— Говорят о том, что в самое ближайшее время Россию может ожидать новый «Русский крест», еще хуже, чем в 90-е. Тогда количество умерших пересеклось с количеством родившихся, а затем число первых резко пошло вверх, а вторых — вниз.
— Вообще у нас синусоидный тип рождаемости: то яма, то потом бугорок, но это синусоида затухающая — вот что самое страшное. Как в американских фильмах, когда врачи смотрят на кардиомонитор с останавливающимся сердцем и кричат: «Мы его теряем!» Каждая новая яма глубже, а бугорок — ниже. Вот и мы сегодня как страна теряем население, которого к концу столетия останется не более половины от нынешнего количества. И процесс этот начался не сегодня.
А перестали мы воспроизводиться как народ еще в 1964 году. В тот год суммарный коэффициент рождаемости, условное количество детей на одну женщину в фертильном возрасте, впервые опустился до 2,15. Эта цифра дает только простое замещение детьми родителей. Сегодня же в нашей искореженной и сломанной демографии мы уже прекратили даже простое воспроизводство. На данный момент в России доминирует 1,5-детная семья. Кстати, в том или ином виде эта тенденция сформировалась у «передовых» категорий населения к 80-му году. Не случайно тогда на всех углах распевали популярную и очень глубокую на самом деле песенку «Стало модным одного малыша иметь всего». В ней точно представлена та модель семьи, которая стала выходить в основные уже к началу 1980-х годов. Поэтому, если не осуществить демографическую мобилизацию и даже революцию, мы уполовинимся к концу столетия.
— То есть всего около 70 миллионов? Многие уверены, что демографический коллапс наступил в лихие 90-е, а вы утверждаете, что он начался во вполне благополучные и едва ли не самые спокойные за всю историю России застойные времена.
— В 1992 году, когда стал набирать силу так называемый «Русский крест», мы просто перешли в режим открытой демографической катастрофы, который продолжается, усиливаясь, и поныне. Даже если бы не было шоковой терапии, демографическая яма, то есть обвал рождаемости, случилась бы все равно.
— Получается, демография никак не связана с политической ситуацией или уверенностью людей в завтрашнем дне? То есть государство может вообще не помогать семьям — и ничего не изменится?
— Прямо наоборот! С точки зрения доходов и экономического воспроизводства наша российская семья, конечно, чудовищно недофинансирована. Но деньги сами по себе напрямую ничего не дадут. Потому что нынешние семейно-демографические проблемы являются интегральными общественно-политическими и геокультурными. Сегодня женщины делают активно карьеру, полноценно вовлечены в производство, возраст первых рождений взлетел уже к 27 годам. А в начале 1990-х первенца рожали в 20 лет, а 27-летние считались старородящими.
— И что? Нужно отправить женщин домой, запереть их и не давать высшего образования?
— Конечно, нет. Но нужно сделать так, чтобы эталоном российской семьи, к которому нужно было бы стремиться, стала именно многодетная семья с тремя, а лучше с четырьмя детьми. И это вопрос не только денег, но и полной трансформации общественного сознания и всего общественного строя страны, а это уже и культурная, и цивилизационная, и политическая, и экономическая проблемы, поскольку придется фактически заново пересобрать и восстановить русскую в широком смысле семью. В обществе должна произойти умоперемена, кстати, именно так буквально переводится греческое слово «покаяние». Это сверхсложно, потому что модель 3–4-детной семьи в отношении к нынешней «полуторадетной» — это примерно то же, что, скажем, космическая деятельность по отношению к собирательству первобытных людей. А сегодня в обществе сложился прямо негативный взгляд на многодетность. Даже ко вполне успешным многодетным подчас относятся предосудительно. Более того, многодетность сегодня — это билет в нищету. Вдумайтесь, вице-премьер Татьяна Голикова в 2019 году проинформировала нас, что 51% многодетных семей живут с доходом ниже прожиточного минимума на человека. Сейчас эта цифра уже 57%. Напрашивается логичный вывод: хочешь стать в России бедным — заведи детей.
— Извините, но разве же не наши родные, плоть от плоти, чиновники, причем неоднократно и разные, заявляли о том, что государство нас, граждан, рожать не просило и ничего нам не должно. «Ваши дети — ваши проблемы».
— Согласен. Я тоже вижу здесь некое проявление бюрократической шизофрении. С одной стороны, о необходимости роста рождаемости говорят все больше, мол, как это здорово и правильно, с другой — перекладывают ответственность на воспитание и содержание детей исключительно на плечи самих родителей, а с третьей, как это ни печально, но количество народонаселения в РФ тесно завязано на существующую сегодня социально-экономическую модель. Как было цинично сказано когда-то одним из министров в правительстве Гайдара: в сырьевой стране для обслуживания трубы много людей и не нужно. Действительно, а зачем? Когда страна не развивается, то зачем ей дети? Существует еще и психологический момент. Остальная Россия, огромная Россия, равняется на тот образ, который создан в нескольких мегаполисах, где дети и семья — отнюдь не главное с точки зрения комфорта, и даже наоборот, прямое обременение и лишней ответственностью, и значительными финансовыми затратами. Не рожают Москва и Питер — не рожают и в провинции. Это комплексная проблема. А в ее основе, как я считаю, лежит кризис семьи в целом, она у нас практически разрушена, треть семей — мамы-одиночки, в половине семей — фактическая безотцовщина. Между тем президент Путин прямо и неоднократно объявлял многодетную семью нашей национальной идеей. «Крепкая, благополучная семья, в которой растут двое, трое, четверо и больше детей, по сути, и должна быть этим образом будущего России», — это из его выступления в 2021 году. А в Послании Федеральному собранию в 2012 году: «Нормой в России все-таки должна стать семья с тремя детьми». Абсолютно верно! В десятку. Более того, это не только национальная, но и планетарная идея, так как распад семьи — общечеловеческая проблема. Вот только чиновники президента совершенно не слушают, поэтому имеем то, что имеем.
— Чиновники во многом циничны, но разве они не правы, раз мыслят предельно практическими категориями. Рожать детей в сегодняшний мир, если честно, не очень хочется. Что будет с нами завтра? Как жить? На что жить? Это в развивающихся странах с низким уровнем жизни о таком не думают. Дал Бог зайку — даст и лужайку. Поэтому в условной Индии на улицах много грязи и много детей. А у нас даже на год вперед нельзя загадывать — события сменяются, как в калейдоскопе…
— Обосновать отказ от детей и вымирание народа нетрудно. Рассудок подскажет тысячу типовых объяснений: нет уверенности в завтрашнем дне, мало жилплощади, мы пока не готовы к рождению детей, экономически не потянем и т.п. Но это все, прошу прощения, отмазки. Существует некий на первый взгляд парадокс: после катаклизмов, катастроф, военных действий рождаемость в странах обычно подскакивает. Вариантов объяснений, почему это происходит, множество. В том числе и такой, что на краю жизни и смерти у любого человека появляется доминирующее желание жить в полную силу, дышать полной грудью и для этого продолжать свой род. В самые тяжелые годы Великой Отечественной войны после нашей грандиозной победы под Сталинградом рождаемость в стране резко подскочила.
— Но тогда был запрет на аборты и практически отсутствовала контрацепция. Женщинам волей-неволей приходилось вынашивать. Как можно поднять рождаемость сейчас, когда мужчины тысячами уходят в армию и все это накладывается на уже существующие демографические проблемы?
— Честно говоря, я не понимаю всех этих разговоров о СВО и мобилизации в увязке с демографией. Ведь даже ковид с его сумасшедшей избыточной смертностью в миллион плюс человек за последние два года фактически никак на нее не повлиял. Если взять официальный прогноз Росстата за 2013 год, то в принципе цифры рождаемости, которые предполагались тогда, сейчас и фактически реализуются. То есть нынешнее падение рождаемости прогнозировалось и без пандемии, и без СВО.
— Так сегодня мужчин физически стало меньше, их дома нет, от кого рожать?
— Такое ощущение, что если бы мужчин не мобилизовали, то они сразу же, прошу прощения, сделали бы своих любимых жен беременными. Это несерьезно и, более того, замазывает реальную проблему с нашим вымиранием как народа. У нас «полуторадетная» семья. То есть за 40 лет взрослой жизни мужчина становится отцом примерно одного, двух детей. И тот небольшой промежуток времени, который он будет отсутствовать в семье в ближайшем будущем, практически никак на это число не повлияет. Год туда — год сюда, ничего не изменит в демографической ситуации в целом. Передвижение сроков рождения в этом коридоре вполне возможно. Так, после введения в 2007 году материнского капитала действительно на какое-то время выросло число вторых рождений. Но это были в основном дети, которые и так родились бы, просто их появление на свет государство ускорило на несколько лет через свою финансовую помощь. Но общее число детей в семьях осталось практически тем же. Так и в случае с мобилизацией — кто должен родиться, родится вне зависимости от ее объявления, просто его рождение будет ненадолго отложено.
— А если мужчина вообще не вернется?
— Почему же не вернется? Вернется. Будем надеяться, что число потерь наших героев окажется минимальным.
Людям кажется: если бы не было ковида или мобилизации, то и демография бы процветала. Это не так! Это напрямую никак не завязано. Потому что изначально проблема в другом. Мы пытаемся каждый раз привязать нашу катастрофу и трагедию к текущим событиям, но у нас сломано воспроизводство — мы в принципе как народ вымираем, с ковидом и без ковида, со СВО и без СВО. И даже внешняя миграция этот процесс не остановит.
— Хорошо, но у нас сейчас присоединились новые регионы — Донбасс, Запорожье, Херсон. В одном ДНР — три миллиона русскоязычных жителей. Плюсом к нашим 140 миллионам.
— Ну и что? Там такие же «полуторадетные» семьи, как и в России. Просто теперь в России стало больше на несколько миллионов граждан, но в отдаленной перспективе это ничего не изменит и роста рождаемости не будет.
— Хорошо, а кто тогда главный виновник демографического провала? Если социальные, экономические, политические катаклизмы на этот процесс, как вы говорите, не слишком влияют. Чайлд-фри?
— Я не говорю, что кризисы не влияют вовсе. Влияют, но в пределах погрешности. А вот люди чайлд-фри влияют даже не тем, что сами не заводят детей. По рождаемости бьет их пропаганда идей бездетности, которая, во-первых, запускает подобную модель поведения в обществе, а во-вторых, укрепляет доминирующую «полуторадетную» семью. Бездетность подается как нормальная и даже элитарная — вот мы такие все передовые и крутые. Это на порядок страшнее любой СВО и пандемии! Идеи чайлд-фри воздействуют прямо на сознание подрастающих поколений и молодежи. Вы только подумаете, сейчас человечество, впервые во всемирной истории, чуть ли не сознательно отказывается рожать. То есть рост населения ограничивается не тем, что есть нечего, не потому что болезни косят младенцев, не из-за войн, а потому что просто молодежь практически не видит для себя семью как главную форму самореализации и оправдания своего бытия. По большому счету молодежь и более старшие не хотят жить в полную силу. Вот в чем природа демографической катастрофы. Это, кстати, касается не только России, в некоторых других благополучных и как бы «передовых» странах, в т.ч. католических, таких как Италия или Португалия, коэффициент рождаемости в которых вообще равен 1,2 и меньше.
— Сейчас появился еще один термин — «демографическая мобилизация». Его активно продвигает, например, Русская православная церковь. Что он означает?
— Это очень правильная программа. Вообще, на наших глазах Комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства Московской патриархии стала задавать новую активную семейно-демографическую повестку и для страны, и для мира. Это можно только приветствовать. Ведь когда мы обсуждаем рождаемость, мы имеем в виду неотчуждаемое право ребенка родиться, жить и воспитываться в семье. Мы же не имеем в виду какие-то инкубаторские системы, искусственные матки и т.п. Пока мы не восстановим ценность многодетной семьи как неотрадиционной, т.е. абсолютно новой, но на основе традиционных ценностей, никакого роста рождаемости не будет и женщин мы не мобилизуем на третьих-четвертых детей.
— Вы когда-то предлагали ввести налог не только на бездетных, но и на малодетных. Это предложение тогда восприняли достаточно неоднозначно.
— А я и сейчас от него не отказываюсь. Разумеется, это не должна быть большая сумма. Условно — три рубля с бездетных, два — с однодетных, рубль — с двухдетных. Беря эти копейки, государство должно просто дать понять, что нормой для него является только многодетная семья с тремя и более детьми. Малодетные семьи, к сожалению, это тоже не выход.
— Опять воспользоваться кнутом? А пряники когда будут?
— Есть и пряники: я с 2013 года продвигаю Федеральный закон о статусе многодетной семьи. У депутата и сенатора, у военнослужащего, у судей имеется особый статус, а у многодетных семей, которые являются элитой нашего общества в ситуации демографической катастрофы, нет вообще никакого статуса. На сегодня на всей территории страны для многодетных семей нет даже общих льгот. В каждом регионе они свои в зависимости от местного финансирования. Появится единый статус, появятся единые удостоверения, будут и одинаковые выплаты. Иначе как получается: приезжает многодетная семья из другой области в Москву — и даже в театр они сходить бесплатно не могут. Съездить на море сегодня для родителей даже с четырьмя детьми — неподъемная финансовая ноша. У нас сейчас в этом плане период феодальной раздробленности. Везде все свое. И при этом, увы, в головах все еще нет осознания наступившей демографической катастрофы. А ведь спасение России, как я его вижу, именно в ее многодетности. А единственный человек в стране, который в этом понимает, как я уже говорил, — Путин, который говорит о многодетной семье как о новой национальной идее. Вот только чиновники без конца вставляют палки в колеса своими непродуманными решениями. Вы знаете, что у нас сейчас для того, чтобы добиться денежной помощи, многодетной семье нужно доказать, что она — малоимущая, принести тысячу бумажек и справок. Стань нищим — тогда тебе помогут. Это как?
— Так что делать-то нужно?
— Каждый россиянин должен понять, что с такой огромной территорией и с такой малой численностью до конца столетия наш народ просто не доживет. У нас в Конституции прописано, что брак — это союз мужчины и женщины, но ведь они могут и не хотеть детей. Семья — это там, где есть дети. Это принцип должен содержаться в Основном законе. В России нужен культ 3–4-детной семьи. Четвертого родили — сразу попали в коммунизм. Квартиру получили бесплатно или с минимальными выплатами, бесплатное образование детям, путешествия по стране. Нужно на пальцах объяснять, что для того, чтобы мы элементарно вернулись в 1964 год, в простое демографическое воспроизводство, следует срочно в семь раз увеличить количество многодетных семей. Нужна демографическая мобилизация и революция.
— То есть, вы думаете, это реально нашим людям сегодня объяснить?
— Рождаемость очень зависит от духовного состояния, духовного подъема людей, от того, как и кто им станет это объяснять. Нужно прекратить пустые разговоры и перейти к культу многодетной семьи как главной задачи страны, каждого ведомства в государстве.
— Существует «теория демографического перехода». Детей стали рожать меньше, потому что выживают больше. Просто раньше их рожали «с запасом».
— Совершенно не так. У меня бабушка родила одиннадцать детей, девять выжили. Это двадцатый век. Вообще, много что говорят ученые, например, что якобы действует некая саморегуляция численности человечества, которая включается, когда это нужно. Но почему популяция саморегулируется сегодня именно на полутора детях в семье, а не больше? Это все, как мне кажется, не только ненаучно, но и антинаучно, таким образом просто пытаются под прикрытием научности обосновать и оправдать вымирание, сделать вымирание закономерным и неизбежным, мол, не стоит рыпаться. И когда мне говорят, что в силу якобы объективных причин поднять рождаемость невозможно, я отвечаю, что раз так, то мы исчезнем и нас не будет. Поэтому надо либо сдаться, либо действовать через не могу… Надо не обосновывать, почему невозможно рожать трех, четырех, а создавать идеологию, чтобы это стало для россиян единственно возможным выбором и выбором в пользу счастья иметь детей и счастья продолжения своей жизни и рода в этих детях. Чтобы дети спрашивали у своих родителей, когда видят одного ребенка в семье у соседа: что там у них ненормально? Почему малыш только один? Пусть торжествует жизнеутверждение. А сейчас люди живут в разрушенном состоянии. Все умные и все с высшим образованием, все могут обосновать и оправдать, а размножаться не хотят. Это стратегия утверждения не жизни, а смерти.
