Еще печальней дело обстоит с юбилеем К.Д.Ушинского — основоположника научной педагогики в России. Его портреты висят в коридорах едва ли не каждого педагогического института, но отношение к нему самому, за редким исключением, формально-ритуальное. Бородатый «старик» на портретах — мертвый реликт отечественной педагогики. Такая вот археологическая окаменелость. Между тем этот «старик» умер в сорок восемь лет. Для ученого-гуманитария это возраст творческого расцвета.
Ушел из жизни Константин Дмитриевич, будучи изгнанным из университета и лишенным права преподавания. За что? За непочтительное отношение к начальству, вольнодумство и атеизм. Обвинить в атеизме его, глубоко верующего человека, — для этого начальнице педагогического института М.П.Леонтьевой надо было постараться.
Увы, обыкновенная российская история, когда непочтение к начальству является главным грехом творческого человека, а остальные аргументы подтасовываются. В ход идут самые демагогические: отсутствие патриотизма, атеизм, опасное вольнодумство. Увы, годами, десятилетиями и даже столетиями не меняется эта позиция бюрократов, которые, разумеется, Ушинского не читали.
Ну хорошо, отбросим всю эту историческую шелуху. Но еще один печальный факт нашей истории состоит в том, что полное собрание сочинений К.Д.Ушинского последний раз издавалось у нас в 1946 году. Совет народных комиссаров Союза ССР постановил 3 января 1946 г. в связи с 75-летием со дня смерти великого русского педагога Константина Дмитриевича Ушинского издать собрание его сочинений.
Выполняя это постановление, Академия педагогических наук РСФСР тут же приступила к изданию десятитомного собрания сочинений К.Д.Ушинского, включающего не только педагогические и психологические работы, но и другие его произведения. С тех пор классик не переиздавался, а зря.
Между тем я регулярно испытываю наслаждение от разговоров с классиком. Не удивляйтесь, я регулярно веду с ним мысленный диалог.
Например, именно Ушинский подтолкнул меня к созданию рабочей группы, которая приступила к подготовке и апробированию профессионального стандарта педагога. «В деле обучения и воспитания, во всем школьном деле ничего нельзя улучшить, минуя голову учителя» — это фраза классика.
Сегодня, когда в деле переподготовки учителей упор делается главным образом на техническое перевооружение педагогов, попробуйте назвать эту мысль Ушинского неактуальной.
Ушинский — основоположник педагогической антропологии. Антропология, как известно, это синтез наук о человеке. Сегодня мы отдаем себе отчет в том, что никто из имеющих отношение к ребенку специалистов не обладает всей полнотой знаний о нем: ни педагог, ни врач, ни дефектолог, ни психолог. Отсюда для обеспечения эффективного образования и развития ребенка очевидна необходимость командной работы. Это суперсовременный подход! Между тем на этом богатом фундаменте вырастает когнитивная психология, нейрофизиология и т.п.
«Чтобы вырастить гармонично развитого ребенка, нужно понимать, как он устроен, а потом уж развивать физически и умственно. Только тогда воспитание принесет пользу, а не вред» — так говорил Ушинский. А с этим у нас дело обстоит крайне плохо!
Антропология — не только синтез наук о человеке, но вместе с тем опора на верования и религиозные прозрения. По здравому размышлению они не противоречат друг другу, но взаимно дополняют и обогащают процесс познания. Приведу лишь два примера.
Как-то раз в девятом классе педагог обсуждал библейский миф об изгнании Адама и Евы из рая за то, что они съели запретный плод с древа познания. Девятиклассница возмутилась деспотизмом Всевышнего. Люди хотели научиться различать добро и зло, а их за это наказали. С точки зрения девушки, Адама и Еву изгнали из рая за познавательную активность.
Между тем наказаны были они за гордыню, за то, что хотели быть как боги. В науке существует понятие «избыточный антропоцентризм» — преувеличенное представление о возможностях человека. Люди моего поколения хорошо помнят строку из советской песни: «Нам нет преград ни в море, ни на суше», а также лозунг «Нам не надо ждать милостей от природы. Взять их у нее — наша задача». Именно такая горделивая позиция привела к озоновым дырам и глобальному потеплению. В библейском мифе — интуитивное прозрение того, что В.И.Вернадский назовет ноосферой. Ноосфера — сфера взаимодействия общества и природы, в границах которой разумная человеческая деятельность становится определяющим фактором развития.
Такая же позиция просматривается в трудах выдающегося российского философа и педагога Сергея Иосифовича Гессена, философа и психолога Семена Людвиговича Франка, митрополита Антония Сурожского (врача по образованию), протоиерея о. Александра Меня (биолога по образованию).
Эта линия получила развитие в трудах ушедшего из жизни на рубеже XX и XXI веков харьковского педагога Владимира Соломоновича Библера, который утверждал, что «логика двадцать первого века будет диалогикой, сочетающей в себе как позитивистские знания, так и религиозные прозрения и интуицию».
Другой пример, имеющий важнейшее этическое значение и позволяющий педагогам помочь ученикам грамотно осваивать библейские тексты.
Однажды девятиклассница выразила свое негативное отношение к одному из библейских текстов. Человек подходит к Учителю и говорит: «Учитель! Я пойду за тобой, но дай мне похоронить отца». На что Спаситель отвечает: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов, а ты иди, благовествуй Царствие Божие» (Лк. 9, 59–60).
Действительно, если принимать это высказывание буквально, то это бог знает что. Пришлось разъяснить ученикам, что, поскольку на Востоке жарко, покойников хоронили в тот же день, а дальше начинались поминки, на которых поначалу провозглашались тосты за умерших, а потом, забыв, во имя кого собрались, собравшиеся начинали петь, рассказывать анекдоты. В глазах Учителя они духовно мертвые.
Совместимость научного и религиозного образования разделяет и большинство современных ученых.
Надеюсь, что после всего сказанного понятно, почему, говоря о классике педагогики К.Д.Ушинском, мне вспомнилось стихотворение В.В.Маяковского «Юбилейное», посвященное другому классику, А.С.Пушкину...
«Я люблю вас, но живого, а не мумию.
Навели хрестоматийный глянец.
Вы по-моему при жизни — думаю —
тоже бушевали. Африканец!»
Бушевал, еще как бушевал! Константин Дмитриевич успел при жизни издать два тома своих трудов, а третий не дописал. Но и созданного им достаточно для того, чтобы с карандашом в руках практиковать медленное чтение его трудов.
Боже, какой становилась и могла бы быть Россия! Помните, у Ходасевича в «Памятнике»: «В России новой, но великой, поставят идол мой двуликий...».
Верил! И мы с вами верим!
