О коме и родах
— Дочке Лизе сейчас год и три месяца, а старшему сыну Максимке три года и три месяца, — рассказывает Дарья. — Как рожала сына, я помню, а вот про доченьку — совсем ничего. Как заразилась ковидом? Мой муж Паша поехал в командировку в другой город и там заболел. Вернулся домой, я его лечила сама. Я тоже потом заболела, моя мама заразилась (она у нас тогда гостила) и сынишка. Мама домой уехала, ее положили в больницу. С ней все обошлось. Паша как-то легко, спокойно перенес болезнь и Максимка тоже, а вот у меня тяжело началось сразу. Наверное, потому что я была беременная (29 недель) и все отдавала ребенку.
Но хочу рассказать предысторию. Сначала я отказалась от госпитализации: видела, что мужу намного хуже, чем мне. Как же я могла сынишку маленького оставить? Тогда наш врач сказала, что мне привезут лекарства, но так ничего и не привезли. Я пила просто от температуры таблетки. Помню, мы еще звонили в больницу насчет лекарств, но так и не привезли, без толку. А через три дня мне совсем стало плохо. Я дышать уже не могла, задыхалась. Вызвали «скорую помощь» (это было 11 декабря 2021 года, и в этот день сыну исполнилось два годика). Меня привезли как раз в ту больницу, где Максим родился. Я еще могла тогда шутить: «Каждые два года к вам приезжаю!» — сказала врачам.
Врач сказал, что меня срочно нужно в реанимацию. Там я помню только первые сутки, еще с мужем по телефону говорила, с подругой, мне маску надевали, от которой становилось только хуже. А потом меня ввели в искусственную кому. Пришла в себя только через два месяца.
— Как прошли роды, как дочка на свет появилась, не помните?
— Нет, ничего совсем. Помню только сны, в которых постоянно боролась за свою жизнь, меня в них хотели убить, похитить, на меня кто-то нападал, но я очень хотела выжить. То ехала в трамвае, и у меня там вытащили все деньги, то просила кого-то позвонить мужу, а мне отказывали, никто не подходил ко мне. В одном из снов мне приснилось даже, что мы с Пашей купили живого кенгуру! (Кстати, потом, когда я уже пришла в себя, все спрашивала мужа — где наш кенгуру, а он подумал, что у меня начались проблемы с головой).
Проснулась я в 20-х числах февраля. Меня вывели из комы врачи. Когда начала приходить в себя, немного очнулась и поняла, что вообще не могу двигаться. Думала, что потеряла ребенка, смотрю — живота нет, только шрам. Врачи успокоили, сказали, что мне сделали кесарево сечение, что дочка живая, здоровая и с ней все хорошо. Муж потом даже передавал ее фотографии и фото семьи.
— Так почему вас решили кесарить?
— Потому что у меня была нехватка кислорода во всем организме, в том числе и в мозге. То есть приняли решение спасти хотя бы ребенка, если я не выживу.
Когда дочку вытащили из моего живота, она первые две минуты не дышала, легкие не раскрылись. Весила всего 1 кг 200 граммов. Ее положили на ИВЛ в реанимацию в другую больницу.
О восстановлении и желании жить
— Когда вы узнали о рождении дочки, что первое было в мыслях, какие чувства?
— Конечно, была в душе большая радость, что дочка жива. Хотела ее увидеть, но вообще ничего не могла делать, даже пальцем пошевелить. У меня за это время произошла атрофия мышц. Вот даже самое маленькое — бровь зачесалась, а я не могу руку поднять. Просто дула на бровь, не будешь же вызывать медсестру из-за такого. Врачи (спасибо им огромное за все!) пошли, можно сказать, на преступление: ко мне в реанимацию, где лежали ковидные больные, запускали массажистов по лечебной физкультуре, чтобы они меня разминали всю, разминали суставы, мышцы. Они поднимали руки, ноги, заставляли мышцы включаться и работать. Если бы этого тогда не сделали, я бы сейчас даже сесть не могла. Я вижу в реабилитационных центрах сейчас людей, которых не разминали. Ноги у них согнуты, у некоторых и конечностей нет, потому что кислород не поступал в сосуды и мышцы. Врач Роман (он сейчас уже в Москве живет) помогал, чтобы ко мне массажисты приходили. Он, кстати, еще на одно «преступление» пошел. В реанимации запрещено говорить с близкими по телефону, а он разрешил, чтобы мне звонили, приносил телефон свой, и я с мужем, мамой, сыном разговаривала, общалась по видео. Он сказал, что по шапке ему настучат, конечно, но после этого я пошла на поправку, стала выздоравливать. Сейчас поняла, почему он это сделал — увидел, как мой муж борется за меня, как мои родственники переживают. Это меня очень поддержало!
О поддержке
Помню, один врач мне сказал: «До сих пор не понимаю, как ты выжила, как ты это сделала, потому что было невозможно!» Я его поблагодарила, а он, уходя, сказал: «Нет, Даша, это тебе спасибо. Я много лет работаю в реанимации, видел разные ситуации, но ты тот человек, ради которого хочется жить, и работать, и спасать дальше людей». 9 марта выписали меня, а 10 марта мою дочку. Меня потом перевели в другую больницу, мама приехала за мной ухаживать. Я даже переворачиваться не могла. По утрам называла себя «Пиноккио» — все затекало, плакала от боли. Помню, как увидела впервые дочь! Павел ее положил рядом поближе, но я даже поцеловать ее не могла, дотронуться, потому что руки не двигались. Лизу забрали домой, свекровь оформила декретный отпуск, чтобы за внучкой ухаживать. Там же моя мама и муж с сыном (сейчас мы уже все вместе после пережитого живем).
— Что было самое страшное?
— Наверное, когда меня выписали и я думала, что быстро начну двигаться, восстанавливаться, потом ходить, что начну кормить дочку грудью (этого очень хотела). А потом поняла, что это не так быстро будет. Сначала левой рукой потихоньку двигать начала, но ни умываться, ни зубы чистить сама не могла. Со мной работали психологи, предполагали, что это проблема у меня в голове, поэтому я не могу ходить, но это не так. Просто тело так быстро не может восстановиться, ему надо время! Но когда осознала, что через пару месяцев не восстановлюсь — вот тогда стало страшно. Потом я ездила в реабилитационные центры разные и видела, что там люди на инвалидной коляске ездят, по многу лет не восстанавливаются. Подумала — все, мне хана! Напугалась, что не смогу ходить.
Очень поддержали меня друзья. Приходили, подбадривали меня, мы смеялись вместе. Вся комната была заставлена цветами.
Где-то через полгода я начала пытаться вставать. Потом потихоньку ходить, вчера вот с ходунками уже прошлась по дому около 40 метров! Это достижение! То есть если в марте прошлого года я не могла двигаться, то сейчас нисколько не сомневаюсь, что пойду и буду жить полноценной жизнью. Дочку уже могу на руки брать и даже танцую с ней на моих ходунках! Она сейчас так удивляется и, наверное, думает про себя: «Мама, ты тоже можешь ходить!». Так радуется.
О любви и поддержке
— Расскажите о себе, о муже. Вы ведь танцовщица? Как этим занялись? Где работали?
— Муж мой Павел промышленный альпинист, у него своя фирма. А я всю жизнь любила и люблю танцы. У меня изначально была студия шестовой акробатики, но после болезни пришлось ее закрыть, поскольку не хватало денег.
Сама я родилась в Ленинске-Кузнецком — это небольшой город рядом с Кемерово. После школы выбирала либо пойти на юриста учиться, либо на хореографа. Но выучилась на юриста сначала. Окончила юрфак с красным дипломом, решила устраиваться в органы на следователя, почти уже взяли, а потом оказалось, что мое место занято, предложили поработать полгода бесплатно. Я, конечно, отказалась! Некоторое время проработала судебным приставом, но поняла, что это не мое, на три месяца меня хватило, нервы сдали. И все это время давала уроки танцев. А танцы в моей жизни с семи лет. Когда я начала преподавать, поняла, что мне это очень нравится, это моя душа! Преподавала детям, но в большинстве женщинам от 30 лет. Это шестовая акробатика. Мои ученицы принимали участие в соревнованиях у нас в Кемерове, Новосибирске, Хакасии. И сама я, конечно, занималась. Даже сейчас, когда восстанавливаюсь, большую роль играет в этом закал характера, танцы. Мне все говорят, что я уперлась рогом. Землю буду жрать, мне по фигу! Но я все равно восстановлюсь и буду танцевать! Тренированное тело быстрее восстанавливается.
— А как вы познакомились с мужем?
— На работе, когда мне было 20 лет. Он долго за мной ухаживал. Мы даже расставались с ним лет на пять, я и блокировала его номера, но Паша такой — его в дверь гонишь, а он в окно лезет. Встречались, расставались, пока он не вступился за меня очень серьезно в одном клубе, там хотели меня обидеть. И тут у меня открылись глаза. Хотя до этого в новогоднюю ночь я даже загадала желание, чтобы все мои бывшие, так сказать, ребята остались в прошлом. Проснулась утром, а он мне звонит! Поехали на шашлыки. И все! Навсегда мы рядом. Через год в новогоднюю ночь он сделал мне предложение, потом родился Максимка. Потом я забеременела дочкой. Но мысли материальны, и нужно быть с ними осторожнее! В 20 лет мне рассказали историю о том, как муж ухаживал за женой, когда она была в отключке (вроде комы), он ее мыл даже в женские дни! И я тогда подумала: «Вот бы мне такого мужа, чтобы тоже ухаживал, как за этой девушкой». Теперь — вот тебе муж, а вот тебе «ухаживать». Но я-то хотела другого! Чтоб любил, цветы дарил, баловал, а не так... Поэтому теперь мое желание: «Быть здоровой и жить полноценной жизнью».
— Павел вас сильно поддерживает?
— Конечно, но ему очень тяжело. Хотя после всего этого наши отношения еще больше укрепились. Просто мы с ним похожи. Бывает, конечно, и ругаемся, тогда это все, огонь пылает. А потом снова любовь. Что касается сыночка, он долгое время не понимал, куда его мама делась. После реанимации его ручку вкладывали в мою, он ведь такой малыш был, крошка. А я еще раз затем ковидом переболела: когда ко мне друзья приходили после выписки, заразилась от кого-то. Тоже на «скорой» увозили. В больнице 10 дней пролежала, плакала там сильно, потому что телефон забрали. Вот я там сказала себе — хватит ныть! И начала разрабатывать уже правую руку. И все получилось.
В результате этой болезни у меня был разрыв легкого, инсульт, но нестандартный (у большинства людей на какую-то сторону, а у меня на все тело), сепсис. Никто не знает, когда именно он произошел, диагностировали намного позже. Теперь нервные окончания, нейроны восстанавливаются очень медленно. Руки восстановились, вот только осталось полностью ноги разработать. Правда, сейчас во снах я вижу, как тяну носочки. Всю жизнь я была горячей по температуре тела, шутила постоянно, что Паша женился на мне, чтобы зимой ему тепло было. Но в течение дня мои ноги ниже колен холодные.
О будущем и жизни
— Я долго думала — почему я выжила? Может, потому, что пока я была в отключке, у меня не было страха? То есть, когда человек заболел, он начинает переживать, а у меня не было для этого времени, поскольку была в коме. И боролась. Все зависит от каждого индивидуально.
— В какой помощи вы нуждаетесь?
— Знаете, самое главное — тяжело ездить в Москву в реабилитационный центр на поезде. Для меня это просто мука, очень неудобно мне как инвалиду. Я же лежачая, с судном еду. Два с половиной дня ехать просто нереально. А вот самое основное — мне разрешено бесплатно ездить поездом, по инвалидности, а самолетом за деньги. Инвалидность дали, но в нашей области перелет один раз в год бесплатно могут дать. Для меня всегда было самым тяжелым в жизни — это зависеть от кого-то, я не люблю просить! Но я знаю, что это временно, я еще спляшу!
О Костомарове
— Сейчас много читаю о Романе Костомарове. А ведь у меня почти такая же ситуация была, как у него. Было 99% поражения легких, инсульт, порвалось легкое, носовые кровотечения, дважды сепсис и много всего другого. Правда, к счастью, у меня некроза не было — благодаря моим врачам, потому что разрабатывали меня в реанимации. Ему нужно одно — желание жить. Вот я настолько хочу жить, что мне наплевать на теперешнее состояние моего тела. Да, пока не могу ходить, да, тяжело. И он сейчас не может вообще ничего. Но он сможет столько счастья испытать в жизни потом, пусть с протезами или без них, неважно как! Главное, что живой! Нужно наслаждаться каждым моментом. Все у него получится. У него характер тоже очень сильный. И я буду танцевать, и он! Главное — желание и вера в себя!
Читайте также: «Была куском мяса»: пережившие трагедию советуют Костомарову, как выжить после ампутации»
