— В чем еще отличается подход?
— Возьмем, к примеру, хищение. В УК РСФСР были отдельные статьи за хищение государственного имущества и за хищение личного имущества (если сейчас собственность частная, то тогда она была личная). Давайте сравним санкции. Серьезнее наказывались преступления против социалистической собственности. Были случаи, когда преступник забрался куда-то, совершил одно преступление, но оказалось, что похитил и государственную, и личную собственность. И тогда применяли две статьи за одно по своей сути преступление.
— А можете пример привести?
— Человек проник в кассу предприятия, похитил и деньги предприятия, и личное имущество кассира (часы или другие вещи). Даже если пытались объяснить, что он не мог предвидеть нахождение в госкассе личного имущества, не всегда это удавалось. Чаще говорилось о совокупности преступлений.
В нынешнем кодексе государственная собственность охраняется хуже, чем частная. В законе есть фраза «причинение значительного ущерба гражданину», но нет «причинения значительного ущерба юридическому лицу». Леса, недра, флора и фауна — это все в государственной собственности, но преступления, связанные с ними, расцениваются как преступления против экологии. Если на вашем садовом участке спилят 5 сосен, это будет хищение. А если 5 гектаров за вашим забором — то это просто преступление против экологии. Категорически не согласна с таким подходом. Но подвижки здесь есть. Около года назад на одном из мероприятий выступал природоохранный прокурор с Дальнего Востока. Там браконьеры отстреливают большое количество редких животных и вывозят в Китай. Он сказал, что они попробовали вменить не только преступление против экологии, но и хищение. В суде приговор устоял. Надеюсь, это когда-нибудь станет нормой.
— В целом наказание в СССР было менее суровым, чем сейчас?
— Давайте сравним кодексы РСФСР и РФ, посмотрим санкции некоторых статей.
Убийство. Часть первая — 3–10 лет в УК РСФСР; сейчас по УК РФ — от 10 до 15 лет лишения свободы. По убийствам вообще сильно выросли санкции, возможно, это «эхо 90-х».
Кража. Тогда наказывалась исправительными работами до 3 лет, штрафом до 500 руб. Сейчас — до 2 лет лишения свободы максимум.
Тяжкий вред здоровью. Тогда до 8 лет. Сейчас — так же.
Преступности в СССР, как и секса, не было
— Правда, что часть книг по криминологии в СССР носили секретный характер?
— Не только по криминологии, но и по уголовному праву тоже. Например, моя диссертация была с грифом «для служебного пользования», потому что опиралась на материалы уголовных дел советской эпохи. Сама научная работа была посвящена защите представителей власти. Но дело не в теме. У другого профессора нашей кафедры исследование было посвящено половым преступлениям (конкретно — изнасилованиям), и оно тоже было ДСП.
— Но почему?
— Криминология невозможна без статистики, без обобщения, понимания структуры и динамики. Но в СССР пытались объяснить причины преступности пережитком царского режима, как после — пережитками социализма. Это, на мой взгляд, не криминология. А вся статистика, равно как реальная судебная и следственная практика, не была в свободном доступе даже для научных работников.
— То есть мы можем сказать, что не имеем представления о том, какова на самом деле была преступность в советские годы?
— Абсолютно. К тому же решения о выводе некоторых книг из ДСП так и не было принято, формально они все еще с этим грифом. Некоторые есть в отсканированном виде в Интернете, но это не совсем законно. Но сейчас на них можно ссылаться, а раньше это нельзя было.
— В годы СССР самые страшные преступления были засекречены?
— Да, то, что можно было скрыть, то скрывалось. Как пример — в советский период люди про маньяков вообще не слышали до определенного момента. В Свердловске все знали только о маньяке Фефилове.
ИЗ ДОСЬЕ "МК"
Николай Фефилов в период с 1982 по 1988 год убил минимум семь девушек, включая двух школьниц. За изнасилование и убийство пятиклассницы, совершенное Фефиловым, был приговорен к смертной казни и расстрелян невиновный душевнобольной Георгий Хабаров. Любопытно, что изначально Хабарова приговорили к 15 годам. Одновременно в Верховный суд РСФСР поступили кассационные жалобы от него (где он утверждал, что невиновен и признания дал под пытками) и мамы школьницы (она считала приговор мягким и требовала расстрела). Высшие судьи не удовлетворили прошение Хабарова, и поддерживали — матери.
А вот самому маньяку Николаю Фефилову суд так и не вынес приговор. Он был убит сокамерником на стадии следствия.
Маньяки были, но не в таком количестве, как сейчас. Серия маньяков, особенно на сексуальной почве, началась после разгула 90-х, когда в киосках вместе с детскими книгами лежали пикантные книжки. Я помню одно выступление женщины, которая занималась семейным правом. Она сказала, что если мы не примем меры по защите детей и подростков от этого влияния, то получим целое поколение педофилов и Чикатило. К сожалению, ее слова сбываются.
— В СССР было больше преступлений, чем сейчас?
— Мне кажется, нельзя сравнивать, потому что тогда было 15 союзных республик, был принципиально другой Уголовный кодекс, не было шести глав из действующего. По моему мнению, в СССР конкретный человек чувствовал себя более защищенным от преступных посягательств, чем сейчас. Маленькие дети спокойно гуляли сами и ходили в школу, не было решеток на окнах, тройных заборов. Сегодня же кругом решетки. Они появляются, когда человек чувствует незащищенность объекта.
— И в чем причины, по-вашему?
— Надо признаться, что советское государство занималось воспитанием подрастающего поколения. Политизированно, идеализированно, но занималось. Октябрята, пионеры, комсомольцы. Дети были заняты. Второе — состояние защищенности определялось работой правоохранительных органов. Было такое понятие, как «профилактическое преступление»: хулиганство, побои, легкий вред. То, что сейчас называют бытовым насилием. Когда в районе работали на профилактические преступления, там было меньше убийств, тяжких телесных и т.д.
— Какой мотив был у большинства преступников в СССР?
— На почте пьянства, личных неприязненных отношений, ревности — в общем, бытовой. Как и сейчас.
— Почему разнятся цифры по численности тюремного населения в годы Советского Союза?
— В Советском Союзе количество осужденных, содержащихся в тюрьмах, было секретной информацией. Нельзя сосчитать. В некоторых республиках не было колоний, соответственно, их перевозили в другие. Первая точная цифра количества человек в тюрьмах появилась только в 1999 году.
Сила традиций и УК
— Вернемся к Уголовному кодексу. Были ли противоречия в союзном законодательстве и законодательстве РСФСР?
— На территории СССР было 15 кодексов, по количеству входивших в состав СССР союзных республик. Но они не конкурировали, и правовой коллизии не было. Все было в целом одинаково, на основе модельного законодательства. Могли только меняться номера статей или какие-то детали, что было связано с национальными особенностями.
— Кстати, про особенности. В кодексе РСФСР была 11-я глава, где сказано про «умыкание невесты», многоженство, принуждении к браку. Эти статьи действительно применялись?
— Там есть оговорка, что эти статьи применялись не на всей территории РСФСР, а только в республиках, где такие обычаи распространены.
В советское время было интересное дело. Представьте: Дагестан, два горных селения, враждующих 50 лет. Чабан, представитель одного из селений, пасет животных, а ему навстречу идет с ружьем представитель другого села. И чабан понял, что, наверное, тот идет его убивать, так как «кровная месть — как эстафетная палочка», испугался и на всякий случай его убил. А тот убивать не хотел. Возбудили уголовное дело по кровной мести, но Верховный суд его отменил — сказал, что тот убил не из кровной мести, а из страха быть убитым.
— После того как четыре сбежавшие дагестанские девушки рассказали о принудительном женском обрезании и прочих диких традициях, я предлагала вернуть эти статьи. Как вы к этому относитесь?
— К идее я хорошо отношусь, но у меня серьезные сомнения, что статьи будут работать. Вряд ли мы получим свидетельские показания на тех, кто будет нарушать эти статьи (слишком сильны исторические традиции, сильны клановость, семейственность). Не вижу перспективы, в общем. На недавней конференции по уголовному праву выступала женщина-ученый из Дагестанского университета по теме «Убийство на почве кровной мести». Она рассматривала предложение об исключении в качестве квалифицирующего признака убийства на почве кровной мести из ст. 105 УК РФ. Так вот, конечным итогом ее доклада было предложение вообще убрать уголовную ответственность за убийство из кровной мести. Она говорила, что любое наказание не сдерживает преступность, а кровная месть — сдерживает. И эта женщина — доктор юридических наук. Вот вам сила традиций.
— А есть, по-вашему, тенденция на увеличение этой «силы традиций»?
— Да, это исследовалось. На рубеже 80–90-х, когда государство было бессильно и не могло контролировать обычаи, они вышли из тени. Если на Урале, в Петербурге появились бандиты, которые заменяли государственную власть, то в некоторых национальных регионах возродились старые обычаи. И есть исследования на эту тему. Антрополог, изучающий культуру и обычаи Дагестана, приводил в пример конкретный случай со смертельным исходом в результате ДТП. Напомню, что у нас часто такие дела приобретают общественный резонанс, но в лучшем случае виновного помещают в колонию-поселение, и он возмещает ущерб. В Дагестане клановость системы, куда вовлечены и сотрудники правоохранительных органов в том числе, не позволили возбудить уголовное дело. Род виновного спрятал его и направил послов в семью погибшего. И они сторговались: виновник кается в содеянном и обязан содержать вдову погибшего пожизненно и детей до достижения ими совершеннолетия, а также обязан купить квартиру старшему сыну. Так и случилось.
— Но не у каждого есть такие деньги…
— Клановость как раз и позволила: все скинулись.
— Наблюдаете тенденцию на возврат кровной мести?
— Несколько лет назад в Чечне был массовый обряд примирения кровников. Чтобы прекратить столетние конфликты, обычно земельные. И руководитель республики заявил, что отныне кровников нет. Но они могут появиться.
Вперед в прошлое
— В Советском Союзе была профессиональная преступность, воры в законе. СССР с ними боролся, но как-то безрезультатно. Сейчас с криминальными авторитетами вроде бы пытаются бороться более продуктивно. Как вы оцениваете это? Разве государство на всех этапах не имело возможность ликвидировать воров в законе? Вам не кажется такая борьба просто видимостью?
— Я не согласна. Уничтожить их практически невозможно. Многие знают о том, что на территории Свердловской области действовало 3 группировки, включая «Уралмаш». Они друг друга уничтожали, но появлялись новые. Свято место пусто не бывает.
Задача была держать их под определенным контролем. Я была в Грузии, и меня поразил высокий авторитет Саакашвили среди местных рядовых граждан. Они говорят, что он поборол коррупцию и избавился от воров в законе. Но, как я поняла, он решал эти вопросы не правовыми способами, а объявил им войну. Но ни в Грузии, ни в Белоруссии воров в законе больше нет. Боюсь, правда, что они не исчезли как вид, а просто мигрировали в другие государства.
— Опираясь на опыт борьбы с преступностью тогда и сейчас, есть готовый рецепт, как ее снизить?
— Одним Уголовным кодексом с преступностью не справиться. Уровень жизни, образования влияет очень сильно. Уровень воспитания и культуры, эффективность работы правоохранительных органов, умение защитить себя. Часто жертва сама виновата или содействовала преступлению.
Я бы резко снизила преступность, исключив из кодекса половину статей. Полагаю, что Уголовный кодекс перенасыщен псевдопреступлениями — деяниями, которые могли быть административными, дисциплинарными проступками. Я говорю, что у нас наблюдается фетишизация уголовного закона, попытка решить любые проблемы с помощью УК. Пример: невыплата заработной платы — это социальная проблема? Экономическая? Оттого, что мы установим уголовную ответственность, деньги появится? Еще пример: есть некоторое количество экологических преступлений, преступлений против конституционных прав (например, по избирательному законодательству), которые дублируются в Кодексе об административных правонарушениях.
Цифровизация помогает, но порождает новый спектр преступлений. Например, все наркотики ушли в глобальные сети, включая Интернет и Даркнет.
— Сейчас треть тюремного населения — осужденные по наркотическим статьям, и сроки растут из в года в год. Считается, что, увеличивая сроки, мы уменьшаем количество наркоманов. Но этого не происходит — их больше становится. Нет ли тут просчета в уголовной политике?
— Это тот же самый фетишизм. Вместе того чтобы принимать меры превентивного характера, мы после очередного скандала пишем федеральные законы об усилении ответственности за наркотики, терроризм, экстремизм, педофилию, не понимая, что это проблемы социального характера.
— Влияет ли на структуру и динамику преступности в России увеличивающийся рост мигрантов?
— То, что среди мигрантов высокая преступность, преувеличено. Чисто статистически это не так. У мигранта к тому же большой шанс стать потерпевшим и не быть защищенным. Есть преступность среди них, но она не больше, чем среди основного населения. Уголовными способами интегрировать мигрантов в нашу жизнь невозможно. Это должны быть социальные способы.
— Чуть ли не половина пожизненно осужденных, отбывающих наказание в «Белом лебеде», — выходцы из Центральной Азии…
— И снова: это проблема социальная, причем не нашего государства, а тех, откуда они приезжают. Они находятся в ужасном состоянии.
— Знаменитый ученый Франц фон Лист говорил: лучшая уголовная политика — это политика социальная.
— И вот с этим я соглашусь.
