– Первый раз я оказалась в Донбассе в 2018-м году. До этого целый год летала в Сирию вместе с другими артистами. В какой-то момент я гастролировала в Ростове-на-Дону. Там спросила: «А что происходит в Донецке?». Вы, наверное, догадываетесь, что мне ответили. Я захотела туда поехать и увидеть все своими глазами.
Мне очень быстро с помощью МИД ДНР организовали поездку. Первое мое посещение было торжественным. Денис Пушилин и его жена Ира оказались поклонниками моего творчества. Мы познакомились, пофотографировались. В тот приезд я не увидела никакой беды. Через две недели меня пригласили в ДНР снова. Сразу сказали: «Денег у нас нет, если хотите – приезжайте сами». Не раздумывая ни минуты, купила билеты за свой счет и полетела. Они не ожидали, что я приеду. В день я проводила по пять творческих встреч: и в Горловке, и в Макеевке.
– В то время уже активно стреляли?
– Днем было тихо, а по ночам и утром стреляли. Получалось, что поднималась в 6 утра, а в 8 вечера просто падала без сил на кровать. Помню, как-то у меня спросили: «Как вы сегодня спали? Нас так бомбили ночью!» А я настолько была уставшей, что даже ничего не слышала. Может, эмоциональное потрясение так сказывалось.
– Что больше всего вас потрясло?
– Первый шок я испытала в Горловке. Меня привезли в детский сад. И все детки, встречая меня, вышли из подвала! Горловка и в то время, и сейчас – одна из самых обстреливаемых. И дети вынуждены сидеть в подвале фактически круглосуточно. Они там и спят, и едят. Многие родители работают по ночам. Детей дома боятся оставлять и спускают их в подвал, который используют как бомбоубежище.
Вы не можете понять, что со мной было в тот момент, когда я это увидела своими глазами. После той поездки меня из Донбасса уже было не вытащить: я ринулась помогать. Мы и канцтовары покупали, и продукты, и телевизоры…
– Я так понимаю, что на помощь уходили все ваши гонорары от съемок в кино?
– И гонорары отдавала, и поклонники помогали. Я, например, их всегда прошу: «Не приносите мне на спектакли цветы, лучше – мягкие игрушки. Те же деньги потратите, но будет польза». Я все игрушки собираю и везу в Донбасс.
– Как живет народ в ДНР?
– Очень тяжело. Суп варят прямо на улице, на костре. Выносят, у кого что есть. Трудно поверить, что это происходит в наши дни.
В одну из поездок меня отвезли в Докучаевск. Этот город находится почти на передовой. Мне нужно было провести творческую встречу с ветеранами, которые там остались. Перед поездкой мне удалось собрать большую сумму денег. В результате каждому ветерану мы привезли финансовую помощь.
Помню, зашла в дом, который был наполовину разбит. Там сидел одинокий дедушка: оказалось, что бабушку, его жену, убило. Он стал читать стихи, а потом заплакал, рассказывая о своей жизни. Мы стали пить чай. И вот крошки от печенья он стал собирать со стола на свою ладошку и класть их в рот. В этот момент я думала, что у меня остановится сердце. Я сидела, смотрела на него и не могла говорить. Настолько меня это потрясло.
– За это время вы были в Донбассе огромное количество раз. Вам самой не страшно?
– Конечно, страшно. Но меня Бог бережет. Хотя, конечно, когда ты летишь в Сирию, ты находишься под защитой Минобороны. А в Донбасс ты уже едешь одна и не знаешь, где и что с тобой может произойти. Тем более, что украинцы за мной следили. Как только я появлялась в Донецке, меня начинали проклинать, поливать грязью и называть террористкой. Атака началась с самого первого приезда. Я же приехала в Донецк и выложила фотографии в социальных сетях. Что тогда началось!
В следующие разы я уже была осторожнее: никому не говорила, что уезжаю. И выкладывала фотографии из ДНР только после того, как возвращалась в Москву. Я обещала привезти в Донбасс свои спектакли. Уже все было готово к этому, висели афиши. Я 23-го февраля находилась в аэропорту, собираясь улетать в Ростов-на-Дону. Но наш президент объявил о начале СВО, и все рейсы отменили. Но я обязательно приеду туда со спектаклями.
– Жители ДНР всегда хотели в Россию?
– Очень хотели. Всегда. Все, кто там остался, молили только о том, чтобы Донбасс стал Россией. Они не хотели обратно на Украину. Когда я спрашивала у стариков, почему вы не уезжаете, они отвечали: «Никогда». О такой силе духа я до этого только слышала! Я думаю, что у нас нет вариантов. Все должно завершиться только нашей победой. И я полностью уверена, что она будет. Да, долго. Но мы же не воюем исподтишка, как они. Захарченко, Гиви, Моторола – они все были убиты не на поле боя. А именно исподтишка.
– Как считаете, почему Зеленский не идет на переговоры?
– А о чем он может вообще говорить? Я его и за президента не считаю. Мне кажется, он сам не рад, что в это ввязался. Иногда на него посмотришь и думаешь: «Ты же сам в шоке, куда ты как артист вляпался».
У него сейчас нет выхода просто. Если он что-то сделает не так, его просто убьют. Это мое мнение. Он поэтому и под кайфом все время находится, потому что трезвый боится осознать, что он натворил.
