Как говорил Карлсон по аналогичному поводу в адрес другого персонажа: «Вот эта толстая домомучительница хочет залезть в самую маленькую коробочку? Ничего не получится. Ее надо будет сложить вчетверо». Да, у Фрекен Бок ничего не получится, а вот Коля может.
Сегодня на его счету две программы: «Спокойной ночи, малыши!» («Карусель», «Культура») и «Исторический детектив» (на канале «Мир»).
Ну, в «Спокушках» ему сам бог велел появиться. Он тоже сказочный персонаж, точно такой же, как Филя, Хрюша и Каркуша. Это же Шрек чистой воды, большой и добрый. Правда, Шрек никогда бы не пошел в депутаты, поберег честь смолоду, а вот Коля попробовал, и ему понравилось. Там ему соорудили специальное кресло, чтобы он помещался, и этот гигант мысли в Думе выглядит маленьким-маленьким, как все, ничем не выделяется. Голосует, как все.
Зато в ящике ему хорошо, он там отрывается. Правда, в том же «Историческом детективе» и текст ему напишут, и в наушники подскажут, и дублей сколько надо сделают. Но Коля все равно красавчик! И как читает, с толком, с чувством, с расстановкой. И эффект присутствия при нем, будто он только что был четвертым на сходке с Тегеране-43 сидел, выпивал в компании Сталина, Рузвельта, Черчилля… Или с министром КГБ Семичастным убирал Хрущева… Или с Брежневым вводил войска в Афганистан. Он в контексте, в материале или делает вид. Неважно. Мастерство не пропьешь (Коля — трезвенник!) и не перегосдумишь. Что есть, то есть. Органика, как у животного, — это его фишка. Пусть говорит!
Нет смерти для меня
Пять вечеров с Нонной Мордюковой — какой подарок от ОТР!
Лучше не бывает.
Это же чудо — Нонна Викторовна. Вот было в нашей жизни чудо, сказка — какое счастье! С самых юных своих лет, с Герасимова, с «Молодой гвардии» — с красавицы Ульяны Громовой до «Мамы», а между этими фильмами-ролями-образами 50 лет, полвека. И везде, и всегда интересна, необычна, естественна, гениальна. И до чего хороша!
Как в «Простой истории» с легким поворотом головы Ульянову: «Хороший ты мужик, но не орел». И выпрыгнула из машины легко, а потом так по-женски: «Ой, лужа». И как целовала в «Бальзаминове» Вицина, так страстно и так неотвратимо, с таким желанием и вожделением, и смеялась над собой. А тот танец в «Бриллиантовой руке» — нет, не Светличной, Мордюковой: «Не виноватая я, он сам пришел». Ну а «Родня», она всем родня. И опять танец, уже с Богатыревым. Там она Мария, мать Мария. А «дядя Миша» у Рязанова в «Вокзале для двоих»!..
Довела до белого каления Гайдая до такой степени, что в «непереводимой игре слов» он специально вставил: «Черт побери! Черт побери! Хэрок эскусто бэн шлак мордюк!», и это было самое сильное ругательство, пострашнее тех пяти слов, которые нельзя говорить вслух.
А Михалков Никита Сергеевич стоял перед Нонной на коленях на виду у всей съемочной группы и массовки, умолял остаться в «Родне». И умолил, вымолил-таки прощение, осталась Нонна Викторовна нам на счастье.
…В конце прошлого века Рената Литвинова сняла документальное кино, показав и поговорив с пятью знаменитыми старыми актрисами — «Нет смерти для меня». Там были Окуневская, Смирнова, Васильева, Самойлова и Мордюкова. Это такая красота! И такое откровение! Она сказала тогда, что хотела бы вернуться к Тихонову (он еще был жив), но — поздно, невозможно, немыслимо.
Столько любви, и столько смерти (сын), и столько одиночества. И столько счастья, как мало у кого. Какая Нонна, Нонна Викторовна! Лучше не бывает.
