– Настя, вы напугали подписчиков своей странички в соцсети, заявив, что получили какую-то травму. Что же случилось?
Это случилось тогда, когда в 9 лет я пришла в балетное училище, Академию имени А.Я. Вагановой, и обнаружилось, что у меня нет никаких профессиональных врожденных данных. Для того чтобы вырабатывать эту растяжку, выворотность, гибкость, подъем, необходимо было прилагать невероятное количество усилий. Конечно, первое, что нужно было освоить, это растяжку и шпагат, которым сейчас многие взбудоражены. Так что эта непростая работа вызывает воспалительный процесс на протяжении всей моей трудовой деятельности. И когда паховая зона начинает воспаляться, это потом проходит очень долго. Моя мама мне всегда говорила: «Когда после отдыха ты начинаешь включаться в процесс и входить в форму, пожалуйста, не включайся слишком резко — давай потихоньку. И тогда все будет хорошо». А я же не могу потихоньку, я по-волочковски: прихожу в зал — и начинаю бомбить по полной программе. Но мышцы и связки не приспособлены для того, чтобы выдерживать такую большую нагрузку. А я на протяжении ноября и декабря выдерживала невероятный график. У меня в ноябре было 4 спектакля, плюс нервная нагрузка, и в декабре тоже было много работы. И прилетев на Мальдивы, я почувствовала, что мне больно. Честно говоря, уже в декабре я станцевала два спектакля на обезболивающих уколах.
– А вы тогда зачем полетели?
– Я полетела на Мальдивы для того, чтобы просто отдохнуть. Побыть сама с собой и с этим Индийским океаном. Я верила, что он меня вылечит, и я верю, что он меня вылечит. Я сделала здесь пару раз массаж, но он здесь ни при чем, боли не от него. Вчера пошла в балетный зал, чтобы понять, в каком тонусе мои мышцы. И я просто плакала в зале, я рыдала от боли. Я попросила даже выключить кондиционеры, потому что мне нужно тепло для моих мышц. Это не сустав, это связки, боль в которых проходит очень тяжело. Поэтому всем читателям, которые обо мне беспокоятся, хочу сказать: спасибо, но, ребята, мне очень плохо, очень тяжело ходить. На шпагат я все равно буду садиться – буду продолжать вас радовать. Но мне, помимо шпагата, надо выдерживать спектакли по полтора и два часа. Я к этому готовлюсь и очень переживаю. Да, я здесь спряталась вместе со своей болью, на Мальдивах. Спряталась ото всех укрыться, чтобы меня никто не трогал. Я не хожу на эти завтраки, я ем здесь пару вареных яиц без желтков за день — и все. Я похудела уже, не знаю насколько. Мне больно ходить, дайте дожить и отдохнуть до возвращения.
– А как вы передвигаетесь тогда, если больно ходить?
– Я езжу на багги, но это не инвалидная коляска. Я немного гуляю, но и плаваю много. Прихожу в зал не часто теперь. Вчера вот пришла и поняла, что не надо этого делать: море меня вылечит, и все будет хорошо.
– Но вы намерены лечиться более основательно уже в Москве?
– Да, но это будет очень длительный процесс восстановления, у меня очень серьезная травма, вы даже не понимаете, какая. 19 января я прилетаю — и сразу еду в Центр спортивной медицины к Зурабу Орджоникидзе – это главный спортивный доктор нашей страны, он работал на Олимпиаде. Это человек, который ведет все мои спортивные травмы уже на протяжении 17 лет. Например, я 7 лет с травмой плеча живу, у меня была довольно серьезная травма, но сейчас все в порядке. Я еще боюсь уколов, иголок. Но есть доктор Алексей Балакирев, который делал операции многим спортсменам. И вот Зураб шутит: "Когда у тебя плечо — ты всегда ко мне, а когда с пахом проблемы – ты в своих чулках с широкой резинкой всегда к Балакиреву". А сейчас вот наоборот!
