В опасные дни, когда еще была велика вероятность подхватить ковид, дирекция фестиваля приняла решение не приглашать старейших кинематографистов. Ради их спасения. Им просто не прислали билеты, но ветераны все равно пришли и продолжали общаться со зрителями, как нашкодившие дети прятались от организаторов. Среди них тогда был и Иван Краско. В этот раз Иван Иванович эффектно появился в тельняшке — это уже традиция, в кожаной куртке и шляпе, темных солнцезащитных очках. Он прошел по звездной дорожке. Встречали его по-царски. Вокруг него всегда сонм поклонниц, но актер всегда под надежной защитой своего директора, который за ним приглядывает. Ивана Ивановича опекала милая барышня, которую он ласково называет Дашенькой. «Сесть не хотите? — заботливо интересовалась она. — Вижу, что вы устали. Пора нам уходить».
В тельняшке он появляется не случайно. В театральный институт Иван Краско поступил уже взрослым человеком, имея за плечами Балтийское высшее военно-морское училище и, как сам говорит, опыт командования кораблем Дунайской флотилии. И хотя с детства к актерскому делу его тянуло, может быть, так и посвятил бы свою жизнь флоту, если бы Георгий Жуков не распорядился провести массовое сокращение. Надо было начинать новую жизнь.
На сцене Иван Краско уже более 60 лет. После окончания ЛГИТМиКа он работал у Георгия Товстоногова в БДТ в начале 1960-х, затем в Ленинградском театре драмы и комедии, пока не поступил в Театр им. Комиссаржевской, где прослужил более 55 лет. Имея крестьянское происхождение, а он родился в деревне Вартемяки Ленинградской области, Краско не раз играл царственных особ, чему до сих пор сам удивляется. Он сыграл Сократа, Джордано Бруно, генерала Иволгина в «Идиоте» Достоевского, Василия Шуйского в трилогии Алексея Толстого, Серпилина в «Генерале Серпилине» по Константину Симонову, Алексея Турбина в «Днях Турбиных» Михаила Булгакова. Он настоящий ленфильмовец и много снимался именно на «Ленфильме». Из исторических персонажей Краско сыграл Григория Распутина в «Прекрасной незнакомке» польского классика Ежи Гоффмана и Льва Толстого в «Поклоннице» Виталия Мельникова. Дважды он сыграл журналистов: в еще черно-белой «Аварии» Наума Бирмана и Александра Абрамова в 1965 году — редактора районной газеты (это был кинодебют Ивана Краско) и «Соли земли» Искандера Хамраева — редактора газеты.
Мы поговорили с Иваном Ивановичем в шумном фойе за несколько минут до открытия фестиваля «Виват кино России!». К нам постоянно кто-то подходил, так что приходилось отвлекаться. Краско — очень искренний и открытый человек. Каждому он готов уделить внимание.
— Чем занимаетесь, Иван Иванович? Какие интересные предложения вам поступают?
— Предложения? Да я сам — предложение. Это я говорю шутя. Какой-то авторский поиск постоянно ведется. Я хотел бы сыграть Вольтера, этого вольнодумца, который вроде бы всегда смеется. В его судьбе возникает связь с Россией и Екатериной Великой. Я хотел бы, чтобы художественный руководитель Комиссаржевки Виктор Абрамович Новиков обратил на это внимание. «О, Виктор-р-р! Абрамы-ы-ы-ч!» — так я иногда к нему обращаюсь. Он не обижается. Всем весело. Все смеются. Теперь вы понимаете, в каком ключе можно сделать спектакль про Вольтера?
— Так для этого нужна особая драматургия.
— Именно. Один вариант пьесы уже был предложен, но я сказал автору: «Что же вы делаете, молодой человек? Понимаешь, ты слишком ответственно и серьезно подошел к делу. А должна быть комедия». Есть вольтеровское кресло как художественная составляющая. Оно стоит спинкой к залу, и вдруг я разворачиваюсь к зрителю…
— Да вы уже все сами продумали. А с кем из режиссеров хотели бы сделать Вольтера?
— Режиссер у меня на примете есть. У меня и в кино есть режиссер — мой друг и любимый мастер Сергей Олегович Снежкин. Я у него не раз снимался.
— Сколько спектаклей в месяц вы играете?
— Да один. Всего лишь. Вот 27 мая, в День нашего города, сыграю в спектакле «Я вернулся в мой город…» в Театре им. Комиссаржевской. Это будет Пушкин. Спектакль идет с большим успехом много-много лет.
— С Пушкиным у вас особенные отношения. Вы его прекрасно читаете и даже получили за это Царскосельскую премию.
— Пушкин и моя профессия меня спасают. На Царскосельском фестивале я читал «Пророка» Пушкина. Светлана Крючкова крикнула мне тогда из зала: «Ваня, браво!» Что может быть выше такой оценки? Ведь Светлана и сама прекрасно читает Пушкина, любит его не меньше, чем я. Александр Николаевич Сокуров тогда поцеловал мне руку. Даже неловко стало. И это выше любых званий и наград.
— В кино снимаетесь?
— Кое-что скоро будет. Рабочее название фильма — «Подводники».
— Флот вас не отпускает. И одеты вы в тельняшку, по-балабановски. Хотя, скорее, это Алексей Балабанов одевался так, как вы. Теперь тельняшки в моде.
— Я одет по-одесски. Как моряк. Я так специально одеваюсь и на фестиваль пришел в тельняшке, потому что я флоту очень благодарен. Он меня физически сделал человеком. Когда я поступал на подготовительное отделение в Нахимовское училище, тогда еще в Ленинграде, рост у меня был где-то полтора метра. А весил я 48 кг. Но когда через год в первый же свой отпуск приехал в родные Вартемяки, то меня там не узнали. Так я вытянулся, стал на человека похож. А до этого был шмакодявка. Мы до сих пор ежегодно встречаемся у памятника «Стерегущему» на бывшем Кировском проспекте, теперь Каменноостровском. У нас проходят традиционные встречи курса, есть оргкомитет.
— Главное, чтобы было с кем встречаться.
— Да. Это главное. Многих уже нет. Когда происходят трагические события, как это было с подлодкой «Курск», очень переживаем. Я, например, практику проходил в 1950 году на линкоре «Новороссийск», который в 1955-м подорвался в Севастопольской бухте. Непонятно, что тогда произошло. Столько людей погибло. Наверняка это была диверсия. Говорили, что взорвалась немецкая мина времен войны. Какая мина?! Не могу в это поверить. Подорвали, и все.
— В последнее время вы тяжело болели, в январе перенесли инсульт, но бодрости духа не теряете. Какая сила вас держит?
— Моя профессия дает силы и мои дети. Я был один, когда почувствовал в черепе что-то вроде короткого замыкания. В глазах потемнело. Я неловко упал. В голове мелькнула мысль, что это инсульт. Так потом и оказалось. Я лежал в разных больницах. Меня направили туда, где особый уход за ветеранами. Там и медицинское оборудование хорошее. Хотел бы поблагодарить всех докторов за внимательное отношение и заботу. Врачи мне не советуют выходить на сцену, потому что это требует больших затрат энергии. Все индивидуально и зависит от нервной организации. Я, конечно, прислушиваюсь к рекомендациям докторов, но не всегда поступаю, как они советуют. Мне предлагали операцию, но я отказался. Лучше буду принимать таблетки. Возраст, конечно, сказывается, но в душе я остаюсь все тем же мальчишкой, каким был когда-то. У меня два сына — Иван и Федор. Появились они, когда я был в солидном возрасте. Они совсем юные. С интересом наблюдаю за тем, как они растут и развиваются. У них своя самостоятельная жизнь, и мне любопытно, как она складывается. Не все мне нравится в их поведении и занятиях, но я никогда не командую, всегда мы спокойно разговариваем. Иногда начинаю говорить, что если так будет продолжаться, все эти «стрелялки-догонялки», постоянное сидение перед компьютером в Интернете, то в институт вас не примут. Так и говорю: «Ты что, парень? К жизни следует серьезнее относиться, не только развлекаться». Но им кажется, что вся эта учеба ни к чему. У каждого из нас есть обязанности, долг перед близкими, но никаких командных ноток я себе не позволяю. Все вопросы мы решаем парламентским путем.
